“Дарий Сильванович, пригласил к себе вязунью, стало быть, работает над чем-то необычным. Готова спорить, казенные заказы шире всего представлены именно в области имперской безопасности.”

В самом деле, разве свет сошелся клином на этих высокомерных магических снобах?

Гораздо интереснее прорваться в Гильдию оружейников.

Уборка сулит Арис открытия

В Итирсисе: 15 марта, вторник

Весна таит для женщины известную опасность.

Менестрели-мужчины наивно воспевают мартовские муки юности, совершенно игнорируя многочисленные жертвы среди бывалых домовниц.

Должно быть, странствующие певцы сохранили в сердце тепло домашнего очага, но напрочь стерли из памяти ужасы весенней генеральной уборки.

Леонора окинула взглядом единственную в избе комнату, на добрую четверть занятую облезлой печью. Оставшиеся три стены были загорожены неимоверным количеством сундуков и шкатулок. Только в центре стоял невеликий стол, да еще узкая кровать пряталась за цветной занавеской. Второе спальное место было оборудовано на самой печи.

Женщина покачала головой. Когда же она так запустила свое жилище, что оно стало более походить на кладовую?

В решимости возвратить место для жизни, она подобралась к одному из сундуков с намерением перетряхнуть его сверху до низу. Быть не может, чтобы одинокой даме с дочерью требовалось столько вещей в крошечном доме.

Леонора откинула крышку первой жертвы и вгляделась в ее нутро. Жертва – небольшой резной ларец – ощерилась в ответ металлическим блеском длинных стержней разной толщины. Женщине потребовалось несколько мгновений, чтобы распознать в них вязальные спицы дочери. Похоже, что этот ларь находится под протекцией Арис и вторжение может эскалировать конфликт.

С неохотой ларец сместился в сторону, открывая подступы к сундуку побольше. Сундук оказался полон пряжи и мешочков с лавандой, отгоняющих жадную моль. Леонора молью себя никак не считала, но и ей пришлось отступиться от идеи уничтожить содержимое. В конце концов, рукоделие дочери уже два года кормит их обеих, нет никакой причины вмешиваться в его организацию.

Пряжей и образцами вязаных узоров оказались полны еще два сундука. Леонора изрядно подивилась обширности территорий, занятых пасмами и клубками. Закралась мысль, что пряжа множится уже как-то самостоятельно. Возможно, моль должна бы контролировать ее поголовье, а отсутствие такого важного санитара сулило природную катастрофу. Нужно будет поговорить с дочерью, когда та вернется, хотя дома она бывает все реже.

Леонора зевнула устало, но закрыла сундуки и стянула остатки сил к другому фронту. Ей же достанет воли управиться со старой одеждой?

– Тетушка Леонора, вы проснулись? – спросила Селена, вошедшая в избу спустя полчаса.

Глазам ее предстала картина неравного боя. Тут и там раскинулись старые платья, рубахи и юбки, посуда покрывала стол небольшими когортами из тарелок, пиал и кувшинов. Крошечный участок пола в центре хаоса стал вместилищем для аккуратно сложенной ветоши и битого соусника на ней. Леонора сидела рядом с этой конструкцией в полном изнеможении.

– Тетушка, что случилось? – ужаснулась гостья, не знавшая, на чем остановить свой взор.

– Здравствуй, Селена, – подняла глаза хозяйка, – я произвела ревизию. Вот, этот старый плащ и соусник с трещиной давно пора вынести из нашего дома. Здесь не место для хлама, хранить стоит лишь вещи, несущие ценность.

Как видно, правило соблюдалось под этим кровом свято, потому ценность несли почти все найденные по сундуками предметы. Юбки оказались весьма годными к носке, старые шали – памятью о матери, посуда – недостаточно щербатой для расставания. Под конец переборка велась уже на одном только упрямстве, без надежды на новую жизнь в освобожденной светлой клети.

Селена вздохнула – следовало прийти раньше.

– Вы ели, тетушка? – вопросила она, приближаясь к столу и тщетно силясь обнаружить на нем следы обеда среди кухонной армии.

– Нет, кажется, – припомнила Леонора, поднимаясь и оправляя домашнее платье, висевшее на ее хрупкой фигуре мешком.

Селена уже деловито снимала прихваткой печную заслонку.

– Арис говорила, что в печи оставила теплые щи. Вот и они! Вам обязательно нужно обедать.

Леонора тяжело оглядела итоги своей весенней сортировки, но не прекословила. С неожиданной покорностью заняла она лавку и принялась тихонько переставлять посуду, освобождая краешек стола. Движения ее растеряли недавнюю расторопность, держаться прямо давалось непросто. Заметив это, Селена ускорила хлопоты с ухватом.

– Вам нельзя ложиться без еды, дорогая тетушка, – заговаривала она, не давая обессилевшей хозяйке провалиться в забытье преждевременно. – Арис так чудесно готовит, вы же знаете.

Подхватив из печи горшочек щей, она ловко переставила его на чистое место и деревянной ложкой выложила капустные горы в глубокую плошку. Сверху лег изрядный ломоть еще не остывшей буханки.

Трапезу Леонора ковыряла вяло и молча, но безропотно. Необходимость принимать пищу хотя бы раз в сутки она еще сознавала, хотя дремота шептала, что обед мог бы подождать.

Сон окончательно победил ее через четверть часа, сразу после пиалы подслащенного чая, который Селена вливала в хозяйку едва ли не принуждением.

Арис вошла, когда Леонора уже давно отдыхала за своей старенькой занавеской, а Селена завершала сложение вещей аккуратными стопками. Не ведая, куда их поместить на хранение, она все-таки не смогла взирать равнодушно на неопрятные ворохи.

Арис быстро выхватила глазами плошку с остатками щей на столе – заботливой ручкой соседки вся прочая утварь была удалена с него на узкие полки у печи.

– Спасибо, – сказала она Селене. – Ты, кажется, вовремя?

Селена улыбнулась.

–Тетушка сказала, что это необходимо выбросить, – она кивнула на двух изгнанников по центру комнаты. – Сегодня она потрудилась изрядно.

Арис сняла зимнее облачение в сенях, шагнула внутрь и не без труда притворила за собой рассохшуюся дверь.

– Матушка не смиряется, – подытожила она, с радостью и болью пополам осматривая комнату, – хотя просыпается уже не более чем на час за полные сутки.

Матушка боролась и проигрывала, сама Арис работала беспрестанно. Им нечего было стыдиться, но почему-то рядом с хлопотливой Селеной явственно проступили сиротские половички, просящие веселой снежной чистки, разбросанные мышами кусочки пакли, шаткая ножка стола и мутные окошки. Дом никогда не знал крепких мужских рук, но и спорым женским было теперь не до него.

– Ты опять ходила в библиотеку магов? – спросила гостья, венчая стопку рубах последней, беленой с расшитыми рукавами. – Нашла что-нибудь?

Вязунья покачала головой.

– На подобную болезнь нет и намека. Требуется уделять время и другим изысканиям, ради которых со мной заключили соглашение. Разрываюсь между ними день ото дня, и пока не продвинулась должным образом.

– Боишься, что право прохода в библиотеку отнимут, если ты не оправдаешь доверия? – понимающе вывела гостья.

Арис давно оценила в подруге умение делить печаль того, кто рядом. Это виделось тем удивительней, что сама Селена готовилась к скорой свадьбе с молодым аптекарем, но в собственном нехитром счастье она как будто еще острее ощущала чужую беду. Арис винила себя за корысть, но доброту ее использовала невольно – долгие отлучки в библиотеку потребовали пригляду за матушкой со стороны.

– Ты ведь только седмицу как приступила, – тепло продолжила Селена, как будто ничуть не тяготясь этим служением, – Все знают, что ты справишься.

В глазах Селены уже одно владение грамотой наделяло Арис ученой степенью – она искренне полагала, что с доступом в кладезь премудрости магов той под силу любое свершение.

– Спасибо, добрый мой друг, – ответила Арис, не вполне разделяя веру в могущество своего рассудка.

Будет шанс – она непременно отплатит Селене за преданность, а пока примет то, что дается. Не время теперь чураться помощи.