— Вова! Нам нафиг не нужны эти тела!

— Какие тела⁈

— Американцев, из книжки.

— Фу, блин! А как?

— Пусть медицина шагнула настолько, что им вырастят новые!

— Прям синтетические?

— Да не обязательно синтетические, можно из донорских клеток, а? Допустим, модифицированных, чтобы они не были точной копией исходника.

— А вот это уже правдоподобно. Пиши!

И я писала. Взахлёб, как это со мной иногда бывает, используя всякую свободную минуту. А потом вдруг оказалось, что уже май, пора и об огороде подумать, и контрольные очередные в школу сгонять написать — иначе фиг вам, а не индивидуальный график учёбы, а неявки в школу сразу череповаты*.

*Это юмор такой. Мдэ.

21. НАСЫЩЕННОЕ ДВАДЦАТОЕ МАЯ

РАШИДКА

Рашидка периодически ходил смурной. А потом вдруг перестал. Эта эволюция меня заинтересовала, и я спросила Вову: не знает ли он, в чём дело?

— Да проблемы у него были, и в школе, и дома из-за этого.

— В курсе я. И что делать, если не идут парню науки? Ну, совсем.

— Я предложил ему не париться, сдать абы как, хоть на тройки. Совсем уж двойки ему вряд ли поставят, это вообще в край тупым надо быть. На второй год тоже не будут оставлять, мучиться.

— Та-ак?

— А дальше просто. У Николая Иваныча жена кто?

— А-а-а!.. Я и забыла!

Та портниха, которая маме свадебное платье шила — она ж не просто мастер, а мастер производственного обучения! И вся их контора — учебный цех! А Наталья Владимировна там директор.

— На портного ему предложил?

— Я даже лучше ему предложил. Сходить и всё узнать. А там будем решать.

Ну, так-то, нормально.

ШКОЛА

20 мая 1985, понедельник

Мы уверенно отбились от многократных походов в школу (типа, чтоб за один день одну контрольную писать — бедные детки ведь устают), з а раз торжественно написали всё, Татьяна Геннадьевна поздравила нас с переходом в четвёртый класс и спросила:

— Какой иностранный язык вы будете учить? С этого года вводится изучение иностранного я зыка с четвёртого класса.

— Английский, — сразу сказал Вова.

Реально, ему с английским проще. Хоть мы в школе оба (так случайно вышло) и учили дойч, Вовка пока в первые игрушки играл, так намострячился тексты переводить! Да и потом этот инглиш то там, то сям, понахватались. Не знаю как с грамматикой, но на четвёрку он как минимум наговорит.

— А я — испанский, — сказала я.

Вова и Татьяна Геннадьевна оба воззрились на меня с неподдельным изумлением.

— Что? Хочу некоторые вещи прочесть в оригинале. Лопе де Вегу, например.

— Ну, хор-рошо, — Татьяна Геннадьевна несколько неуверенно записала себе в тетрадке: «испанский», — идите в библиотеку, получите учебники.

ЧТОБЫ СИНАПСЫ ТАМ ВСЯКИЕ…

От двух комплектов учебников мы вежливо отказались, взяли один (за исключением импортного языка). Помимо привычного русского, математики и литературы нас осчастливили дивной книгой «Рассказы по истории СССР» с гигантской цифрой «4» на корке и двумя учебниками иностранного. Природоведение осталось прошлогоднее, по музыке, физре (так повсеместно обзывали физкультуру), труду и рисованию учебников не полагалось. И на том спасибо. Предмет «труд», между прочим, назывался трудом вполне официально, такого предмета как «технология» в нашем восемьдесят пятом и в помине не было.

Иностранный, кстати, шёл с цифрой «5» — старого издания. Смысл, действительно, резко учебники менять, если программа-то вся та же самая осталась, только на год сдвинулась? Вот для десятого класса будут свежие, но все они пойдут уже в новые комбинаты дополнительной ступени, так что обычных школ это вообще не коснулось. Очень удобно.

Мы вышли во школьный двор.

— Ну ты даёшь, любимая! Серьёзно, испанский?

— А что? Сам подумай, это у нас сознание взрослое, а мозг-то детский, его надо нагружать, всякие там синапсы отращивать, чтоб он работал бодренько. Новая инфа нужна.

— Я уж думал, ты собралась на Кубу ехать!

— Шикарная идея! — я принюхалась к воздуху, остро пахнущему молодыми клейкими листьями. — На самом деле, я хотела песни слушать без перевода. Шакиру там какую-нибудь, Луиса Фонси, кто там ещё есть… Пропустят же их рано или поздно? «Венсеремос», хотя бы. Кстати, Куба — шикарная тема!

Вовка начал хохотать.

— А ты не ржи! Учи, давай, английский как следует, чтоб не чтение со словарём, а шпарил как Бонд!

— Сигареты?

— Джеймс Бонд!

Мы направились к калитке.

— Но с мозгами ты меня уела. Реально, надо придумать какое-то занятие, чтоб новое.

— Макраме?

— Оля-а-а!

— Неужели не нравится? — я ехидно захихикала.

— Давай тебя будем фехтованию обучать? — с подначкой начал Вова.

— Ой, нет! С меня твоих уроков рукопашки хватает!

— Ну вот!

— Да ладно, не заводись, макраме мне тоже не очень… — я пошла по бордюру, размахивая полупустым портфелем. — Слу-у-ушай! А давай в музыкалку запишемся? Принципиально иной тип мышления, говорят, мозги развивает — просто ураган.

Мы остановились у школьной калитки. На дачу было направо, в музыкалку — налево.

— Не сказать, чтоб абсолютно новое дело, но если прям капитально учиться… А возьмут нас?

— Если в ноты попадём — возьмут. Как раз конец мая, прослушивания идут.

— Документы надо.

— Моё свидетельство о рождении у меня в портфеле. И твоё тоже. Ты не знал?

— Как я мог забыть, что ты всегда всё таскаешь с собой! — Вова слегка закатил глаза. — Пошли.

Музыкалка находилась на ГЭСе. В стареньком (ой, простите, пока ещё не настолько стареньком) двухэтажном здании. На входе дежурила строгая вахтёрша.

— Вы к кому?

— Извините, а Шаманов Николай Иванович здесь работает?

— Да. А вы по какому вопросу?

— По семейному. Это мой дядя.

— А-а! — вахтёрша заулыбалась, сразу превратившись из суровой охранницы в просто бабушку. — Ну, тогда второй этаж, направо и до конца.

— А, так Николай Иваныч в этой школе директор? — спросил Вовка, пока мы поднимались наверх.

— Надеюсь, что уже директор. И также надеюсь, что он не откажется нам по-семейному помочь.

В правом коридоре был отделён кусок, за которым располагались два кабинетика: секретарский и директорский. Во всяком случае, на это намекали таблички на дверях. Мы постучались в директорскую дверь, но дядя Коля (молодой такой, я аж растерялась, его увидев), выскочил на стук из секретарской, с какими-то бумагами в руках:

— Ребята, вы ко мне?

— Здравствуйте, — чинно сказал Вова, а я:

— Здрассьте, дядя Коля!

— Ой, Ольга! Не узнал тебя, совсем большая стала… Минутку, мне тут надо немножко… — он снова исчез в секретарской. Из-за приоткрытой двери донеслось про какие-то приказы, и что к какому числу следовало напечатать… — Пойдёмте!

Мы гуськом прошли в директорскую и уселись за длинный полированный стол, приставленный торцом к директорскому письменному. Посреди стола многозначительно возвышался хрустальный графин в окружении шести довольно толстостенных хрустальных стаканов.

— Ну, рассказывайте, — дипломатично предложил Николай Иванович.

И мы рассказали, что вот, хотим поступить, понимаете ли, в музыкалку. А мама с маленьким дома, не может прийти, поэтому мы сами. Да, мы вдвоём, и Вова с нами живёт, потому что у него отец уехал, а он теперь у нас.

По-моему, Николай Иваныч решил, что Вовка — мой двоюродный брат со стороны маминой родни или типа того. И вообще озадачился.

— А мама-то точно знает, что вы пришли?

— Конечно, у нас и документы с собой!

— Документы — это хорошо, — он потёр лоб. — Но дело в том, что обучение-то ведь платное. Если вы, допустим, пойдёте на полифонические инструменты — баян, аккордеон, фортепиано — стоимость обучения довольно дорогая, двадцать три рубля в месяц.