Очарованная ночной атмосферой и адреналином, я продолжила путь по узким улочкам города. Выезжая на главную из тёмной улочки, успела заметить яркий свет фар автомобиля, выезжающей слева. Моя реакция мгновенна, но в такой ситуации каждая секунда решает.

Сжимая рукоятки газа и тормоза, перевела свой вес вправо, пытаясь увернуться от столкновения. Однако, на такой скорости и при ограниченной видимости, реагировать становилось все сложнее. Шум скрипнувших тормозов заполнил воздух. Мой мотоцикл накренился на одну сторону, и я прочувствовала каждую секунду, как теряется контроль.

Наступил момент полной тишины, где каждая мысль буквально застыла в воздухе. В этот момент я осознала, что не могла избежать столкновения. Страшно, но в то же время сохранилась ясность мышления и отстраненность. Всё происходит как в замедленной съемке.

Стук разбитого стекла и скрип металла заполнили воздух в мгновение ока. Мгновение спустя я падаю на асфальт, ощущая боль и оглушающий шум. Я обессилена и обездвижена под тяжестью мотоцикла.

Вижу только тёмное небо над головой и почему-то перестаю слышать звуки.

Белый потолок, такие же белые стены, я распахнула глаза, пытаясь повернуть голову, но не смогла, сдерживающий воротник держал в тисках мою шею.

— Вы говорили, что ничего критичного, тогда почему не пускаете меня моей жене?

В коридоре кто-то явно недоволен. Голос кажется знакомым, я не сразу соображаю, чей он, пока дверь не распахивается и в палату не влетает Демид. Его жена здесь? В больнице?

— Аня? Ты в порядке? Как себя чувствуешь? Сильно болит? Врач, сказал у тебя только сильные ушибы, переломов нет, но ты на обезболивающих, поэтому тебе лучше полежать, не вставая. Бандаж скоро снимут.

— Что? — смотрю на него вытаращив глаза. — Что я тут делаю? Я ничего не чувствую. Демид, у тебя жена здесь? Это же ты там говорил про свою жену?

— Да, Демид. Расскажи ей про свою жену. — мама вошла, воинственно глядя на него. За ней целая процессия: папа, дядя Давид с женой, Тамерлан. Таму, очевидно, сильно досталась, такой изнурённый вид. Понимаю, как ему туго пришлось. Ведь это он дал мне покататься на мотоцикле.

Что-то мне совсем не нравятся, в каком настроении все они вошли ко мне.

— Может не надо? Мне сейчас не до чьих-то жён. — пытаюсь слабо сопротивляться. — Что произошло, почему вы все здесь?

— Милая моя, — мама присела рядом на стул, наклонилась ближе. — Я больше не могу молчать. Прости, что не сказала сразу, но до твоего приезда, я ничего не знала.

— Не знала что?

— Что моей женой по-прежнему являешься ты. — голос Демида оглушает. Он смотри на меня прямо и с таким выражением. Я не верю. Я ослышалась.

— Выйдите, пожалуйста… все… прошу…

— Дочь…

— Мам, прошу… все. И ты тоже, Демид. Оставьте меня одну. — закрыла глаза, чтобы никто не увидел влагу от слёз.

В комнате опустело, я скорее почувствовала это, чем увидела, когда открыла глаза. За дверями шли споры, больше всех возмущалась мама, она ругалась на дядю Давида и папу, а я в полном опустошении неподвижно лежала, не имея возможности даже повернуть голову.

У меня ведь нет слуховых галлюцинаций? Или я в коме и это всё происходит в моем сознании? Это не может быть правдой. Папа бы никогда. Или всё-таки они с дядей Давидом решили действовать по-своему? “Договорные браки, и никак иначе. Твою замужнюю жизнь ведь с рождения уже запланировали родители?” Амина говорила про это. А Демид? Почему он никогда не говорил мне, что не развелся?

И, самое главное, что мне теперь делать со всем этим?

Конец первой книги