Пока шли по коридору и здоровались с сотрудниками лицея, то и дело попадавшимися на пути, целительница молчала. Зато засуетилась в пустой кабинке — выдернула из мини-контейнера, который с утра не выпускала из рук, термос с коктейлем, вручила мне, дождалась, пока я уговорю сытный напиток, и с чувством глубокого удовлетворения убрала пустую тару на законное место.

— Спасибо за заботу! — вымученно улыбнулся я в момент открывания дверей, собрался поделиться с «помощницей» кое-какими мыслями о «дедах», но буквально через минуту, выйдя на парадную лестницу административного корпуса, вдруг понял, что молчание — золото: на меня уставились абсолютно все лицеисты, обнаружившиеся в поле зрения!

Нет, нестись навстречу или наперерез, чтобы задать какой-нибудь особо важный вопрос, не решился ни один. Но отслеживали каждое шевеление так, как будто ждали, что я вот-вот вознесусь на небо, превращусь в целое облако искрящихся снежинок или опаду на землю грудой золотых монет! В общем, разговаривать стало дико некомфортно, и я поперся дальше. С каменным лицом и стеклянным взглядом.

В кабинет экономической истории вошел за четыре минуты до звонка в полной уверенности, что расслаблюсь хотя бы там, и снова обломался: класс мгновенно развернулся в мою сторону и ВСТАЛ, а Евгения Евдокимова, сделав два шага вперед, вдруг заявила, что отказывается от дуэли и приносит мне свои искренние извинения, ибо считает, что была неправа!!!

«Подруга, ты чего? Что значит „отказываюсь“⁈ Мне нужны моя ярость и твоей Лед!!!» — мысленно взвыл я, но в это же самое время галантно склонил голову и принял извинения.

Следующие несколько мгновений ждал аналогичных «заходов» от всех остальных противников, дожидающихся своей очереди. А когда понял, что они не спешат следовать «дурному» примеру, воспрянул духом и все-таки добрался до своего стола. Там пропустил Замятину вперед, сел сам, включил терминал и услышал голос Жемчужникова:

— Лютобор Игоревич, не прольете свет на результаты вашего пребывания в кабинете ректора?

—…дело в том, что, по последним сообщениям, сброшенным сразу в два независимых канала, в кабинет Ираиды Федосеевой только что вкатили две каталки-труповозки! — продолжил княжич Константин.

Вопрос первого я бы проигнорировал, ибо трусов на дух не переваривал. А не замечать второго было бы крайне недальновидно. Поэтому развернулся вполоборота, поймал взгляд Васильчикова и сказал полуправду:

— Свет не пролью — дал соответствующую подписку. Но новости оттуда вам точно не понравятся.

— А вам? — неожиданно спросила Лиза Калитина, последние несколько дней невесть с чего уделявшая мне куда больше внимания, чем все остальные одноклассники, вместе взятые.

Эта девочка мне не нравилась. И совсем не потому, что с ней пришлось драться на дуэли. Просто она ощущалась какой-то скользкой, что ли? Но выказывать свое настоящее отношение я не собирался, так что пожал плечами:

— А у меня все прекрасно, ибо был в своем праве.

— Не спорю. Но ваша реакция была жестковата!

— Возможно… — не стал спорить я. — Но меня так учили. Кроме того, история, как известно, не терпит сослагательного наклонения… О, а вот и наш преподаватель!

— Бакунина Татьяна Юрьевна… — встав одновременно со мной, тихим шепотом сообщила Валя, доперев, что учительницу, заменившую Королькова, я вижу первый раз, соответственно, не в курсе, как ее зовут.

— Спасибо… — так же тихо выдохнул я и с интересом оглядел незнакомку с ног до головы. Ну, что я могу сказать? На первый взгляд женщина выглядела очень даже ничего: темные волосы длиной по плечо были уложены в пышную и довольно симпатичную прическу, открывающую высокий лоб без единой морщинки. Брови вразлет не несли на себе следов судорожного вмешательства в естественный изгиб, из-за чего выглядели более чем естественно. Прямой нос, чуть широковатые скулы и «твердая» нижняя челюсть в комплекте с красивыми губами тоже были хороши. Но я заметил их только из-за того, что присматривался. А так залип на спокойный взгляд то ли карих, то ли темно-зеленых глаз и тонкий черный кантик менталистки, окружавший радужку. Да, через какое-то время мазнул взглядом и по миленькой светло-розовой рубашке с воротником-стоечкой, и по «средненькой» груди, чуть «перекошенной» из-за несимметрично подтянутых бретелек бюстгальтера, и по юбке-карандашу, облегавшей стройные ножки.

Но после этого все равно вернулся к глазам и… через вечность вдруг поймал себя на мысли, что слушаю рассказ об экономике Османской Империи в период пятидесятилетней войны так, как будто в этой теме еще не разбирался!!!

Да, испугался. Да, закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. А когда понял, что артефакт защиты разума себя не проявляет, проанализировал поведение Татьяны Юрьевны и вскоре понял, что она воздействует на класс не магией, а взглядом, игрой голосом и жестикуляцией. Причем делает все это настолько профессионально и красиво, что не передать словами!

Потом задумался, почему она, менталист, выбрала преподавание, да еще и столь специфического предмета, как экономическая история. В процессе ушел в себя настолько глубоко, что, прочитав сообщение Суккубы, внезапно возникшее перед глазами, сначала решил, что эти три слова прилетели ко мне по ошибке. Но стоило набрать фразу «Рая, ты это кому?», как из правого нижнего угла «экрана» модуля дополненной реальности показалась «бегущая строка» программы «банк-клиент» и сообщила, что на мой счет поступило десять тысяч золотых имперских рублей.

После этого требование Раисы Александровны «Не вздумай отсылать обратно!» заиграло новыми красками, и я изменил текст сообщения, готового к отправке:

«Воля старшей сестренки — закон…»

«Золотые слова, братик! Заруби их себе на носу и читай при каждом взгляде в зеркало!» — написала она, а в следующем сообщении спросила, какие суммы мне прислали.

Пока я раздумывал, с какого перепугу это слово было использовано во множественном числе, перед глазами появилась еще одна бегущая строка. Тут я открыл оба уведомления и доложил Зыбиной, «как положено»:

«Левченко — десять тысяч. Феоктистов — двадцать. Хотя конфликт начал первый и он же пытался ударить ледяным шипом…»

«Братик, не тупи: воздействие менталиста в разы опаснее! Кстати, тебе лицей, часом, не надоел? А то я только что освободилась, вся на нервах и нуждаюсь в моральной поддержке…»

Я пообещал, что буду у машины максимум через десять минут, поднял руку, дождался разрешения задать вопрос и поднялся на ноги:

— Татьяна Юрьевна, у меня возникла необходимость покинуть ваш урок прямо сейчас. Эту тему я уже изучил и готов ответить на любой вопрос как немедленно, так и на любом другом уроке. Каким будет ваш положительный ответ?

— Не солгали. Ни в одном слове… — задумчиво пробормотала Бакунина. — Представьтесь, пожалуйста — мы с вами еще не встречались, и я пока не представляю, с кем именно говорю.

Я выполнил эту просьбу и на миг выпал в осадок от реакции училки:

— Искренне рада познакомиться, Лютобор Игоревич! Можете идти. И еще: вопросов не будет — мне говорили, что вы учитесь не за страх, а за совесть и разбираете каждую тему намного шире, чем требуется по программе…

…За время моего пребывания в лицее погода основательно испортилась. Серая облачность стала еще ниже, температура упала до минус девяти, ветер заметно усилился, а легкий снежок превратился в самый настоящий снегопад. Тем не менее, моя «Искорка» ждала хозяина чистенькой — Суккуба, по какой-то причине пребывающая в жутком раздрае, металась между двумя нашими машинами с щеткой в руке и срывала раздражение, сметая ни в чем не повинный снег так, как будто он весил больше, чем аналогичный объем земли или шлака!

Увидев меня, спросила, в котором часу у меня дуэль с Евдокимовой, и, выслушав ответ, вымученно улыбнулась: