– Собери данные с ближайших камер, подключи ребят, просмотрите все записи. Как только отследите путь, сразу доложить!

Едва отключился, как териус оповестил о вызове от Ринхольда. Как не вовремя! Сбросил, но упрямый магистр написал сообщение. Всего четыре слова: «Я знаю, где Алекса».

– Докладывайте, – гаркнул в териус.

– Вам потребуется Апачи, – без предисловий выпалил взволнованный голос.

Не сразу сообразил, кто такой Апачи. А когда понял, уже открыл было рот, но собеседник словно прочел мои мысли и торопливо кинул:

– Просто поверьте!

– Сейчас буду.

При чем тут котарсис? Как это поможет в поисках Алексы? Может я зря теряю время на старого легионера, слегка тронувшегося умом. Тем не менее рванул в Академию так, что шум ветра превратился в оглушительный свист.

Ринхольд ждал у ворот. Всклоченные волосы, до предела встревоженное лицо, кое- как натянутая одежка, впервые видел его таким. Рядом беспокойно кружил его питомец.

Дождавшись, когда обернусь, старый вояка затараторил:

– Это лес между Терменом и Сарагассом. Сторожка в лесу. Ее держат в подвале в клетке. Больше сказать ничего не могу. Но возьмите с собой Апачи, он точно выведет вас к месту.

На расспросы времени не было. Придется довериться. Иного выбора нет. Быстро кинул примерные координаты Климу с приказом немедленно выдвигаться с пятью бойцами. Не то чтобы мне нужна помощь. Нет, мне нужно сохранить жизнь уроду, чтобы потом капля за каплей выкачивать ее. Если полечу один, его гнилая утроба будет вспорота мгновенно.

Обернулся, ухватил котарсиса и взмыл к обсидиановым облакам. Кошак зашипел и попробовал вырваться из моей лапы, но вскоре успокоился и затих.

Не прошло и двадцати минут, как я был на месте. Выпустил Апачи на землю. Животное мгновенно юркнуло в лес. Я же последовал за ним по воздуху. Краем взгляда заметил драконов, примкнувших сбоку.

Снизу послышалось рычание и звуки ломающихся деревьев. Трудно поверить, но котарсис действительно нашел сторожку! Я присмотрелся: крыша, поросшая мхом, зеленые доски и камуфляж на всех постройках. Отличная маскировка. Если бы не Апачи, мы бы еще долго кружили, прежде чем смогли обнаружить это место.

Котарсис на кого-то хищно щерился, припадая к земле. Его острые клыки опасно поблескивали в наступающих сумерках. Резко пошел на снижение. Но когда ноги коснулись земли, успел заметить лишь тень, скользнувшую в заросли леса.

– Задержать! – рявкнул я легионерам. – Клим, за мной!

Как и предсказывал магистр, Алексу мы нашли в подвале. На дне клетки лежал клубочек в лохмотьях одежды. Лицо, волосы сплошь в запекшейся крови. Узнать в этом Алексу практически невозможно, но я узнал.

Моя девочка не шевелилась. Удары собственного сердца заглушали все окружающие звуки, и мне никак не удавалось понять, дышит она или нет.

Только бы жива – как мантру твердил я все то время, пока рвал прутья клетки.

Наконец, пленница была свободна. Приложив руку к израненной шее, нащупал слабый пульс.

– Жива.

Рядом послышался судорожный вздох. Похоже, как и я, Клим все это время не дышал.

– Нужно доставить ее в больницу, – быстро сказал он. – Кажется, я заметил под навесом авис.

Я не знал, есть ли у нас время. Она слишком слаба. Только бы успеть. Упрямо мотнул головой и осторожно подхватил девушку на руки.

– Понесу по воздуху.

Выбрался из подвала и поспешил на выход. Скрученный охотник лежал на земле. Рядом стояли легионеры, один из них едва удерживал Апачи, рвавшегося к похитителю. И я его отлично понимал. Стоило кинуть взгляд на затихшего урода, как глаза ослепила вспышка неконтролируемой ярости. В висках набатом стучало только одно – уничтожить, порвать! Зарычав, двинулся в его сторону. Но путь преградили.

– Господин Легат, – превозмогая страх, все же сказал Клим, – вы еще успеете с ним разобраться.

Судя по расквашенной физиономии и располосованной одежде похитителя, постарались все, включая котарсиса. Клим прав, у меня еще будет возможность оставить свой след на поганой плоти. Тряхнул головой, избавляясь от ярости. Развернулся и поспешил на поляну. Нужно пространство для оборота.

За спиной услышал: «Никогда не видел его таким». Мельком осмотрел себя. Руки сплошь покрывает чешуя, по дискомфорту в спине догадался, костяные гребни вдоль позвоночника тоже вылезли.

– Потерпи, моя девочка, – прошептал я, укладывая Алексу на траву.

Клим был рядом и помог осторожно уложить Алексу в мою лапу.

Доставил ее в центральную лечебницу Саргасса. Видимо, эскулапы тоже оценили мое состояние. Вопросов не задавали, просто сбежались к раненой всем скопом.

Всю ночь вкруг ее койки сновали целители, не подпуская меня даже близко, и только к обеду следующего дня главный разрешил войти.

Осторожно приблизился. Засохшей крови уже не было. Но то, что оказалось под ней, заставило меня вновь до хруста сжать кулаки. Кожу сплошь покрывали раны и порезы. Сейчас обработанные и бледные, но мне они виделись чудовищными росчерками. Каждый, каждый из которых причинил ей боль.

В сознание она пришла ближе к вечеру и, едва увидев меня, принялась беззвучно плакать. Наплевав на наказы целителей, мигом приблизился и обнял.

– Тшш…все позади.

Шептал успокаивающие слова, гладил, словом, пытался хоть как-то отогнать те ужасы, что ей пришлось пережить. Сердце разрывалось от боли и жалости.

– Стефан, мне было так страшно, – глотая слезы, шептала Алекса.

– Он больше никогда до тебя не доберется. Обещаю.

Я чувствовал под руками вздрагивающее израненное тело. По коже струились ее горячие слезы, и, казалось, хуже быть не может, как вдруг услышал:

– Я боялась не охотника. Я боялась, что ты не станешь меня искать.

Если ударить в сердце клинком и повернуть его, едва было бы больней. Сглотнув вставший попрек горла ком, тихо произнес:

– Я с тобой.

Алекса.

Он ушел. Я сама попросила его об этом, как только пошла на поправку. Понимала, Стефан рядом из чувства вины, и не хотела продолжать эту бессмысленную, болезненную иллюзию. Это как с лейкопластырем. Лучше один раз дернуть и взорваться от боли, чем тянуть, растягивая мучения.

Целители в столичной лечебнице проявили чудеса профессионализма. На моем теле не осталось ни единого шрама. Разглядывая гладкую кожу, я не верила своим глазам. Подошла к зеркалу, повернулась спиной и взглянула из-за плеча. И здесь чисто. Надо бы поблагодарить. Только вот ужас и страх до сих пор комом стояли в горле, и каждое слово застревало колючкой.

Некоторые раны никогда не залечить. Они навсегда остаются с нами.

Расставание со Стефаном, похищение как два жутких диафильма наложились друг на друга, отпечатавшись в моей душе уродливыми отметинами. Они терзали меня ночами, сковывая грудь каменным панцирем, врывались кошмарами, заставляя вновь и вновь переживать тот ужас и боль. Даже днем нет-нет, да напоминали о себе приступами паники и безысходности.

Не взирая на плачевное состояние, тем не менее я упрямо верила в лучшее.

Спустя месяц научилась не вздрагивать от каждого шороха. Даже кошмары потихоньку отступали. Очень помогала Теона, примчавшаяся в Академию, едва узнав о случившемся. Моя добрая, верная подруга. Она без конца ухаживала за мной, таскала в комнату целебные порошки и даже самих студентов-целителей. В каком-то смысле я стала подопытным кроликом. Новыми снадобьями они пытались лечить душевные раны.

София тоже старалась не покидать меня ни на секунду. Самое забавное, подруга с сестрой не поладили, явно ревнуя меня друг к другу. Во время очередной их склоки не выдержала и рявкнула, чтобы выметались обе. К этому моменту их ежесекундная забота мне уже порядком надоела, если не сказать душила.

Не знаю, помогло ли это или время действительно лечит, но к середине августа я вдруг поняла, что пора возвращаться. И сразу связалась с Данте.

– Алекса? – со смесью тревоги и неверия спросил он.