Вспоминай, сынок, великое милосердие божие к нам, Бог — заступник нам с юности и до сегодня. На поруки не брал никого, но и меня не брал никто ни в каких делах, и на суде ни с кем ни в истцах ни в ответчиках не был. А видел ты сам, в ремеслах во многих разных дел мастеров много бывало всяких: иконники, переписчики книг, серебряные мастера, кузнецы и плотники, и каменщики разные, и кирпичники, и строители крепостей, и всякие мастера; деньги даны им были на ремесло наперед по рублю и по два, и по три, и по пяти, и по десяти, и больше; хоть многие были мошенники да и бражники, но со всеми теми мастерами за сорок лет, дал Бог, обошлось без клеветы, без судебного пристава и без всякой кручины; все, что было, улажено хлебом да солью, да питьем, да подарком и всякою добродетелью, да терпением. Если же сам у кого что купливал, так ему от меня любезное обхождение, без волокиты платеж, да еще и хлеб-соль сверх того, так что и дружба навек, и никогда мимо меня не продаст и худого товару не даст, и за все поменьше возьмет. Кому же что продавал, все честно, а не в обман; кому не понравится мой товар, я назад возьму, а деньги верну. Ни в купле, ни в продаже ни с кем ни тяжба, ни брань не бывали, так что добрые люди во всем мне верили, и наши, и иноземцы, — никому и ни в чем не солгано, не обмануто, не просрочено ни в ремесле ни в торговле, ни кабалы ни записи на себя ни на чем не давал я, и лжи ни в чем не бывало. Видел и сам ты, какие большие ссоры со многими были людьми, да все, дал Бог, без вражды обошлось. А ведаешь сам, не богатством жили мы с добрыми людьми, правдой да лаской да любовью, а не гордостью, и без всякой лжи.
Чадо мое любимое, Анфим, а в том, что тебя наставлял я и всяким путем поучал добродетельному и богополезному житию и что неумелое это писание худого моего поучения тебе передал, так молю тебя, чадо, Господа ради и пречистой Богородицы и великих чудотворцев, прочти ты его с любовью и со вниманием и запиши его в сердце своем и, прося у Бога милости, помощи, разума, крепости и всего, уже перечисленного, по этому же написанию с любовью и делом; так и жену поучай и наставляй, и детей своих и домочадцев всех учи страху божию и добродетельному житию. А если сам поступаешь так и учишь жену и детей, и рабов и рабынь, и всех ближних своих и знакомых, и дом хорошо устроишь, благость у Бога найдешь и вечную жизнь получишь со всеми, кто тебя окружает.
Но если, сынок, моего моления и наставления не примешь и по этому написанию не станешь жить, как другие добрые люди и богобоязненные мужи, и заповеди отца духовного не станешь соблюдать и не воспользуешься поучением богодухновенных мужей, не пользуешься поучением и почитанием святого Писания, христианского праведного закона не хранишь и о домочадцах своих не радеешь, то я твоему греху не причастен, сам о себе и о домочадцах своих и о жене дашь ответ в день Страшного суда.
Если, чадо мое любезное, хоть и малые заповеди худого этого поучения сохранишь и по пути моему пойдешь, и делом их все оправдаешь, то будешь сын света и наследник небесного царства, и снизойдет на тебя милость божия и пречистой Богородицы и заступницы нашей, и великих чудотворцев Николы, Петра, Алексея и Сергия, и Никона, и Кирилла, и Варлаама, и Александра[128], и всех святых, и молитва родителей, и мое вечное тебе благословение отныне и во веки веков; и благословляю тебя, чадо мое, и прощаю в сем веке и в будущем, пусть будет на тебе милость божия, и на жене твоей, и на детях твоих, и на всех ваших доброхотах отныне и до века.
Чадо мое единственное и любимое, Анфим, соизволил Бог, и благочестивый православный царь государь велел послужить тебе в своей царской казне у таможенных дел, так говорю тебе я теперь, чадо, и со слезами молю: «Господа ради помни царское наставление, прося у Бога помощи и смысла от всей души и всего помышления, служи верой и правдою без всякой хитрости и без всякого лукавства в любом государственном деле; с другом не дружи, недругу не мсти, и волокита бы людям ни в чем не была, всякого обслужи с любовью без ругани; а не удастся дело, так ты добрым словом ответствуй, а, срок пропустив, без проволочки сделай; а в торговле поступай обходительно, душевредной служба твоя не была бы государю ни в чем; сам же сыт будь благословенным царским жалованьем, и все хозяйское у тебя было б всегда на счету и на заметке, в записи, и приход и расход, казначеям будь послушен, а с товарищами согласен, с подьячими и мастерами и сторожами будь строг и дружелюбен, к любому человеку приветлив, а бедных, печальных, нуждающихся и пленных всегда без волокиты разбери и от себя по возможности накорми и напои, и милостыню дай, по человеку судя; а случится суд, всякому человеку, богатому и убогому, другу и недругу, если дело его истинно и праведно, без волокиты и без всякой хитрости его заверши, по словам Евангелия: "Не по лицам судите сынов человеческих, но праведный суд судите, каким судите судом, таким и судится вам, и какою мерою мерится, такой и воздается"[129].
Слава свершителю Богу ныне и во веки веков. Аминь.
Некоторые сведения о «Домострое»
Наш русский «Домострой» сложился не сразу. По предположениям филологов он бытовал сначала как назидательный сборник среди торгово-промышленного люда Великого Новгорода, обрастал постепенно новыми наставлениями и советами.
В том окончательном виде, как мы его знаем и предлагаем сегодня вашему вниманию, «Домострой» сложился в эпоху Иоанна Грозного, в середине XVI века. Это было время великих обобщений, подытодживания национального опыта, объединения и консолидации. Знаменитый Стоглав (1551) стал энциклопедией церковных правил и порядков, «Великие Минеи Четьи» (1541–1552) — двенадцатитомной энциклопедией «всех книг, на Руси читаемых», десять томов Лицевого Летописного свода — иллюстрированной энциклопедией русской и всемирной истории. Наконец, явился и «Домострой» — энциклопедия семейной жизни, домашних обычаев, традиций русского хозяйствования.
Автором книги (точнее, видимо, составителем и редактором) был известный церковный и государственный деятель того времени священник Сильвестр. По происхождению новгородец, он приехал в Москву в 1542 году, чтобы продолжать работу в скриптории (книгописной мастерской) митрополита Макария, когда тот, прежде владыка Новгородский, стал главой Русской Церкви. Сильвестр был назначен в клир Благовещенского собора Московского Кремля. Человек яркий, образованный и темпераментный, он замечен и приближен Иваном Грозным, имеет одно время исключительно сильное влияние на молодого царя, входит в состав «Избранной Рады» — фактически правительства. Но недолго. Грозный царь не любил, чтобы ему очень досаждали советами. С 1560 г. благовещенский поп попадает в опалу и кончает свои дни под монашеским именем Спиридон в Кирилло-Белозерском монастыре. (Мы не знаем, когда точно он умер; в 1577 г. князь Курбский упоминает о нем уже как о покойном.) Царский гнев не распространился на семейство Сильвестра. Сын писателя, Анфим — тот самый, которому посвящен «Домострой» — служил в 1560-е годы дьяком в Смоленске.
Силвестр был великий книжник. Он не только писал и переписывал книги, но в большом количестве собирал их, часто потом дарил («вкладывал») в различные храмы и монастыри. Представление о его личной библиотеке могут дать рукописные книги, оставшиеся после его смерти в Кирилло-Белозерском монастыре. Монастырские библиотекари так и помечали их потом: «селивестровские». Таких книг дошло до нас больше двадцати. Но известно, что Сильвестр, уходя в монастырь, взял с осбой не всю свою библиотеку. Многие из книг остались у Ивана Грозного и уже им были переданы тому же монастырю. Кроме того, составитель «Домостроя» вкладывал книги в Александро-Свирский монастырь, Чудовский в Москве; даже на Афоне, в сербском Хиландарском монастыре сохранилась одна из книг Сильвестра. Во вкладной книге Соловецкого монастыря сохранилась запись о пожертвовании им в обитель целого собрания — 66 книг.
