В авторах вышедших в Польше и во Франции текстов, подписанных Абрам Терц и Николай Аржак, бдительные охранители идеологии опознали сотрудника ИМЛИ Андрея Синявского и писателя Юлия Даниэля. Закордонные публикации вменили им в вину, и 13 февраля 1966 г. Верховный суд РСФСР выносит приговор по статье 70-прим УК РСФСР («антисоветская пропаганда и агитация»): Синявскому — 7 лет, Даниэлю — 5 лет лагерей строгого режима.

Юлий Даниэль

Собрав к декабрю 1966 г. материалы процесса и публикации советских газет, истерически его комментировавших, письма в защиту осужденных, А.Гинзбург выпускает в самиздате — «Белую книгу о деле Синявского и Даниэля». «Один из напечатанных на машинке экземпляров, один из десяти, я своими руками отнес в КГБ. Отнес и сказал: вот вы писателей посадили, а я вот книжку сделал. По-моему, вы их должны выпустить, а иначе мне придется эту книжку печатать».

После выхода «Белой книги» на Западе Гинзбург, естественно, был арестован и осужден — как и многие близкие к нему люди. Александр Гинзбург — 5 лет лагерей строгого режима, рабочий Алексей Добровольский — 2 года, машинистка Вера Пашкова — 1 год. Всем подсудимым инкриминировали «связь с заграницей».

Андреи Синявский

В 1966 г. вместе с А.Гинзбургом по этапу отправился и поэт Юрий Галансков — издатель литературного журнала «Феникс», один из самых ярких участников чтений на площади Маяковского (подробнее см.: Поликовская Л. «Мы предчувствие, предтеча…». Площадь Маяковского, 1958–1965 гг. М., 1997). Если первый «Феникс» (1961) был чисто литературным, то во втором нашли себе место статья А.Синявского «Что такое соцреализм», публикации о демократии и пацифизме.

Таким образом, деятельность первых неподцензурных издателей — по крайней мере, самых заметных из них — была не политической, а гуманитарной и имела отношение к эмансипации личности, к внутренней свободе человека, а не к борьбе за власть. Не представляя прямой угрозы основам государства, эти издания разрывали круговую поруку лжи и непоправимо для идеологии утверждали свободу мысли.

Режим реагировал очень резко; противостояние государственной машины и очень небольших групп инакомыслящих способствовало формированию слоя непокорных.

В первые годы существования самиздата определились и другие его характерные черты: социальная ограниченность аудитории и связь с западными правозащитными и литературными кругами, придававшая происходящему международный резонанс и больно ударявшая по стремлению властей «сохранить лицо» для внешнего зрителя.

Год 50-летия советской власти был отмечен обращением А.Солженицына к к IV съезду Союза советских писателей; писатель отстаивал право на свободное творчество.

Анатолий Марченко, освободившись из мордовских лагерей, писал: «Мои показания» — первое свидетельство о политических лагерях в СССР послесталинской эпохи.

В 1968 г. в самиздате появляется статья академика А.Д.Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном существовании и интеллектуальной свободе», сборник «14 последних слов» (речи подсудимых на политических процессах, выпущен Юлиусом Телесиным). В Ленинграде выходят два номера информационно-политического журнала «Колокол» (его редакторы В.Ромкин и С.Хахаев арестованы и осуждены в том же году).

Итоги развития самиздата в конце 1960-х гг. были подведены в докладной записке аналитика из КГБ: «Самиздат претерпел за последние годы качественные изменения. Если пять лет назад отмечалось хождение по рукам главным образом идейно-порочных художественных произведений, то в настоящее время всё большее распространение получают документы программно-политического характера». (Такого рода документы, вышедшие из-под перьев лубянских авторов, были собраны Владимиром Тольцем и обнародованы благодаря радио «Свобода».)

А.Амальрик, анализируя — с другой стороны баррикад — сложившуюся к 1968 г. ситуацию, выделяет три течения «программно-политического характера»: «подлинный марксизм-ленинизм», «христианская идеология» и «либеральная оппозиция». Последняя ставила целью переход к демократическому обществу западного типа. Впрочем, все инакомыслящие имели тогда одну общую цель — борьбу за «охрану правопорядка» и за «права человека» (Амальрик А. "Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?" Амстердам, 1969. С. 8)

«Хроника текущих событий»

30 апреля 1968 г. в Москве выходит первый выпуск «Хроники текущих событий» — значительнейшего правозащитного журнала, просуществовавшего 15 лет. Собственно, история самиздата политического четко делится на два периода: до и после появления ХТС. Точно так же важной вехой в истории советского диссидентства вообще стала состоявшаяся в том же году демонстрация на Красной площади: 28 августа 1968 г. на площадь в знак протеста против советской интервенции в Чехословакии вышли 8 человек: Т.Баева, К. Бабицкий, Л. Богораз, В. Делонэ, В. Дремлюга, П. Литвинов, В.Файнберг, Н.Горбаневская.

Наталья Горбаневская была первым редактором «Хроники». Первоначально издание не планировалось как периодическое. Оно имело надзаголовок «Год прав человека в СССР» — поскольку драматический 1968-й, год чешских событий, год ужесточения цензуры и преследований инакомыслящих, действительно был объявлен ООН годом прав человека в честь 20-летия принятия Всеобщей декларации. Эпиграфом «Хроники» стал текст 19-й статьи этого документа — о праве на информацию.

Юрий Галансков

Одной из главных тем ХТС было нарушение прав и свобод человека в СССР; в издании были постоянные рубрики о положении политзаключенных и «пациентов» специальных психбольниц, о внесудебных преследованиях, о репрессиях и притеснениях по национальному и религиозному признаку. Первоначальная рубрикация менялась и уточнялась, но неизменным оставался стиль — подчеркнуто фактографический, внеэмоциональный, без призывов и лозунгов.

Обширная информация поступала в редакцию, во-первых, от читателей. Как говорилось в пятом выпуске ХТС, «каждый, кто заинтересован в том, чтобы советская общественность была информирована о происходящих в стране событиях, легко может передать известную ему информацию в распоряжение "Хроники". Расскажите ее тому, у кого вы ее взяли "Хронику", а он расскажет тому, у кого он взял "Хронику" и т. д. Только не пытайтесь единолично пройти всю цепочку, чтобы вас не приняли за стукача».

Во-вторых, информацию этому самому авторитетному из борющихся журналов предоставляли появившиеся в 1970-е гг. правозащитные организации; самой известной из который была Московская хельсинкская группа. Приходила информация от религиозных и национальных групп: от баптистов-инициативников, от литовских католиков, адвентистов, пятидесятников, украинцев, католиков восточного обряда и иудеев.

ХТС несколько раз прекращала свои выпуски — но возрождалась, с новым составом редколлегии в случаях арестов. Редакция объясняла читателям причины своего вынужденного молчания: «Причиной приостановления издания "Хроники" явились неоднократные и недвусмысленные угрозы органов КГБ отвечать на каждый новый выпуск "Хроники" новыми арестами — арестами людей, подозреваемых КГБ в издании или распространении новых или прошлых выпусков. Природа нравственной ситуации, перед которой оказались люди, поставленные перед тяжелой необходимостью принимать решения не только за себя, не нуждается в пояснениях. Но и дальнейшее молчание означало бы поддержку — пусть косвенную и пассивную — тактики заложников, несовместимой с правом, моралью и достоинством человека. Поэтому "Хроника" возобновляет публикацию материалов, стремясь сохранить направления и стиль прежних выпусков» (Хроника текущих событий. 1974. Вып. 28).