— Я, — послышался тихий, знакомый голос.

Обернувшись, я увидел, как из-за деревьев выходит Элизандра Драмали. На ней не было платья, только кожаные лоскуты, едва прикрывающие самые интимные места. Пожалуй, я воздержусь от подробного описания ее фигуры, ибо оно шокировало бы моих наиболее впечатлительных читателей[28].

Она по-прежнему была в очках, золотистые волосы собраны в обычный хвостик, но вот кожа… кожа приобрела синеватый оттенок, какого я никогда раньше не видел.

Элизандра, прелестная Элизандра, оказалась урожденным колоссом[29].

*

— Не может быть! — воскликнул я, уставившись на мою прекрасную Элизандру. Женщину, которую я любил и почитал превыше всех. Женщину, которая все это время неким образом скрывала от меня свою истинную природу.

Элизандра была урожденным колоссом.

Как жаль, что приходится писать эти слова, мои верные читатели. Однако это правда — такая же правда, как и то, что сердце мое обливается кровью и что эта страница покрыта чернилами.

— Макияж, — пояснила Элизандра, застенчиво потупив глаза. — Как видишь, кожа у меня не такая синяя, как у других урожденных колоссов. Искусное применение пудры и перчатки помогли скрыть, кто я на самом деле.

— Но твой разум! — Я шагнул к ней. — Ты сообразительна и умна, не то что эти зверюги![30]

Я протянул было к ней руку, но замешкался. Все, что я знал об этой женщине, ложь. Она чудовище. Не прекрасная аристократка, но дикое создание и убийца.

— Джек, это по-прежнему я, — сказала она. — Я родилась колоссом, но не прошла трансформацию. Мой разум ни в чем не уступит человеческому. Пожалуйста, милый, не смотри на кожу, загляни в сердце[31].

Я не устоял. Она могла лгать, но все равно оставалась моей Элизандрой. Я шагнул в ее объятия, и в этот час смятения меня окутало ее ласковое тепло.

— Любимый, ты в смертельной опасности, — прошептала она мне на ухо. — Они сделают тебя одним из них.

— Почему?

— Ты прогнал их вождя, — прошептала Элизандра. — И правил кланом, несмотря на все наши попытки ставить тебе палки в колеса. Наконец, ты убил их великого поединщика. Мою мать.

— Поединщиком была женщина? — изумился я.

— Конечно. Разве ты не заметил?

Я посмотрел на стоявших поблизости колоссов: они носили набедренные повязки, но верх не прикрывали. Если и был способ отличить мужчин от женщин, кроме как… гм… заглянуть под набедренную повязку, я его не знал. Собственно, я предпочел бы оставаться в неведении насчет того, что некоторые из них женщины. Мои заскорузлые, задубевшие на ветру щеки больше не заливаются румянцем, ибо я повидал такое, отчего ваши деликатные умы покрылись бы кровавыми мозолями. Но был бы я способен краснеть, в тот миг непременно бы покраснел.

— Тогда прости, что убил ее, — сказал я, повернувшись обратно к Элизандре, которая все еще меня обнимала.

— Она сама выбрала жизненный путь, — отозвалась Элизандра. — И это был путь жестокости и убийств. Я по ней не скорблю, но буду скорбеть по тебе, дорогой, если ты попадешь к ним в лапы. Они говорят, что я так пожелала, но, конечно, это ложь, хоть они и не будут слушать мои возражения[32].

— Зачем они оставили меня умирать в той пещере? — спросил я.

— Это было испытание, — ответила Элизандра. — Заключительное. Они освободили бы тебя через три дня, если бы ты не сбежал, но ты доказал, что достоин вступить в их ряды и стать новым полноправным вождем. Однако для этого ты должен пройти трансформацию! Ты потеряешь почти всего себя и превратишься в одного из них — существо, живущее инстинктами[33].

Значит, нужно бежать. Подобная участь — гибель разума — хуже смерти. Я проникся к дикарям-колоссам большим уважением,[34] однако вовсе не намеревался к ним присоединяться.

— Ты привела меня сюда, — понял я, глядя на Элизандру. — С тех самых пор, как мы нашли тебя в Дикоземье, ты направляла меня к этому племени. Ты знала об этом водоеме.

— По описаниям предмета твоих поисков я заподозрила, что сокровище спрятано здесь, — молвила моя прекрасная. — Но я не знала наверняка. Я никогда не была у священного водоема. Джек… как только тебя трансформируют, то же самое собираются сделать и со мной, против воли. Я сопротивлялась этому всю жизнь. Я не позволю им забрать мой разум, я слишком молода, — теперь не позволю!

— Довольно болтовни! — крикнул один из стариков. — Тебя трансформируют!

Другие колоссы начали в унисон хлопать в ладоши. Второй старик протянул дрожащую, окровавленную ладонь с пригоршней маленьких штырей.

— Нет! — воскликнул я. — В этом нет нужды! Ибо я уже один из вас!

Элизандра крепче сжала мою руку и прошептала:

— Что?

— Это единственный план, что приходит на ум, — тихо ответил я и провозгласил громче: — Я колосс!

— Невозможно, — возразил один из стариков.

— Ты не синий, — сказал другой.

— Ты не прошел трансформацию, — добавил третий.

— Я убил вашего поединщика! — объявил я. — Какое еще доказательство вам нужно! Хватило бы на это сил у обычного человека?

— Пистолет, — заметил один из стариков. — Чтобы стрелять из него, сила не нужна.

Ржа и Разрушитель!

— Тогда я докажу это в последнем испытании, — заявил я. — Ибо добуду вам сокровище Выжившего!

Колоссы замолчали и перестали хлопать.

— Невозможно, — сказал один из стариков. — Даже самые сильные колоссы потерпели неудачу.

— Значит, если я добьюсь успеха, вы поймете, что я сказал правду, — ответил я зверюгам.

Я подписался на верную смерть. Мне хотелось бы сказать вам, что моими губами в тот день управляла храбрость, но на самом деле это было лишь отчаяние. Я сказал то единственное, что пришло в голову, то единственное, что могло дать отсрочку.

Если легенды не врут, сокровище спрятано «напротив неба, поднятое самой жизнью». «Напротив неба» должно означать на дне водоема — таком глубоком, что и дна не разглядеть. Нужно нырнуть и достать сокровище.

— Невозможно, — произнес другой старик.

— Я докажу, что это возможно! — заявил я.

— Джек! — Элизандра держала меня за руку. — Ты дурак!

— Может, и дурак, но я не позволю им сделать из меня колосса.

Вдруг Элизандра притянула меня к себе и поцеловала. Мало что может меня потрясти, дорогие читатели, но в тот миг случилось невозможное. Временами она относилась ко мне с такой холодностью, что я был уверен: мои чувства навсегда останутся без ответа.

Но этот поцелуй… этот поцелуй! Глубокий, как водоем подле нас, истый, как учение Выжившего. Энергичный, как пуля в полете, и такой же невероятный, как попасть в яблочко с трехсот ярдов. Страсть согрела меня, отогнав холод промокшей одежды и страх трепещущего сердца.

Когда она отстранилась, внутри меня вспыхнул металл. Элизандра не была алломантом, но набрала в рот оловянной пыли и передала ее мне в поцелуе!

Восхищенный, я отодвинулся от нее и прошептал:

— Ты потрясающая!

— Проклятье, Джек! — прошептала она в ответ. — Наконец ты изрек хоть что-то умное[35].

Колоссы снова начали хлопать. Я выбрал самый большой камень, который удалось поднять, и, сделав глубокий вдох, прыгнул в воду. Камень потянул меня на дно.

Глубоко. Необъяснимо глубоко[36].

Меня быстро поглотила тьма. Дорогие читатели, вы должны представить эту кромешную тьму, потому что у меня не получится описать ее как должно. Когда тебя поглощает темнота, это само по себе непередаваемое ощущение, но когда ты в воде и свет исчезает… в этом есть что-то в высшей степени ужасающее. Пока я опускался, дали сбой даже мои железные нервы, и я задрожал.

Ужасная боль ударила по ушам, хотя, может статься, это случилось из-за раны. Казалось, я падал целую вечность, пока не начали гореть легкие, а разум цепенеть. Я едва не выронил камень.

Я не мог думать. Боль от раны грозила захлестнуть меня, и я, хоть ничего и не видел, знал, что зрение затуманивается. Тело слабело, я проваливался в беспамятство. Я понимал, что умру в этих непроглядных глубинах.