Катрин гордилась сестрой и вместе с ней строила мир мечты. Сама же, будучи менее открытой и решительной, свою жизнь не планировала и витала в облаках. Девушки по-прежнему спали в одной комнате, иногда ссорились (раньше, бывало, и дрались), но долго дуться не могли, ощущая друг друга своим вторым «я». Больше всего говорили «о жизни и о мужчинах». Хотя для Франсуазы они существовали где-то на периферии, в центре же ее вселенной было искусство. Делавшей большую карьеру, ей было не до женихов.

Когда Франсуаза дебютирует в театре Антуан, Катрин еще ходит в гимназию, и ее совсем не влечет актерская стезя. Конечно, она восхищена сестрой, которая добивается всего, что задумала, и с восторгом следит за ее восхождением. «Франсуаза обладала святым огнем, – признавала Катрин Денев. – Я – нет. В пятнадцать лет еще сама не знала, чего хочу. У меня не было ни твердой цели, ни особых склонностей. Я мечтала…»

Скорее всего, о прекрасном принце.

Тем не менее уже в 1957 году, четырнадцати лет от роду, Катрин Денев дебютирует в кино. Вместе с другими ученицами приятель дома Дорлеак режиссер Анри Юнебель пригласил ее сняться в картине «Гимназистки». Девочки играли самих себя в массовке. Катрин училась тогда в седьмом классе, и отцу пришлось упрашивать директора, чтобы ее отпустили на съемки.

Немногим больше года спустя – опять встреча с кино. Картина называлась «Котята». По цензурным соображениям она не вышла на широкий экран. Речь шла о молоденьких девочках, втянутых в криминальные аферы. Вместе с Катрин снималась Сильви. Журнал «Позитиф» кисло одобрил эту «многообещающую историю», рассказанную с экрана режиссером Жаком Вилла, и завершил рецензию словами: «Не будем кричать «Вива, Вилла!», а подождем его следующего фильма».

Еще через год Катрин выступает уже в более солидной постановке. Франсуаза для съемок в картине «Двери хлопают» (режиссеры Жак Пуатрено и Мишель Фермо) по роли требовалась сестра, и она привела свою собственную. Они играли строптивых дочек богатого фабриканта. Здесь Катрин впервые встретилась с композитором Мишелем Леграном, который сыграет важную роль в ее карьере. Пока она еще для себя ничего не решила и не относится к кино всерьез. Но заражается увлеченностью сестры-подруги; у нее каникулы, и в конце концов не помешает немного заработать. Для съемок Катрин берет псевдоним – девичью фамилию матери, чтобы не мешать сестре и чтобы их никто не путал.

Такого рода кинематографические каникулы вошли в правило, и уже забылось, кому принадлежала первоначальная инициатива – отцу или Франсуазе. Важно другое: до встречи с Вадимом Катрин словно плывет по течению и никак не проявляет своей индивидуальности. А если проявляет, то в ином направлении. В первом в своей жизни интервью она заявила: «Хочу получить аттестат зрелости и стать модельершей. Говорят, хорошо рисую, почему не использовать своих способностей? Запишусь в школу прикладных искусств». Спустя годы она вспомнит об этой идее и в качестве хобби займется ювелирным дизайном.

Тем более неожиданна метаморфоза, которая вскоре происходит с Денев. К тому времени она успевает сняться еще в двух-трех картинах, где изображает нежную, немного шаловливую, благовоспитанную юность. Даже наиболее заметная из них – «Парижанки» режиссера Марка Аллегре, где сценаристом был его младший друг Вадим, а Катрин играла вместе с актером, певцом и сердцеедом Джонни Холлидеем, – была вполне заурядной.

«Картины эти, – пишет критик Валентин Михалкович, – крутили в кинотеатрах предместий, чтобы кое-как оправдать расходы, и сразу же прочно забывали. Только фотографии сохранили для нас Катрин Денев времени ее дебюта – бесхитростную девчушку из тех, кто стайками толпится в дешевых дансингах, сжимая в руке билет, приобретенный на деньги, сэкономленные на мороженом. Девчушку с упитанными щеками и округлым лицом, в котором с трудом угадывается тот удлиненный, худощавый, классический овал, ставший знакомым через несколько лет миллионам зрителей»^[2].

Танцуя в дансинге, точнее, в модном парижском Эпи-клубе с Франсуазой, Катрин оказалась в поле зрения Роже Вадима. И почти не раздумывая решилась связать с ним свою судьбу, несмотря на предупредительный шепот сестры: «Он опасен!» Катрин высунула язык: «Ревнуешь?» Девушки расхохотались. Франсуаза, и Катрин знала об этом, нисколько не ревновала. Им всегда нравились разные мужчины – может, за единственным исключением, но и Франсуа Трюффо им не придется делить, ибо их романы с ним разделит черта смерти. Вадима же Франсуаза в самом деле не жаловала. Так что в тот вечер в Эпи-клубе она нисколько не хотела обратить внимание плейбоя на себя и по своему обыкновению готова была отплясывать с сестрой до утра. Катрин тоже любила с ней потанцевать, но ночной бабочкой не была. Франсуаза привела свою младшую сестру в кино, она же невольно бросила ее в объятья Вадима.

Ей еще нет семнадцати. Ему – тридцать два, и за ним тянется шлейф «чертовской славы». Он уверенно заявляет: «С Катрин у меня связаны большие планы. Она совсем молоденькая, но ведь карьеру надо начинать рано».

Их отношения развиваются стремительно. Катрин, по свидетельству Вадима, была не способна использовать связь с режиссером в интересах карьеры. Данная ей характеристика звучит так: «Женщина она честолюбивая – и это уже само по себе высокое качество. Но она никогда не была карьеристкой»^[3].

Тем не менее инициатива во многом принадлежит ей. Родители противились роману дочери с известным соблазнителем и постановщиком скандальных фильмов, они даже запирали Катрин на ночь, чтобы не сбежала. Но за девять месяцев до совершеннолетия она решительно заявила отцу, что уедет с Вадимом на очередные съемки в Виллар-де-Лан. И тот смирился. По возвращении в Париж она поселилась в вадимовской квартире на улице Энгр, где со знанием дела вела хозяйство и помогала воспитывать Блошку.

Во время съемок фильма «Уздечка на шее» все внимание прессы было сосредоточено на игравшей в нем Брижит Бардо, и роман Вадима, призванного на помощь неопытному постановщику, с сопровождавшей его Катрин еще не стал достоянием гласности. Журналисты были уверены, что Бардо, уже родившая сына и расставшаяся с его отцом актером Жаком Шарье, вернется к Вадиму. Но наблюдательная Брижит поняла серьезность его отношений с Катрин и шепнула ему: «Она посильнее тебя. Не приходи ко мне плакать в жилетку, когда будет плохо». Простушка при ближайшем рассмотрении оказалась не столь проста.

В ее неожиданно сильном характере убедился и сам Вадим. Катаясь на санях высоко в горах, они с Катрин заблудились и чуть не упали в пропасть. Вадим провел отрочество в горной местности. Но девушка, не имевшая никакого опыта и обутая в неудобные кожаные сапожки, поразила его своим мужеством. Скользя на животе и рискуя угодить в горный ручей, она не сдавалась и упорно повторяла: «Я доеду сама». В отель она вернулась вся мокрая и в синяках, мертвая от усталости.

В другой раз они возвращались с авторалли, которое выиграл Вадим (гонки были его хобби) и на волне победной эйфории лихо обогнали кортеж президентских машин. Вадим с Катрин увидели направленные на них дула револьверов и автоматов, а в другой машине – профиль Шарля де Голля. Это был пик острой политической борьбы во Франции, и за пару часов до этого в генерала стреляли. Когда вадимовская «феррари» с открытым верхом на скорости 200 км в час оставила позади мотоциклетный эскорт, заинтригованный президент спросил: «Кто эта молодая дама?» «Актриса Катрин Денев, мой генерал», – ответил главный охранник. «Если она будет так спешить, то быстро станет звездой», – заметил де Голль.

Осведомленность охранника объяснялась просто: он жил в том же доме на улице Энгр, что и Вадим, и, к счастью, узнал соседей. «Иначе мои ребята бы вас изрешетили», – резюмировал он.

Так звучит эта история в пересказе Вадима, возможно, приукрашенном. В том же доме жил сын президента адмирал Филипп де Голль, которого Вадим однажды затопил, забыв закрыть кран в ванной, и с женой которого конфликтовал из-за ночного плача маленькой Натали. Катрин поднялась к невестке президента и очень вежливо попросила ее написать письмо и порекомендовать девочке выпивать перед сном красного вина. Жена адмирала не взяла на себя такую ответственность, и конфликт сошел на нет, тем более что у Натали скоро прекратились кошмары.