А здесь, на дороге, я испытала давно забытое ощущение страны–труженицы, страны огромной и могучей…
IV
…Наша «короста» уже успела нам полюбиться, несмотря на ветхость своих внутренних убранств. Время от времени мы похваливали её, подбадривали на подъёмах, которые становились всё круче: это на глаз было почти незаметно, но «короста» уже не тянула на третьей передаче, глохла… Значит, высота стала куда значительней!..
Теперь, вернувшись домой, я поражаюсь, как мы рискнули пуститься в этот неблизкий и очень непростой путь на такой машине?
Я говорю мы, но по справедливости надо бы говорить только о Виталии Филипповиче. Он водитель. Это прежде всего он, отправляясь в такое путешествие, должен был увериться в своей машине, как в себе. А мы что, мы, естественно, с полным доверием к нашему водителю. Тем более не чужой для Любы человек, муж. И тем более за рулём не первый десяток лет. Но за рулём «козла», оказывается, никогда не сидел! Да и машину купили буквально перед отъездом, механик еле-еле успел с осмотром…
Сначала слетела часть «дворника». Остановились, прикрепили к прежнему месту, поехали дальше.
Я сидела сзади. Смотрю, что-то чёрное и блестящее покатилось к моим ногам… Оказалось, отвинтилась головка от рычага переключения передач. Вернули на место. И дальше, дальше…
Самое страшное случилось почти на самой вершине Пеленьерского перевала (1067 м как-никак). Не выдержало на каменистой дороге заднее правое колесо… Лопнуло!
Облака обступили нашу «коросту» плотным кольцом, и даже штормовой ветер не мог развеять их. Как назло, в этом месте оказалась и самая узкая часть дороги. Пойдёт какой-нибудь грузовик–гигант (вверх или вниз) и запросто столкнёт нас туда, где торчат огромных размеров валуны…
Что испытывал Виталий Филиппович, меняя колесо, одному Богу известно. Без шапки, с мокрыми волосами (от пота? от тумана?) на штормяге, на мокрых камнях с раскисшей каменной пылью, превратившейся в жидкую кашу, он менял колесо, которое через полкилометра стало спускать, и пришлось его снимать тоже! – это было жуткое зрелище. Мы сидели с Любой в машине и боялись нос высунуть на этом перевале. Казалось, подует ветер ещё сильнее и снесёт нас вместе с нашей славной «коростой» как пушинку…
…Смотрю сейчас дома на карту Урала и вспоминаю, откуда дул ветер. Кажется, со всех сторон… Но наверняка он дул с горы Тельпосиз (правильнее, наверно, Тöв-поз-из, в переводе «Гнездо ветра»…). Вырвался из своего гнезда, налетел на нас и давай трепать…
Виталий Филиппович съездил с попутным самосвалом вниз, на базу (слава богу, здесь недалеко брали камни, везли вниз, где была камнедробилка, а затем уже отправляли щебёнку на ремонт вуктыльской дороги…), там накачали спущенное колесо. Пока он вернулся, пока вставил его, прошло больше двух часов, и мы наконец поехали… Догадайтесь с одного раза, в какую сторону мы поехали? – вперёд или назад, вниз? Конечно, разумнее было бы поехать назад (с нашими двумя якобы колёсами…). Но мы поехали вперёд, на Щугор! До него оставалось километров 30… Ещё немного наверх, а потом вниз – и так до самого Щугора… Про-ехали, наверное, уже три водоохранные зоны, а Щугора всё не было. Люба в сердцах сказала: если следующая река не Щугор – поворачиваем назад! Сказала так решительно, что я даже немного испугалась: не дай бог! – когда мы в нескольких километрах от назначенного пункта. Но наконец – ура-ура! – мы увидели указатель: «р. Щугор»!..
V
Сказать, что на нас Щугор в этом месте произвёл какое-то особенное впечатление, – нет, нельзя. Обыкновенная горная речка, вся в каменьях, в перекатах, в неглубоких ямах, чистая, быстрая – как все реки на Урале…
Это было первое впечатление. А сейчас, дома, я вспоминаю о ней с какой-то непонятной грустью и даже нежностью… Как о близком человеке, с кем ненадолго свела судьба, а потом развела…
…Помните, мы заезжали на КС-3 за разрешением? Так вот что было там написано. Разрешается въезд на территорию национального парка «Югыд ва» («Чистая вода» или «Светлая вода» – кому как больше нравится…), потом ещё три или четыре пункта: запрещается, запрещается и запрещается…
В том числе и рыбная ловля. Запрещается!
А как соблазнительно бежала по камешкам, по валунам вода – чистая, словно слеза, вода Щугора. Просто невозможно было не попробовать поймать хотя бы несколько хари-усов на уху! Не могло быть, чтобы за камешками, за валунами, под большой скалой, за перекатом не прятались бы эти осторожные красивые рыбины… и очень вкусные…
Не буду лукавить, мы попытались их достать. Но, слава богу, не поймали ничего (кроме одного красавца…). Почему? И ветер был правильный, и день не самый плохой, скорее хороший, и время вроде подходящее было… Но что-то помешало, и не было у нас на Щугоре ухи… Увы!
Левее от моста через речку были проложены несколько рядов труб газопровода. Об этом можно было догадаться только по пунктирам железобетонных плит через всю речку… В большую воду их наверняка не видно, теперь же плиты торчали как-то даже несколько бесцеремонно, если можно так сказать, вызывающе, словно напоминание, кто здесь хозяин…
Чуть ниже через речку с правого берега был виден спуск и довольно ещё свежие следы больших машин… А на другом берегу следы были старые! Пройдя вдоль русла, мы нашли причину такого несоответствия: машины шли по реке – их следы остались между камнями, на плёсах… Кто так варварски вёл себя (на вездеходе или МАЗе…)? Здесь, почти в самом сердце национального парка «Югыд ва»?
Мы были на Щугоре день и одну ночь. Нас так утомила дорога до реки, что мы не поехали на другой берег, где стояли какие-то строения и даже баня на самом берегу Щугора, как раз там, где машины спускались в речку, чтобы переправиться на другой берег (так было когда-то…). Теперь же они колесили явно не по суше: дорога на том берегу уже почти зарастает, зато следы на дне Щугора зияют, как глубокие рваные раны… Вот так вот.
VI
Читаю в «Атласе Республики Коми», в разделе о национальном парке: «В первые минуты здесь испытываешь сомнения в богатстве местной флоры и фауны. Уж очень суровым кажется этот край угрюмых хребтов, холодных хрустальных рек и непроходимых лесов. Лишь со временем замечаешь огромное разнообразие парка».
И правда! Меня на Щугоре более всего поразила тишина. И вечером (уже в палатке), и утром (ещё в палатке) я прислушивалась к этой тишине и удивлялась. Почти не было слышно птичьих голосов! Казалось, пела одна или только две птицы…
Однажды белка перебежала нам дорогу. И лишь на обратном пути мы увидели в сентябрь-ском небе трёх гусей: они пролетели над нами куда-то к горам, а минут через десять вернулись целой стаей – уже начались большие сборы. Скоро на юг.
Когда мы спустились ниже, к лесам, смотрим – на самом полотне дороги три большие птицы: тетёрка и два красавца–косача… Мы так и застыли на месте. И было слышно, как на своём птичьем языке завлекали подругу-тетёрку два кавалера, распушив бело-чёрные хвосты и вытанцовывая нечто завораживающее…
Подъехали ближе, чтобы сфотографировать. Но очень близко они нас всё же не подпустили, поднялись и перелетели на провода соседней электролинии…
«Среди 43 видов млекопитающих парка есть такие гиганты, как медведь, лось, северный олень. К редким видам относится соболь. Есть мелкая куница, горностай, ласка…»
«Из птиц – куропатки, тетерева, глухари, рябчики, совы, дятлы, клесты, снегири – около 200 видов! – из которых почти 150 гнездятся, несмотря на суровый климат на Урале, в поймах рек, в смешанных лесах, ельниках и т.п. …»
«В парке „Югыд ва” насчитывается 21 вид рыб из десяти семейств. Среди уникальных – атлантический лосось, а также доледниковые реликты – арктический голец, пелядь и сибирский хариус…»
Туризм здесь стал развиваться в 50-х годах двадцатого столетия: пешеходный, лыжный, водный. А также альпинизм. Но я не слышала ни от кого, чтобы по Уралу путешествовали на автомобиле. Оказывается, это возможно.
