— Ну что, на договор я согласен. Вот только имеется один нюанс. Я собираюсь переезжать в столицу.

— Правда? — восхитилась домовая. — Всегда хотела поглядеть.

— Так смоталась бы.

— Не могу. Я к своему дому привязана. Максимальное удаление — пять километров.

— Да, проблема.

— И вовсе нет. Если у домового с магом договор заключён, маг может позвать домового на новое место.

— И ты поедешь?

— Да не хотелось бы, — пригорюнилась вдруг домовая. — Тут я уж прижилась, к дому привыкла. А там всё заново.

— Жаль, — искренне огорчился Олег.

— Но если ты уедешь, то и энергия кончится. И я снова в спячку впаду, — продолжала домовая. А это не самая приятная форма существования.

— Тогда выбирай. Мне, конечно, хотелось бы тебя с собой забрать. Я человек ленивый, мне проще тебя энергией да молоком подкормить, чем хозяйством заниматься.

— А молоко точно будет?

— Точно. Обещаю.

— Мр-р-р! — восхитилась домовая. — Хорошо, убедил. Давай сейчас договор заключим, а когда вещи паковать начнешь, я тебе расскажу, что полагается делать для переселения домовых.

Где-то в воронежской гимназии № 57

Видимо, из ГУМа предупредили всех, кого надо, и к приходу Олега все бумаги на перевод в Питер уже были подготовлены, подписаны и лежали у секретарши. Директора на месте не оказалось. В данный момент его одновременно терзали органы юстиции, сожаления о своих поспешных решениях и жадность.

Секретарша Катенька сидела печальная. Её боссу и покровителю внезапно стало не до неё. Соблазнительное тело увядало без мужского внимания, но, что было гораздо хуже, кошельку тоже грозило безвременное похудение. Сокращать расходы не хотелось, а доходы в самое ближайшее время грозили резко упасть. Как тут не загрустить! Виноват же во всём был, без сомнения, тот наглый пацан. После разговора с ним шеф совершенно переменился: перестал дарить подарки, выписывать премии, зато постоянно раздражался по поводу и без. Хорошо, что этот наглый подросток, наконец, уйдет. Но за свои дела он должен ответить.

Пацан появился почти с самого утра и сразу принялся хамить:

— Мне сказали, что документы на перевод уже готовы. Могу я их получить?

— Оформление бумаг стоит…

На секунду Катенька запнулась, решая, какую сумму назвать.

— Пятьдесят рублей, — закончила она фразу и вызывающе посмотрела на гимназиста умело подведенными глазами.

Тот скривился, как от зубной боли.

— Знаешь, Катенька, — начал он, и секретарше от его тона стало как-то не по себе. — ты делаешь ту же ошибку, что и твой директор. Хочешь узнать, какую?

Пацан подошел вплотную, наклонился и посмотрел секретарше прямо в глаза. Она попыталась отстраниться, но не вышло: он ухватил двумя пальцами ткань тесного платья на самом интересном месте. При этом и без того мало что скрывающее декольте перестало скрывать вообще хоть что-нибудь. Пацан глянул внутрь, Катенька на автомате тоже опустила глаза. Ничего нового для себя она не увидела, но и пацан, похоже, не слишком впечатлился. Он отпустил платье, и ткань звонко шлепнула по телу.

— Ты себя переоценила. Шлюха стоит двадцать рублей, минет — десятку. Сиськи у тебя, конечно, зачетные, я бы вдул, но вот беда — тороплюсь. Так что давай бумаги.

Конечно, за такое надо было подняться, растоптать наглого школьника морально, сгноить на отработках физически, а бумаги засунуть в шредер и превратить в мелконарезанную лапшу. Но Катенька сидела, словно бандерлог перед питоном Каа, и не могла заставить себя не только что-то сказать, но даже пошевелиться. Не может подросток так говорить и так смотреть! От этого взгляда, от этого голоса секретарше стало страшно, едва ли не до мокрых трусов. Сейчас она готова была на что угодно, даже на то, чего никогда не позволяла шефу, лишь бы этот сопляк, наконец, ушел.

Катенька выдвинула ящик стола, вынула папку с документами и положила её на край стола.

— Умница.

Пацан взял папку и отступил на шаг. И сразу наваждение пропало. Исчез страх, вернулись силы, но делать хоть что-то было уже поздно.

— Не переживай, найдешь себе другого козла, — сказал напоследок пацан и исчез за дверью.

Единственным человеком во всей гимназии, с кем Олег хотел попрощаться, был учитель магии. Найти его было легко: он, как обычно, возился в зале для магических тренировок.

— Здравствуйте, — сказал Олег, входя в зал.

— А, это ты? — улыбнулся учитель. — Ну, заходи. Вижу, ты решил отправиться в столицу. Ну и правильно. Здесь тебе, если честно, делать нечего, только свой талант губить. Ну а там, конечно, возможностей подняться наверх больше. Правда, и хищники там крупнее, так что гляди в оба: зазеваешься — сожрут, несмотря на ранг и титул.

— Я буду осторожен, насколько это возможно, — ответил Олег. — И ещё: спасибо вам. Вы мне очень помогли, и я этого не забуду.

Учитель хмыкнул:

— За всё время, что я здесь работаю, ты первый, кто мне такое сказал. Удачи тебе, парень.

И напутственно хлопнул Олега по плечу.

Где-то в Санкт-Петербургской гимназии для одаренных

Барахлом Олег обрасти не успел, поэтому собраться ему было недолго. Проездные документы он получил заранее, и вечером того же дня сел в поезд Воронеж — Санкт-Петербург. До столицы поезд шел меньше суток, такси у Московского вокзала нашлось быстро, ехать было сравнительно недалеко, и уже в четыре часа дня будущий высокорейтинговый маг с небольшим чемоданом и легкой сумкой через плечо стоял в вестибюле Санкт-Петербургской гимназии для одаренных детей. Найти начальство было несложно, но завуч, по причине субботы, уже собирался уходить.

— Из Воронежа? — переспросил он Олега, наскоро проглядев документы. — Шустрый. Ну, раз первый приехал, первый и комнату себе выберешь. Третий этаж в спальном крыле, ключи в замках. Второй — девчачий, туда не ходи. Документы оставляй, все формальности послезавтра. Ну, двигай.

Найти спальное крыло помог охранник. И уже через четверть часа после приезда Олег стоял в коридоре на зеленой ковровой дорожке с красными полосками по краям. С одной стороны коридора были окна, выходящие на спортплощадку, с другой — ряд одинаковых дверей. Стояла задача: найти себе лучшую комнату. Олег честно осмотрел каждую, и не нашел отличий. Впору было тыкать пальцем наугад, но тут ему пришла в голову отличная мысль.

— Домовая, — позвал он.

Кошка в овечьей шкуре материализовалась и зависла перед ним в воздухе. Бросила взгляд на парня, на двери.

— Выбрать не можешь?

— Угу.

— Сейчас гляну сама.

Домовая принялась дотошно обследовать комнаты, бормоча себе под нос:

— Здесь обои отстают, здесь из окна дует, здесь дыра в крыше, по весне затопит, здесь стул шатается, здесь кровать скрипучая, здесь батареи плохие…

Наконец, она вернулась.

— Вот эта, с номером тринадцать, более-менее приличная. Не идеальная, но жить можно.

— Тогда заселяемся. Тесновато, конечно, но это временно. Придёт время, построю свой особняк, там развернешься вовсю. А пока придется здесь ютиться.

— Что, правда? Целый особняк? Ну нет, я такое не потяну. Нужно будет хотя бы пару помощников.

— Нужно — значит, будет. Ну а пока тебе работы особо-то и не предвидится.

— Ничего, я найду, — пообещала домовая.

— Слушай, а как тебя зовут? — решил, наконец, поинтересоваться Олег.

— Как-как, домовой зовут.

— Это понятно. Я про имя. Ну не звать же тебя всё время домовой.

— Ты что, хочешь дать мне имя? — поразилась домовая.

— Ну да. А что в этом такого?

— Ты не понимаешь!

В волнении домовая начала нарезать круги в воздухе вокруг Олега.

— Имя — это же… Это как если бы тебе дали самый крутой орден Империи, вот!

— Ну, я за орденами не гонюсь, — пожал плечами Олег. — А имя дать мне несложно. Самому же потом будет удобней.

— Тогда давай.

Домовая устроилась на столе в выбранной комнате. Из коридора влетел чемодан и улегся рядом с кроватью, сумка повисла на спинке стула. Хлопнула, закрываясь, дверь, провернулся ключ в замке.