Сильно уязвленный Бонапарт тогда «извернулся», чтобы не быть до конца публично оскорбленным. Предварительно извещенный об ответе российского двора и не желая подвергаться унизительному отказу на официальном уровне, еще до возвращения посла Армана де Коленкура в Париж, он сделал такое же, но спешное предложение австрийскому двору. Наполеон просил руки 18‑летней эрцгерцогини Марии-Луизы.
В той ситуации она «представляла собой» побежденную объявившимся женихом на поле брани имперскую Австрию. Причем сватовство больше напоминало грозный (и торопливый) ультиматум: венскому двору давалось из Парижа всего 24 часа на то, чтобы не поразмышлять, а ответить «да» или «нет».
В феврале 1811 года от имени императора Наполеона I в Вене в брачной церемонии от его имени участвовал его начальник Главного штаба маршал Франции Луи Александр Бертье, обладатель двух герцогских титула – Невшательского и Ваграмского. Такое «венчание» в высшем свете случалось и до, и после. То есть Бонапарт оригинальным здесь, как его иногда рисуют, не был: все правила приличия были соблюдены.
В следующем месяце в Париже состоялась свадьба Наполеона и Марии-Луизы. Так корсиканский дворянин – «баловень судьбы» породнился с одной из крупнейших европейских династий. Венский двор, император Франц I своему победителю отказать просто не мог. Во дворце в Шенбрунне не переставали повторять: «Австрия спасена». Потомственный Габсбург стал тестем дворянина с острова Корсика, которая французским владением стала не столь давно.
Успешно завершенная «операция» по поиску достойной невесты для самозваного императора французов вызвала много толков в дипломатических кругах. Уж очень мало смотрелось в ней дипломатического такта. Общим мнением было таково:
«Он, то есть Наполеон, будет воевать через несколько лет с той из двух держав – Российской и Австрийской империями, где ему не дадут сразу невесты».
Теперь между Францией и Россией пролегла зримая черта враждебной отчужденности, имевшая нечто личное. Мировая история знает массу убедительных примеров, когда личная неприязнь монархов друг к другу становилась прямым поводом к самым кровавым и длительным войнам.
Исследователи утверждают, что в европейских столицах, прежде всего в Париже и Вене, и в самом Санкт-Петербурге действовали силы, то есть конкретные лица, которые подталкивали двух императоров к новому военному конфликту. Так, В.П. Шейнов в своей интересной по содержанию книге «Психология знаменитых личостей: Великие полководцы» о росте враждебности друг к другу дворов Наполеона и Романова пишет следующее:
«…В авторитарных государствах, коими и являются обе империи, к этому (эскалации недоверия и напряженности) примешивается личностный фактор, поскольку решение принимает один человек. А человеку не чуждо ничто человеческое. И здесь большую роль могут сыграть (и сыграли) интриги.
Ярый противник России австрийский министр иностранных дел Меттерних после брака Наполеона с австрийской принцессой стал частым гостем при дворе Наполеона. Как говорил про него с восхищением Талейран, сам знавший толк в искусстве интриги и тонкой мести, Меттерних «умел гладить льва по гриве».
Свое психологическое мастерство Меттерних и направил на то, чтобы поссорить двух могущественных императоров. Что ему в итоге и удалось.
Да и сам Талейран, выдающийся дипломат, много лет бывший министром иностранных дел Франции (и при Директории, и при первом консуле, а затем императоре Наполеоне, и при Людовике XVIII) помогал Меттерниху. И до того много лет передовал ему (в обмен на золото) политические и военные секреты Франции. Эти интриганы приложили руку к столкновению двух наиболее авторитетных монархов Европы.
С другой стороны, для Петербургского двора, который был полон французов, убежавших от революции, Наполеон был якобинцем, революционером. Такую репутацию они и создавали Бонапарту».
То, что при парижском дворе много интриговали против императора Александра I и России, история свидетельствует. Все это и накладывалось на личностную позицию Наполеона с его желанием офранцузить Европу и подмять под себя непокорного Романова с его империей. Речь шла о стремлении к гегемонии Франции на континенте. Россия на этом пути к 1812 году оставалась едва ли не главной помехой. Все говорило «за» Русский поход и создание перед этим общеевропейской коалиционной Великой армии.
Личность Наполеона «подавляла» его противников и на поле бранном, и на политической арене. Ему, как талантливому полководцу с императорской короной на главе, удавалось то, что не удавалось прочим монархам Европейского континента. И тогда, и в будущем современники и исследователи самого разного рода пытались выяснить, к чему же стремился сперва боевой генерал, потом первый консул-узурпатор, затем самодержавный император французов в свою звездную эпоху.
Пожалуй, одна из самых проницательных характеристик венценосного Наполеона Бонапарта принадлежит Меттерниху, австрийскому канцлеру, великому мастеру политических интриг, верному слуге династии Габсбургов и по многим причинам не любивший таинственную для «цивилизованной» Европы Россию. Ее образом и по сей день остается непредсказуемый в мышлении и поступках медведь, вышедший из лесной чащи и далекий от цивилизационных процессов.
Аристократ и дипломат Меттерних хорошо лично знал Наполеона, уже ставшего обладателем императорского престола. Он был частым гостем его дворца и парижского света. Именно Меттерних, как способный психолог, дал новоявленному императору французов характеристику властителя-завоевателя, стремящегося к господству пока только на Европейском континенте:
«…Система завоеваний Наполеона была совершенно особого характера.
Всемирное господство, к которому он стремился, не имело целью сконцентрировать в своих руках непосредственное управление огромной массой стран, но установить в центре верховную власть над европейскими государствами по образцу, извращенному и преувеличенному, империи Карла Великого.
Если соображения момента заставляли его отступить от этой системы, если они увлекали его к захвату и к присоединению к французской территории стран, на которые он при правильном понимании своего же интереса не должен был бы посягать, то эти действия, существенно повредившие укрепленю его власти, не только не содействовали развитию великого плана, лежавшего в основе его мысли, но лишь повели к его крушению и гибели.
Этот план должен был бы распространиться также и на церковь. Он хотел основать в Париже престол католицизма и оторвать Папу от всяких светских интересов, обеспечив ему власть духовную под эгидой французской империи».
С Меттернихом можно и спорить, можно и в чем-то согласиться. Не факт остается фактом: антифранцузские войны следовали одна за другой. И все они в итоге оказывались завоевательными, добавлявшими еще власти на континенте Наполеону. В истории с ним на этом поприще могут сравниться только Чингисхан и Александр Македонский. Другие великие завоеватели мировой летописи в сравнение с ним не идут.
На европейском континенте вновь запахло большой войной, которая должна была разрешить непростой вопрос истории: будет ли властвовать над Европой император французов Наполеон Бонапарт или нет? Сумееет ли он поставить перед собой на колени Россию? Ведь та со своими союзниками – Австрией и Пруссией – всего несколько лет тому назад приграла Наполеону Бонапарту две войны. Дойдет ли очередь до Британии, прикрывшейся водами Атлантики и флотом?
…Уже в 1810 году император французов приказал доставить ему книги, в которых содержалась бы информация о России, ее истории и особенностях, народе и боевом пути русской армии (традициях, выучке, основах формирования, взаимоотношениях, отношении к воинству населения, снабжении). Он знакомился с лучшими трудами по топографии России и даже с войнами, которые вели Иван IV Грозный и Петр I Великий. Наполеон прочитал о всех военных операциях, проводившихся на территории Польши и России, которые имелись на французском языке.