Спснсср пожал плечами:

—      Конечно, и тогда немедленно будет сделан вывод, что я был членом коммунистической партии.

Председатель молча смотрел на Спенсера.

—      Я никогда не был членом коммунистической партии, сэр, — сказал Спенсер.

Биллинджер посмотрел на Корнела, тот кивнул головой и спросил:

—      Мистер Донован, вы адвокат. У вас есть своя контора в Нью-Йорке?

—      Да, сэр.

—      И давно?

—      Я открыл свою собственную контору около шести месяцев назад.

—      А до этого?

—      До этого я был младшим компаньоном адвокатской конторы «Арбэтт и Майлс» в Нью-Йорке.

—      Долго?

—      Около восьми лет.

— Вы ушли по какой-нибудь конкретной причине, мистер Донован?

—      Я хотел иметь собственную контору.

—      Следовательно, никаких других причин, ну, скажем, разногласий по вопросам деятельности фирмы или...

—      Я знаю, что́ вы хотите сказать, мистер Корнел Мне нечего скрывать.

—      А я и не сказал, что вы что-то скрываете, сэр.

—      Я ушел из фирмы потому, что мистер Гордон Беквуд, находившийся в то время под следствием сенатской комиссии, обратился ко мне с просьбой быть его адвокатом.

—      И для того, чтобы удовлетворить его просьбу, вы вынуждены были уйти из фирмы, так? Правильно я вас понял?

—      Правильно, сэр. Мистер Арбэтт и мистер Майлс не хотели, чтобы фирма вела какие-либо дела политического характера.

—      Спасибо, мистер Донован, — сказал Корнел и обратился к Биллинджеру: — Господин председатель...

—      Да, благодарю вас, господин адвокат, — сказал Биллинджер. — Мистер Донован, вы, должно быть, приняли очень близко к сердцу дело Беквуда, если решились оставить весьма уважаемую адвокатскую фирму и...

—      Да, сэр, — ответил Спенсер. — Я был убежден в невиновности Гордона Беквуда.

—      Вы говорите — в невиновности Беквуда, мистер Донован? Если мне не изменяет память, мистер Беквуд обвинялся в принадлежности к коммунистической партии?

—      Память вам не изменяет, господин председатель, — подтвердил Спенсер, сдерживая гнев.

Баллинджер свирепо взглянул на него.

—      Вы, возможно, помните, что в то время мнения о виновности мистера Беквуда расходились?

—      Господин председатель, я не понимаю, какое отношение к моим сегодняшним свидетельским показаниям имеет виновность или невиновность мистера Беквуда.

—      Я просто отмечаю, — ответил Биллинджер, кокетничая перед телезрителями своим терпением, — что многие, в том числе, добавлю, кое-кто из выдающихся американцев, были убеждены в виновности мистера Беквуда.

—      Мистер Беквуд умер, господин председатель. Он не может вам ответить.

Зрители в зале опять заволновались, и один из чиновников комиссии встал.

—      К сожалению, мистер Беквуд покончил с собой до того, как сенатская комиссия могла прийти к какому-либо определенному выводу, — сказал Биллинджер.

—      Да, сэр, действительно, к сожалению.

Председатель откашлялся.

—      Мистер Донован, после смерти Беквуда вы выступили здесь, в Вашингтоне, с заявлением, в котором... одну минутку, оно здесь у меня. — Он начал рыться в бумагах на столе. Корнел встал и, протянув руку через плечо председателя, передал ему газетную вырезку.

—      Я знаком с содержанием этого заявления, господин председатель, — сказал Спенсер.

—      Я хочу прочесть из него один абзац, — заявил Биллинджер. — Вы говорите здесь о члене сената Соединенных Штатов сенаторе Аароне Купе. Я цитирую: «Он [сенатор Куп] начал драку — может быть, с добрыми намерениями, не знаю. Значит, нужно было выйти из нее победителем, иначе могла серьезно пострадать его политическая карьера. На карту было поставлено его место в сенате. Он нуждался в рекламе». — Биллинджер окинул взглядом зал и продолжал читать медленно и выразительно: — «И вот, леди и джентльмены, сенатор Куп заработал эту известность, такую же известность, какую приобретает убийца, убивающий ни в чем не повинного человека». Кавычки закрываются. — Биллинджер отложил вырезку в сторону. — Это очень сильные выражения, мистер Донован.

—      Да, сэр.

—      И они применены вами к одному из наиболее выдающихся членов сената Соединенных Штатов Америки, к человеку, посвятившему всю свою жизнь служению на благо американского народа.

Наступила пауза.

—      Я полагаю, — заметил Биллинджер, — вы признаете правильность прочитанной мною выдержки?

—      Да, сэр.

—      У вас действительно было такое мнение о нем в то время?

—      Да, господин председатель.

—      А теперь вы переменили свое мнение, мистер Донован?

—      Нет, сэр.

— Вы хотите сказать, — воскликнул Биллинджер, и лицо его перед телевизионной камерой выразило величайшее изумление, — вы хотите сказать, что и сегодня сравнили бы сенатора Соединенных Штатов с убийцей невинного человека?

—      Возможно, что сегодня я сформулировал бы свою мысль иначе, — ответил Спенсер, — но своего мнения я не изменил.

—      Спасибо, мистер Донован, — поблагодарил Биллинджер. — Ну а сейчас, если у кого-либо из членов комиссии...

—      Господин председатель... — сказал Спенсер.

—      Слушаю вас.

—      Позвольте мне снова спросить, какая связь между делом Гордона Беквуда, моим мнением о сенаторе Купе и целью сегодняшнего заседания?

—      Свидетель обязан согласиться с тем фактом, что комиссия сама определяет линию допроса, — ответил председатель. Затем он повернулся к Корнелу и кивнул ему головой.

Корнел взглянул на листок бумаги, который был у него в руках. Спенсер не мог его разглядеть, но ему показалось, что эта какая-то фотокопия; возможно, фотокопия его письма.

—      Мистер Донован, — начал Корнел, — когда вы выступали в качестве защитника мистера Беквуда после ухода из названной вами адвокатской фирмы, вы, как я полагаю, получали гонорар за свои услуги?

— Да, получал, сэр. — Конечно, это было его письмо!

—      Вам заплатил сам мистер Беквуд?

— Да, сэр. Он внес некоторую сумму вначале, когда я занялся его делом, а после его смерти еще какую-то сумму в счет моего общего гонорара уплатила мне миссис Беквуд.

—      Вы получали какую-нибудь дополнительную плату из других источников?

—      Нет, сэр.

—      Гонорар, полученный вами от мистера и миссис Беквуд, был единственным вознаграждением за ваши услуги в качестве адвоката?

—      Да, сэр.

Корнел взглянул на Биллинджера, и тот небрежно спросил:

—      Что бы вы ответили, мистер Донован, если бы я сказал вам, что мы располагаем сведениями, согласно которым вы якобы получали деньги из определенного источника, близкого к правительству Советского Союза?

—      Я бы ответил, господин председатель, что это ложь.

—      По тем же сведениям, вы вступили в тысяча девятьсот сорок пятом году в коммунистическую партию.

—      Я уже давал показания на этот счет, сэр.

—      Вы показали, что не состоите и никогда не состояли членом коммунистической партии.

—      Да, сэр.

—      И вы по-прежнему подтверждаете свои показания?

—      Господин председатель, — резко заявил Спенсер, — перед тем как отвечать на вопросы, я давал присягу. Я и сейчас нахожусь под присягой. Если комиссия сомневается в том, что я говорю правду, то я предлагаю комиссии на основании имеющихся у нее данных доказать мою виновность и передать дело в суд для привлечения меня к ответственности за дачу ложных показаний. А до тех пор прошу комиссию считать, что мои показания, данные под присягой, полностью соответствуют действительности.

В зале снова послышались отдельные хлопки, но они тут же прекратились, как только председатель постучал молотком.

—      Мистер Донован, — произнес Биллинджер, — вы сами попросили назначить слушание вашего дела, и комиссия предоставляет вам возможность ответить на обвинения и полностью себя реабилитировать. А если вы находите, что некоторые вопросы повторяются, то, уверяю вас, их задают лишь в ваших интересах и в интересах истины.