Теперь, когда они снова заключили мир перед лицом угрожающей государству опасности, он постепенно становился прежним. Он поставил перед собой две цели: свергнуть своего соперника Тадж аль-Мулька и уничтожить союзника последнего, своего смертельного врага Хасана. Если бы ему удалось достичь этих двух целей, он снова стал бы неограниченным повелителем всего Ирана.

Первые шаги были неплохими. Он изобразил поражение турецкого авангарда под Аламутом - ту незначительную стычку с кавалерией - таким образом, что подорвал веру султана в Тадж аль-Мулька. Султан слишком хорошо помнил, как султана и ее секретарь пытались удержать его от каких-либо действий против исмаилитов. Теперь визирь убеждал его, что он должен решительно выступить против этих вероотступников, если хочет сохранить уважение своих подданных. Поэтому правитель дал визирю полномочия разобраться с Аламутом раз и навсегда. Низам считал, что для этого давно пришло время. До его ушей доходили легенды о чудесах в замке, о фанатиках, утверждавших, что Хасан показал им рай. Хотя он считал все эти сообщения чистой чепухой, он не недооценивал их потенциального воздействия на массы. Он прекрасно знал, что они не просто легковерны, но и с особым удовольствием слушают и поддаются на рассказы о чудесах.

Теперь военный лагерь под Нехавендом стал для него своего рода временной канцелярией. Со всех сторон к нему стекались люди с просьбами и жалобами. Пока он был великим визирем, а не низамом, Тадж аль-Мульк уволил множество старых бюрократов и назначил на их место своих людей. Когда бывшие чиновники узнали, что султан восстановил своего старого визиря, они либо поспешили к нему, либо отправили своих доверенных лиц с просьбой принять их обратно на службу, так как они потеряли свои должности из-за верности ему. Низам аль-Мульк принимал просителей и давал обещания. В то же время он собирал армию, чтобы заставить своего соперника, которому покровительствовала султана, уйти в отставку.

Однажды утром церемониймейстер объявил, что некий Осман, ученик аль-Газали, просит аудиенции. По всей видимости, учитель прислал ему из багдадской Низамийи прошение, которое он хотел бы ему вручить.

Великий визирь откинулся на груду подушек. Рядом с ним стояло позолоченное блюдо с изюмом, подслащенными орехами и другими лакомствами. Время от времени он протягивал руку и брал то или иное лакомство, чтобы полакомиться. Он наливал себе медовуху в кубок из медного графина и медленно потягивал ее. Он уже обработал множество прошений и визитов, и у двух его помощников, которые сидели по обе стороны от него и писали, были заняты руки.

"Что это? Ученик Аль-Газали, вы сказали? Приведите его! Приведите его!"

Добраться до великого визиря было гораздо проще, чем до верховного главнокомандующего исмаилитов. В тот день ибн Тахир убедился в этом на собственном опыте. Он наткнулся на караул у лагеря. Он показал командиру запечатанное письмо из университета в Багдаде и объяснил, что принес его для великого визиря. Ему разрешили пройти. Ему показали зеленый шатер Низама.

Он был удивительно спокоен и сосредоточен. Он не запинался, когда говорил о том, зачем пришел. Он пока не чувствовал никакого воздействия дробинки. Он вспомнил о Рае и Мириам и по-детски улыбнулся. В последние дни он вообще не думал о ней. Теперь же ему вдруг стало ясно, что она ждет его в награду за его поступок, и ему придется собрать все свои силы, чтобы выполнить его успешно.

Стражник откинул занавеску, открыв еще одну комнату. По сути, шатер визиря представлял собой настоящее сооружение. Он смело прошел через проем и снова оказался перед вооруженными людьми. Один из них, державший через плечо серебряную булаву, был особенно хорошо одет - в куртку из серебра и золота, широкие красные шаровары и яркий тюрбан с длинным птичьим пером. Это был церемониймейстер визиря. Он внимательно осмотрел новоприбывшего и спросил, что ему нужно.

Ибн Тахир глубоко поклонился. Ясным голосом он объяснил, кто его послал. Он показал ему письмо и печать на нем. Церемониймейстер кивнул солдату, который обыскал новоприбывшего. Он нашел только книгу аль-Газали и кошелек с монетами.

"Таков наш обычай, - извинился церемониймейстер. Затем он обошел занавес, чтобы объявить визирю о посетителе.

Это были самые напряженные моменты для ибн Тахира. Яд в его теле начал действовать. Он начал слышать голоса и пытался их разобрать. Жуткое ощущение, проходящее по позвоночнику, заставило его вздрогнуть. Ему показалось, что он слышит голос Мириам.

"О Аллах!" - сказал он про себя. "Сайидуна был прав. Я уже слышу рокот рая вокруг себя".

Церемониймейстеру пришлось дважды окликнуть его по имени, прежде чем он услышал и прошел через вход, где солдат откинул занавеску. Его взору предстал великолепный старик, сидящий среди подушек. Все в нем излучало благосклонное величие. Ибн Тахиру показалось, что он что-то сказал ему, но голос, казалось, доносился с большого расстояния.

Он глубоко поклонился. Когда он поднялся на ноги, все вокруг изменилось. "Райский павильон!" - воскликнул он про себя.

"Успокойся, мой мальчик, - сказал глубокий мужской голос. "Значит, ты пришел ко мне от аль-Газали?"

Теперь он снова видел перед собой великого визиря, который любезно улыбался ему, чтобы успокоить его, поскольку тот принял его странное поведение за простую неловкость.

Ибн Тахиру мгновенно все стало ясно. Действие дробинки, подумал он.

"Да, я пришел от аль-Газали, ваше превосходительство, с этим письмом".

Он протянул письмо старику и спокойно извлек из него остро заточенный письменный прибор. Он сделал это так естественно, что никто из присутствующих не обратил на это внимания.

Визирь вскрыл конверт и развернул письмо.

"Чем занимается мой ученый друг в Багдаде?" - спросил он.

Ибн Тахир внезапно наклонился вперед и вонзил кинжал ему в горло под подбородком. Визирь был настолько ошеломлен, что в первые несколько мгновений не почувствовал боли. Он просто широко раскрыл глаза. Затем он еще раз просмотрел единственную строчку письма и все понял. Он позвал на помощь.

Ибн Тахир остался стоять на месте, как будто тело и душа были парализованы. Предметы в комнате слились с миражами. Он вспомнил Мириам и захотел быть с ней. Его конечности отяжелели от усталости. Больше всего на свете он хотел бы лечь и дать наркотику сделать свое дело. Но мужчины уже повалили его на пол. Другие бросились в комнату и набросились на него. Инстинктивно он начал защищаться. Он метался по комнате и кусал все, до чего мог дотянуться. Они били его кулаками и оружием, пинали и срывали с него одежду.

Внезапно он вспомнил, что на самом деле он намеревался умереть после выполнения задания. Он застыл на месте, ожидая смертельного удара. Сквозь кровь, заливавшую глаза, он разглядел прекрасное лицо Мириам.

До него донесся слабый голос визиря.

"Не убивайте его! Возьмите его живым!"

Пинки и удары прекратились. Теперь он чувствовал, как они затягивают узлы вокруг его рук и ног. Кровь заливала лицо, и он ничего не мог разглядеть.

Гигантские руки подняли его с пола. Грозный голос спросил его: "Кто ты, убийца?"

"Убейте меня. Я - жертвенное животное нашего господина".

Тем временем слуги очистили и перевязали рану визиря. Другие побежали за врачом.

Когда визирь услышал ответ ибн Тахира, он застонал: "О, идиот! Он послушал мерзавца!"

Командир телохранителей визиря наклонился, чтобы взять письмо. Он прочитал его и молча передал церемониймейстеру, который вздрогнул. В нем было написано: "Пока мы не встретимся в аду. Ибн Саббах".

Прибыл личный врач визиря и осмотрел рану.

"Это плохо?" - спросил визирь дрожащим, вопросительным голосом. "Я могу сказать, что это плохо".

Доктор шепнул командиру телохранителей: "Боюсь, что орудие отравлено".