Элли, как и каждый из них, прекрасно понимала, что собственный медик в клане – благо. Конечно, Мурене надо ехать. Но чёрт возьми, кем же её заменить?

Эти виртуальные игрушки в понимании взрослых были ерундой. Нет, они, конечно, знали, что на них можно заработать очень, очень много, но считали, что для этого надо много вкладываться. Никто не верил, что Элли и компания смогут где-то там вырваться вперёд и внести в добычу денег для клана свой полноценный вклад. Их то и дело пытались пристроить куда-нибудь в более полезное место. Но не заставляли. Элли поэтому и любила свой клан, что их никто никогда ни к чему не принуждал. Взрослые всегда разговаривали и объясняли. Они давали столько свободы, сколько могли дать. Элли их всех за это любила.

Хотя обидно, конечно, что в них не верили. Но зато не мешали!

Однако Мурена вскоре уедет. И заменить её некем. В клане следующий по возрасту – Богдашка, ему тринадцать. И он как болтливый попугай, который, чуть что, ко-ко-ко, бросается в бой. И не слышит ничьих команд и приказаний. Вначале надо показать, что не трус, а послушать старших – потом, такой у него девиз. Ну какой из него игрок?

Но если они выиграют хотя бы раз… Если их имена узнают, Элли легко найдёт в команду новых игроков. И даже медика.

Но пока об этом остаётся только мечтать.

– Что мы будем делать дальше? – Спросил Лещ. – Деньги просрали.

– Ничего. – Ответила Мурена. – Мы попробовали, не вышло. Хорошо хоть целые ушли. Представляю, если бы нам влепили административку! Там такие штрафы, что нас до конца жизни заперли бы в подвале без доступа в Сеть. Так что что теперь… Поищем другую призовую игру с обычными оболочками.

– Столько времени потеряли! – Злилась Барракуда, сложив руки на груди.

Элли молчала. Два мира смешались и перекрывали друг друга, как только она закрывала глаза. Синий свет в тёмном тоннеле… “Не знаю, что с тобой не так… но я узнаю.” Этот жуткий червяк, у которого полная пасть зубов. В описании игры было сказано, что препятствия к цели составляют собой “сложный комплекс живых и неживых объектов”, но это просто слова. Одно дело – стрелять во что-то игровое, и ты знаешь, что это игра. И совсем другое… думать, что это настоящие существа, которые совершенно по-настоящему тебя сожрут. С кровью и болью.

– …и потребовать вернуть деньги!

Элли снова включилась в разговор.

– Ага, так они тебе и вернули деньги. – Монотонно говорила Мурена, трогая за кончик свою толстую косу. – Ты их фиг найдёшь.

– По сетке найду! – Горячился Лещ.

– И что? Будешь по сетке к их совести взывать? – Насмешливо вступила Барракуда. – Типа, как не стыдно, верните деньги?

– Надо думать! – Лещ покраснел, но стоял на своём.

– Ну, думай. – Мурена вздохнула. – В суд на них не подать. Мы эти деньги потеряли, просто прими это.

– Так просто сдаться?

– Так просто. Думаешь, нам не жалко? Полгода от всего отказывались… и так легко их профукать.

– Элли. – Лещ вперился в неё нервным взглядом. – Ты что думаешь?

Они спорят о деньгах. Лещ, наивная душа, думает, что можно часть денег вернуть. Истребовать назад у беззаконников. Хм. Во многом он ещё такой наивный…

– Лещ, забудь. Деньги мы не вернём. – Сказала Элли. В её голове тем временем уже зрел другой план.

– Но почему хотя бы не попробовать?

– Стоп. – Элли села прямо, потом облокотилась на колени и принялась тереть друг об друга ладони. – У меня другой план.

– Какой? – Барракуда нахмурилась.

– Мы не будем искать новую игру. Мы закончим эту.

– Как? – Спросила Мурена.

Элли нервно вздохнула.

– Я вернусь и закончу то, что начала. Приз будет наш.

– И как ты это сделаешь без оболочки? – Снова спросила Мурена.

Ну вот, теперь самое главное. Придётся сказать это вслух, ничего не поделаешь.

– Мы найдём новую оболочку. В старой лаборатории.

В комнате стало мертвецки тихо. Даже Лещ не знал, что ответить, у него челюсть отвалилась и глаза осоловели.

– Чего? – Наконец, пришла в себя Мурена. – Повтори.

– Вы слышали. Мы пойдём в подземный комплекс старой лаборатории и найдём оболочку. Там их как грязи.

– Там опасно! – Воскликнула Барракуда.

– Ага.

– И что? Тебе плевать? – Горячилась та.

– Нет, не плевать.

Элли осторожно вернулась в мягкие объятия дивана и задумалась.

– Мы там умрём. – Невозмутимо подала голос Мурена.

– Неа. Мы войдём, отыщем оболочку и я закончу то, что начала.

– Мы даже не дойдём до оболочки.

– А я сказала, дойдём.

– На чём основано это утверждение?

– На моей уверенности.

– Она материальна?

Элли часто так спорила с Муреной. Та не психовала, а пыталась понять и разобраться, и бывало, благодаря этому Элли видела свой план с какой-то новой стороны и даже, взглянув со стороны, могла его изменить.

Но не в этот раз.

– Значит, дела у нас такие. – Сказала Элли. – Мурена скоро уезжает учиться на врача. Вы в курсе?

Лещ опустил голову. Ну, он брат, он, конечно, в курсе. А вот Барракуда замерла на месте.

– Это правда?

– Да. – Сказала Мурена. – Первый платёж уже прошёл.

– И когда вы собирались сказать?! – Возмутилась Барракуда.

– Стоп.

Это слово Элли всегда использовала, когда хотела прекратить споры. Работало безотказно.

– Барракуда, ты разве не слышала разговоры? Весь клан несколько дней гудел, пока новость переваривал. – Спросила она. – Неделю назад на дне рождения у Ба Ольги об этом раз сто сказали и десять тостов за врача подняли.

– Не слышала? Да я там оглохла через десять минут, когда они все разом заговорили!

– Но говорили часто, и многие. – Вставил Лещ.

– Так что конкретно? – Уточнила Барракуда.

– Клану нужен врач. Свой. Это большая экономия и дополнительный заработок.

– Если врач хороший. – Уточнила Барракуда.

– Поэтому и отправляют не тебя, а Мурену! – Ответил Лещ. Барракуда чуть на месте не подскочила от возмущения.

– Стоп!

Все снова присмирели. Элли продолжала.

– Клану нужен врач и им станет Мурена. Она умная, у неё подходящих характер и она не против посвятить свою жизнь этому делу.

– Спасибо. – Сказала Мурена и улыбнулась.

– Но что мы тогда будем делать? – Спросила Барракуда.

– Искать нового игрока.

– Но где мы его возьмём?

– А чтобы его взять, надо выиграть. Надо до ухода Мурены стать такими, чтобы к нам толпой желающие повалили.

– Ага, как же. – Барракуда хмыкнула, закинула ногу на ногу и отвернулась. Любимая зелёная джинсовая куртка Барракуды была вся покрыта нашивками с черепами и молниями, что полностью соответствовало её характеру.

Элли вдруг подняла руки и потрогала своё лицо.

– У вас есть зеркало?

Лещ засмеялся, а Мурена молча достала складное зеркальце из кармана и дала Элли. Та жадно уставилась на своё отражение.

Она поняла, что не знает, как выглядит. И это, честно говоря, жутковато.

Жаль, зеркало слишком маленькое, пришлось разглядывать себя по частям. Первым делом Элли увидела совершенно красные волосы. Но она и раньше их видела. Потрогала пальцами. Она специально выбирала такой яркий цвет, потому что это цвет опасности. В пятнадцать она считала, что жутко опасная, как самая ядовитая на свете змея. Она даже хотела выбрать змей для имён команды, но Барракуда плевалась и была категорически против. Она змей боялась.

Элли смотрела дальше. Чистый лоб, светлые ровные брови. Глаза… почти зелёные. У неё красивые глаза.

А у Вольфа светились синим. Интересно, если бы она прокачала навык “видеть в темноте” её глаза светились бы красивым зелёным? Или там можно выбрать?

Вольф, опять Вольф! Вот пристал же как банный лист!

Элли нахмурилась и сосредоточилась на собственной внешности.

Аккуратный нос, слегка вздёрнутый. А вот губы какие-то узкие. Ей никогда не нравились.

Элли вздохнула. Щёки обычные, ни впалые, ни круглые. Подбородок обычный. Ничего броского – ни красивого, ни ужасного. Она похожа на Мурену и на Барракуду. И даже немного на Леща. Что неудивительно, внутри клана существуют сильные кровные связи. Вначале-то их не было, конечно, когда в постапокалипсис кланы образовывались, в них входили просто похожие друг на друга по характеру люди. Но потом они долго смешивались… и теперь они все друг другу родственники. От этого масса проблем… Было бы, если бы дело касалось рождения детей. Но сейчас детей рожают редко, поэтому и проблемы как таковой нет. Но всё же перед рождением каждый раз проверяют, нет ли у родителей близких родственных связей. На всякий случай.