Фу, аж затошнило, как вспомнил.

Ладно, чего не сделаешь ради добра. Накладываю по печати на каждую из рук и медленно карабкаюсь вверх по стене. Надеюсь, из-за угла не появится внезапно патрульный. Вот весело будет.

К ладоням липнут пыль и мелкие камешки, а потом я случайно размазываю левой рукой свежую птичью какашку. Ну не-ет… Теперь несколько дней так ходить.

Пробираюсь мимо второго этажа как можно более тихо. Добираюсь до нужного окна и осторожно заглядываю внутрь. Шторы приоткрыты, вижу ровные ряды кроватей, и в лунном свете — спящих девушек. Осторожно стучу по стеклу, с трудом оторвав руку от стены.

Не сразу, но кто-то из девочек просыпается. Замечает меня, широко открывает глаза и бежит к окну.

— Тебе чего? — изумленно шепчет брюнетка с красной прядью в волосах.

Стараюсь не смотреть в декольте её ночнушки, в котором видно два спелых, бархатистых персика. То ли спросонья, то ли ей пофиг, но девица даже не думает прикрыться. А я всё-всё вижу…

Заставляю себя поднять взгляд.

— Позови Свету.

— Кого?

— Свету Зимину.

— Ты дурак? Она в седьмом отряде, соседняя комната, — брюнетка указывает вправо. — А ты… Как ты на стене держишься?

— Да клей специальный. Ладно, пока! Отличная ночнушка.

— Извращенец, — девушка запахивает лиф, скрывая сладенькие прелести.

Следом запирает окно, но продолжает наблюдать, как я ползу к следующему. Хорошо, что никто, кроме нее, в той комнате не проснулся.

Добираюсь до нужного окна, снова стучусь. Просить позвать Свету не приходится — она сама подходит. Глазки всё ещё красные от слёз, коса уже распущена, и золотые локоны стекают по плечам. Платье, к сожалению, она сняла — впрочем, нацепила маечку на тонких бретелях. Смотрится не так роскошно, но миленько. Особенно торчащие от прохлады сосочки…

— Ярослав⁈ — восклицает девушка, распахивая створку.

— Ш-ш! — смотрю вниз. Патрульных вроде не видно. — Я, это, спасибо сказать пришёл. Залез, вернее.

— Как? — Светочка смотрит на мои руки.

— Кто там? Что там? — раздаются приглушённые голоса других девчонок.

Надо полагать, они проснулись, когда охранники привели Свету. Она шипит на них и отмахивается — мол, не подходите.

— Так вот, спасибо, — продолжаю я, — что не сдала и вообще. Извини, что не пришёл на свидание и что сказал, будто ты с этим ушлепком собиралась встретиться.

Света не сдерживает нежную улыбку.

— Да ладно, — шепчет. — Всё же хорошо закончилось. Ну, почти… Теперь неделю в комнате сидеть.

— Ничего, развеселю тебя как-нибудь. Буду записки писать или серенады петь по вечерам. О, я же на музыку пошёл! Притащу под окно рояль и сыграю что-нибудь.

— Рояль? Сюда?

— Ага. Ну всё, пойду. Полезу. А то, если увидят, тоже запрут. Пока, — подмигиваю и собираюсь уползать.

— Подожди!

Светлана хватает меня за воротник, перевешивается через подоконник, и мы с ней сливаемся в долгом сладком поцелуе.

— О-о-о, — сразу несколько девичьих голосов издают растроганный возглас. Подружки Светы, хоть и не подходят, все равно наблюдают за нами из глубины комнаты.

— Пока, — шепчет Светочка, когда поцелуй кончается, и закрывает окно.

Я по-бырому сползаю вниз и развеиваю печати. На руках полно мусора, даже без учёта подарка от птицы… Вот блин.

Ладно, отмою как-нибудь! Столь романтичное действо стоило того. Теперь надо вернуться в комнату так, чтобы не попасться.

Получается. Подкрадываюсь к своей кровати, скидываю одежду и падаю на постель.

Когда на следующий день я случайно встретил в коридоре Августину Филипповну, она была необычайно приветливой и разве что не сияла. Кажется, кое-кому всё-таки пошла на пользу моя печать Обольщения…

Глава 10

— Добрый день, Степан Карпович!

Бедолага аж подскакивает на стуле, когда я влетаю в кабинет. Он как раз читал какую-то книгу и чуть не выронил её, схватившись за сердце. Но потом улыбается и шутливо грозит мне пальцем:

— Осторожней. У тебя-то новое юное тело, а вот я — старик. Могу и окочуриться внезапно!

— Вы потише, Степан Карпович, — говорю, прикрывая дверь. — Это ведь наш с вами секрет. А если вы его выдадите, даже случайно, последствия будут ужасны.

— Ту про ту клятву? — хмурится ведун, проводя рукой по седым кудрявым волосам.

— Да. Я не шутил, что нарушивший её умрёт. И да, скорей всего, в мучениях.

Сажусь на стул, принимая вальяжную позу. Украдкой бросаю взгляд на настенные часы. Благодаря просьбе Степана меня освободили от двух последних уроков: русского языка и землеописания. Так что времени до тренировки было ещё достаточно. Может, успею помедитировать.

Вчера-то ночью, вернувшись в комнату, я сразу отрубился. Уж больно много эмоций испытал за день, да и физически вымотался неслабо.

— Ну, с чего начнем? — спрашиваю. — Вы уже приготовили скальпель, чтобы меня препарировать?

Старичок коротко смеётся и пытливо щурится:

— Это твоё чувство юмора или Ярослава?

— Моё. Я, знаете, всегда старался сохранять бодрость духа и хорошее настроение. Даже в самых мрачных ситуациях.

Перед внутренним взором появляются окровавленные лица моих учеников. Сердце сжимается от невыносимой боли, в горле встаёт ком. Вспоминаю суровый взгляд Фредрика за миг до того, как он обрушил на меня магический клинок. Бессильное отчаяние и ненависть переполняют меня.

Но на лице улыбка. Я не соврал Степану.

У меня ещё будет возможность отомстить. Я вернусь и уничтожу Фредрика и прекрасную изменницу Силати вместе с ним.

— Так вот с этого я и хотел бы начать, — ведун отыскивает среди разбросанных на столе вещей очки и цепляет на нос. — Расскажи о себе. Каким ты был в прошлой жизни? Где родился, кем были твои родители?

— Записывать будете?

— Если ты не против, — Степан Карпович уже приготовил ручку и пухлую тетрадь.

— Хорошо, — киваю я. — Записывайте. Только у меня будет две просьбы. Первая — мне нужна копия записей о моём прошлом. Вторая — научите меня владеть земной магией. Основам, хотя бы. Прежде всего, как ставить духовный щит.

— А ты разве не умеешь?

— Нет. Я владею только магией печатей. Могу поставить печать Обороны… мог, раньше. Теперь-то она для меня слишком сложная.

— Хорошо, — кивает Степан. — Заодно посмотрим, как ты справишься с нашими техниками. Договорились. Итак?

Делаю глубокий вздох и прикрываю глаза:

— Я был сиротой, как и Ярослав. Не знаю, кто были мои родители. Вырос на улицах города Ифериот…

Почти два часа пересказываю оракулу историю своего детства. Там много интересного — начиная от того, как я воровал яблоки, и заканчивая тем, как однажды ограбил волшебника и в итоге стал его учеником. Степан утверждает, что ему важны все детали, чтобы понять, что в итоге привело к моему перерождению в новом теле.

Я-то почти уверен, что это благодаря Камню Жизни, спрятанному в глубине моей души. Наверняка не знаю, потому что до Камней Мироздания сейчас не добраться. Хотя то, что они на месте, чувствую.

Но, если старику охота покопаться в моем прошлом, я не против. Тем более, что память о старой жизни действительно слабеет как будто с каждым часом. Будет неплохо иметь записи. Лишь бы потом я не воспринял их за историю о ком-то другом…

— Давайте сегодня на этом закончим, — демонстративно встаю. — Покажите мне что-нибудь из основ, а потом я пойду на тренировку.

— Что ж, хорошо, — Степан дописывает последнее предложение и захлопывает тетрадь. — Давай объясню, как мы вообще контролируем силу…

После короткой теоретической лекции прошу научить ставить духовный доспех. Понимаю принцип, но попрактиковаться не успеваю — пора бежать на груб. Прощаюсь с ведуном и тороплюсь в спортзал.

В таком режиме пролетает две недели.

Учёба, хотя во время уроков я чаще медитирую и по чуть-чуть продолжаю рисовать сигил в своей душе.

Тренировки по грубу и музыкальные репетиции. И там, и там у меня есть первые успехи. Благодаря щедрым вливаниям маны в мышцы я за две недели становлюсь заметно крепче. Даже в зеркале заметно, что тело Котёнка уже не выглядит вялой макарониной.