Полупустой паб… Полумрак… Немногочисленные полупьяные посетители… Дэн уперся мутным взглядом в свою ополовиненную кружку, пьяно хмыкнул и процедил сквозь зубы:

– Ненавижу половинчатость.

После столь многозначительного заявления он опрокинул остатки пива в рот. Лучше не стало, но от мыслей о повсеместной половинчатости окружающей действительности на время отвлекло. По мере того, как Дэн напивался, он становился всё мрачнее и мрачнее. Ничего удивительного – за последние два года поводов для оптимизма у него не прибавилось… Огромный, в полстены, плазменный экран, выставленный в питейном заведении специально для массового просмотра футбольных матчей, сейчас громко и настойчиво вещал что-то о преимуществах очередного детища концерна «Тойота». Навязчивый слоган «Управляй мечтой!» резанул ухо. Чертовы рекламщики! Знают своё дело сволочи! Управляй мечтой… Счетом… Жизнью… Конечно, каждому желательно распоряжаться по своему усмотрению хоть чем-то. И уж конечно, все без исключения мечтают стать повелителями собственной судьбы. Увы, ребята… В его хмельной голове замелькали яркие аллегории.

Вот, скажем, едет человек в битком набитом автобусе. Нельзя же всерьез полагать, будто от него зависит, куда и с какой скоростью этот автобус отправится, где и когда остановится. Всё в руках того, кто рулит. Хотя, если вдуматься, то и его самого, скорее всего, направляет некто свыше… Не нравится притча с автобусом? Пусть будет роскошный лимузин. Неважно. Совершенно неважно! Разница лишь в комфорте, а конечный итог тот же – ни черта от нас, пассажиров, не зависит. Управляй мечтой?! Ну ладно, мечтой – ещё туда-сюда. Полет фантазии и всякое такое. А в остальном, извините. Ведь полно примеров из жизни…

Нет, пожалуй, скорее уж, из смерти! Землетрясение вызывает гигантскую волну, которая мчится по океану, сметая всё на своём пути, и походя уносит жизни двухсот с лишним тысяч человек. Среди них, между прочим, немало тех самых «управленцев мечтой», но стихии наплевать на персоналии – перед ней все равны. Ей безразлично, кто ты – местным голодранец из нищей рыбацкой деревни или преуспевающий бизнесмен, загорающий на пляже роскошного отеля. Да будь ты кем угодно… Стоп! Пора притормозить… На том и остановимся… Дэн поднялся из-за стола и, пошатываясь, побрёл к выходу. Проходя мимо стойки, привычно кивнул бармену. Тот сочувственно посмотрел ему вслед. Все в округе знали печальную историю Дэниела Трэвиса, некогда успешного топ-менеджера крупной юридической фирмы, который неудержимо катился под гору с тех пор, как два года назад потерял жену и шестилетнюю дочь.

В конце декабря две тысячи четвёртого, сразу после Рождества, Трэвисы всей семьей собирались лететь на Мальдивы. Подумать только, впереди две недели солнца, моря и покоя. Но всего за три часа до вылета один телефонный звонок, как это нередко бывает, всё изменил. Дэн подошёл к аппарату и услышал голос Стивена О’Коннелла – своего непосредственного шефа. Вместо приветствия тот с минуту бурно, как и положено настоящему ирландцу, негодовал, давая выход переполнявшим его эмоциям и совершенно не стесняясь в выражениях:

– Кто бы объяснил, что творится в этом мире, будь он трижды не ладен? – громогласно ревел он в трубку. – Четыре месяца мы вкалываем, как проклятые, на этого сукина сына Бомовски, стелемся перед ним, словно портовые шлюхи, а сегодня – за день да подписания контракта – он звонит и устраивает истерику по поводу нескольких пунктов… Его, видите ли, не устраивают некоторые неоднозначные формулировки… Да этот документ двадцать раз читан-перечитан и столько же раз правлен! О чём только этот престарелый пройдоха раньше думал?

Стравив немного пар, О’Коннелл взял себя в руки и перешёл к делу:

– Надеюсь, нет нужды объяснять тебе, что если сделка сорвётся, всем нам не поздоровится? Я не бесчувственный чурбан, и превосходно тебя понимаю, Дэн. Рождественские каникулы на райском островке посреди океана в кругу семьи и всё такое… Но ты – единственный, кто сможет справиться с этой проблемой. Бросай всё и немедленно отправляйся во Флориду. Его необходимо дожать.

Дэн сразу понял, дело дрянь. И самое скверное заключалось в том, что он, действительно, был единственным из представителей фирмы, кому удалось наладить с Бомовски более или менее сносный рабочий контакт. Ни с кем другим вздорный старик дела иметь не желал. Сознавая фатальную безнадёжность попытки увильнуть от вынужденного визита в Майами, Трэвис, тем не менее, возразил:

– Но, Стив, тебе ли не знать, последние полтора года я трудился без отпуска и почти без выходных… – они давно и плодотворно работали вместе, а потому Дэн, несмотря на разницу в служебном положении, мог позволить себе некоторые вольности, вроде пререканий с боссом и обращения к нему по-простецки, без лишних церемоний. – И потом, что я скажу жене и дочери? У меня билеты на руках. Вещи упакованы. Такси будет через полчаса.

О’Коннелл безо всяких экивоков окончательно и бесповоротно лишил его последней хрупкой надежды:

– Через полчаса у тебя на руках будет другой билет – до Майами. Свой отдашь посыльному, он переоформит вылет на послезавтра. Издержки, естественно, за счет фирмы. Ничего страшного не случится, если твои дамы отдохнут пару дней без папочки. Ты же знаешь, я крайне редко прошу об одолжении. А уж если прошу, значит, обстоятельства того требуют.

Похоже, ситуация, действительно, критическая, подумалось Трэвису, и, судя по тому, как босс в меня вцепился, отвертеться не удастся. А Стив давил и давил:

– Ты не хуже меня понимаешь, без подписи Бомовски контракт не стоит бумаги, на которой он напечатан. Но я в тебя верю, – и чтобы окончательно отбить у Дэна охоту к дальнейшему продолжению никчемной дискуссии, многозначительно добавил. – Не забывай, на кону твоё партнёрство.

Стив всегда умел выбрать момент, когда требовалось пустить в ход «тяжёлую артиллерию». В последнее время большие боссы из руководства – они же и совладельцы фирмы – периодически помахивали перед носом Дэна этой заманчивой сладкой морковкой. Шагнуть из топов, пусть для начала, хотя бы, и в младшие партнёры… Подобные предложения делают нечасто и далеко не всякому. Трэвис шёл к этому не один год, и потому ему не осталось ничего иного, кроме как обречённо буркнуть «О`кей». Предугадать дальнейшее развитие событий большого труда не составляло. Раздражение Мэгги… Слезы, ничего не понимающей, малышки Джейн… Звонок в дверь… Таксист… Еще звонок… Посыльный… Из этой сутолоки Дэн выбрался измочаленным и опустошенным – на душе сотнями когтей скребло никак не меньше десятка кошек. Жена и дочь так ждали этого путешествия в тропический рай, так готовились, и вот, пожалуйста – он мчится в Ла Гуардиа* в лимузине, присланом О’Коннеллом, в то время, как двух его любимых женщин обычное жёлтое нью-йоркское такси увозит в Кеннеди**…

Когда Дэн поднимался по трапу, в кармане настойчиво завибрировал cэл, а потом серебристый голосок Джейн звонко прощебетал:

– Папочка, я тебя люблю. Приезжай к нам поскорее.

– Хорошо, малышка. Я постараюсь. Дай мне поговорить с мамой.

Из трубки донесся неясный шорох и приглушенный шёпот, потом снова – голос Джейн.

– Мама сказала, ты наказан, и разговаривать с тобой она пока не станет. Но, она тоже тебя любит.

Дэн улыбнулся – ему показалось, будто он расслышал смешок Мэгги – и тихонько произнёс:

– И я люблю вас, детка. Пока.

Это были последние слова, сказанные дочери. Правда, тогда он еще не знал, что они последние… Комфортно устроившись в салоне бизнес-класса, Дэн сосредоточился на предстоящей работе. На протяжении всего полёта он ни о чём, кроме многострадального контракта даже и думать не мог. Но всё же, нет-нет, да сверлила мозг навязчивая мыслишка: «Ну, почему? Почему подобные проблемы всегда возникают