Гребли эсэсовцы к берегу восточнее деревни. Видимо, пользуясь темнотой, собирались ударить нам в тыл. И ведь время, гады, подгадали так, чтобы растущая Луна уже спряталась за лесом.
Ударили из ПКМ и автоматов с двух сторон. Первый взвод с восточной окраины, а мой — из центра деревни. Фактически на звук (как фашисты ни пытались двигаться тихо, но то весло плеснёт, то уключина скрипнет). Первый взвод — вообще с «кинжальной» дистанции метров 150.
Высадку сорвали, но ночной бой получился неслабый: тотчас по замеченным вспышкам выстрелов из-за озера ударили миномёты. Неточно, но, сука, и этого хватило для того, чтобы у нас сразу же появились раненые. Из прибрежных кустов заработали «машингеверы», внося свою лепту в подавление нашего огня. По ним начали гавкать «Громы» БМП. Следом включилась полевая артиллерия немцев, пытаясь накрыть нашу «броню». Вскоре по координатам, переданным арткорректировщиками, полетели 122-мм «чемоданы» самоходных гаубиц.
Через полчаса всё затихло. Что дал этот бой, точно сказать не могу. Уничтожили мы до взвода эсэсовцев, плывших нам в тыл. Кажется, подавили несколько пулемётных точек и миномётов. Сколько накрыли немецких полевых орудий, сказать могут лишь сами фрицы. У нас же трое убитых и восемь раненых осколками мин и снарядов. И пострадали жители деревни: кто-то попал под шальную пулю, кого-то зацепило осколками.
В общем, после этого уговаривать мирное население уходить из прифронтовой деревни не пришлось, сами поутру потянулись куда-то на юг.
Скорее всего, то ли под шум боя, то ли раньше, часть фрицев просочилась вдоль озера Нобисто. Потому что часов в десять утра с ними в районе мостов через ручку Вята севернее Миор вступила в бой группа из полковой разведки на БРДМ-2. Немцев было значительно больше, и разведчики отошли, взорвав и железнодорожный, и автомобильный мосты. Вята — речка крошечная, но сильно заболоченная, поэтому эсэсовцам придётся либо форсировать её через болотистую пойму в районе взорванных мостов, либо обходить через деревеньку Повятье, где есть хлипкий мостик, соединяющий обе части деревни, разделённые речкой. Но и его взорвут у них под носом: слышал в штабе батальона, когда забежал доложиться о прибытии из командировки, что он тоже заминирован.
Как поётся в песенке из фильма «Айболит-68», нормальные герои всегда идут в обход. Особенно — если прямая дорога простреливается не только артиллерией, но и пулемётами. Грешно, конечно эсэсовцев называть героями, но в храбрости им, действительно, не откажешь. В этом я сегодня ночью убедился, когда некоторые и них, бросив продырявленные пулями лодки и доплыв до берега, пытались ещё и в атаку идти. Правда, в полку, когда узнали, кто нашими противниками будут, сразу решили: пленных из «Мёртвой головы» не берём. Хороший фриц из «Мёртвой головы» это мёртвый фриц.
Вот их командование и решило попытаться пойти в обход. Кто-то аж через Друю и Идолту, а кто-то южнее, фактически в зоне ответственности 2-го армейского корпуса. В общем, к полудню сообщили, что завязался бой с передовыми немецкими частями в эсэсовской форме вначале в районе Грибовщины, а потом и возле Николаевки. А это очень плохо: там всего семь километров от Шарковщины, где еле-еле держит напор армейского корпуса 100-я стрелковая дивизия. Задача у эсэсовцев, конечно, выйти на дорогу Миоры — Полоцк, но ведь, прорвавшись через Николаевку и Шарковщину, они могут просто выйти на неё у нас в глубоком тылу.
Прода от 10.03.23
Капитан Сергей Николаев, 8 июля 1941 г., 12:00
Да, неплохо мы пощипали 253-ю пехотную дивизию немцев! До полка расхреначили в Мяделе, ещё один полк совместными усилиями со 161-й стрелковой дивизией выбили и рассеяли под Докшицами. Да так, что наши пехотинцы смогли перебросить державший там оборону полк на север, на помощь 100-й стрелковой дивизии.
Был удар в тыл атакующим Докшицы фрицам. Силами до батальона «десантуры» и танковой ротой. Настолько стремительный, что гитлеровцам даже некогда было организовывать круговую оборону. По рассказам ребят, немцы сопротивлялись недолго: всё-таки удар с тыла всегда очень неприятная штука. Особенно — когда у тебя есть приказ наступать, а не обороняться. А значит, никто зарываться в землю и не пробовал. Да и силу огня БМД совместно с танками обеспечили такую, что мало не покажется, вот они и прыснули в разные стороны. Но, что в коннице, что в танковых войсках, бегущий противник — самая лакомая цель. Потому и оказалось так много пленных — за 300 фрицевских душ. Их, естественно, передали «махре». Нам просто некуда их гнать, а у пехотинцев за спиной прямая дорога на Минск.
Весь следующий день я занимался ремонтом и обслуживанием техники. Машины у нас старенькие, то одна мелочь «полетит», то другая. Вот и накопилось после наших маршей и боёв. Они и без того не очень комплектные, поскольку в сентябре 1981 года предназначались «на убой». К примеру, ни на одной самоходке нет приборов ночного вождения, которыми они комплектовались во время послевоенных модернизаций. Кое-где были демонтированы зенитные пулемёты. Благо, «родные» траки в ходе тех же модернизаций повсеместно поменяли на более поздние и долговечные, а то бы замаялись возиться с «разувающимися» на ходу машинами.
Мой батальон занимался ТО, но другие без дела не сидели. Выслали боевую группы перекрыть дефиле между озёрами Нарочь и Свирь. Даже недолгий опыт участия в боях с немцами показал, что немцы, напоровшись на прочную оборону, очень редко продолжают штурмовать её в лоб, а стараются обойти. 253-я дивизия, «доставшаяся нам на зуб», двигалась в первом эшелоне 2-го армейского корпуса, состоящего аж из четырёх дивизий, так что вполне возможно, что следующая за ней 12-я пехотная попытается зайти нам в тыл именно там.
Удачно выслали! В районе развилки юго-восточнее населённого пункта Старлыги лоб в лоб столкнулись с ротой немецкого разведбата и следующими за ними сапёрами из той самой 12-й пехотной. А их лёгкая техника совсем «не пляшет» против нашей лёгкой техники. Пока же «десантура» (я уже говорил, что так называю не только позднесоветскую «крылатую пехоту», но и красноармейцев, которыми её усилили?) спешно окапывалась, с юга, от Вилейки, начало подходить срочно перебрасываемое на наше направление красноармейское подкрепление. В общем, следующую атаку фрицев — скорее, разведку боем — отбивали совместно с окапывающимся батальоном РККА.
Сразу же после неё части ребят пришлось срочно срываться с места, чтобы помочь двум отделениям в Занарочье, вступившим в бой с развед-дозором, пытающимся нащупать путь к нам в тыл вдоль юго-восточного берега озера Нарочь.
К утру в дефиле между озёрами Нарочь и Свирь подтянулось суммарно около двух полков подкреплений, и люди продолжали прибывать. В основной массе — обстрелянные, прошедшие путь, кто от Гродно, а кто и вовсе от Белостока. С противотанковой и полевой артиллерией, даже с бронемашинами. Так что командование бригады, наладив связь с командиром дивизии, которой приказано заменить нас на этом участке, приказал «десантуре» возвращаться в Мядель.
У нас там тоже народ без дела не сидел. Я не про работу в моём батальоне. Немцы несколько раз пытались атаковать со стороны села Нарочь подразделениями уцелевшего полка 253-й пехотной дивизии. Они атаковали, мы контратаковали. В результате отодвинули линию обороны на запад до деревни Черёвки. Сапёры минировали дорогу, идущую с севера, вдоль восточного берега озера Мядель, устраивали на ней мощные завалы, тоже минированные, чтобы предотвратить удар с этого направления.
Утро 8 июля принесло три новости: одну хорошую, одну не очень хорошую, а третью и вовсе плохую. Хорошая заключалась в том, что к нам, в Мядель, перебрасываютсяподкрепления. Пока подошёл только один сводный полк, но в течение дня ожидается ещё столько же.
Вторая гласила, что ошмётки 253-й пехотной дивизии немцев отводились в тыл, а вместо неё подошла свеженькая 12-я пехотная дивизия. Ещё полная энтузиазма после расправ над разрозненными группами красноармейцев, ловлей которых они были заняты в Литве.
