- Эй, детка, - помолчав, усмехнулась бабуля, - ты уверена, что это все, что с тобой произошло?
- Да-а-а… - протянула я, всхлипывая.
- Ну так чего же ты ревешь так, словно у тебя в одночасье безвременно почили все друзья и близкие?
- Не зна-а-аю…
- Вытри сопли, детка, и расскажи мне все по порядку. Во-первых, что за ключи?
- Их в парке выронил какой-то мужик. Солидный, в костюме… Бежал, как идиот, упал, выронил ключи, а когда я попыталась их ему вернуть, он удрал…
- А кто на тебя напал? - поинтересовалась бабуля.
- Какой-то тип в черной вязаной маске с прорезями для глаз. Все спрашивал, где картон, встречалась ли я с Прохором, и где ключи. Я хотела отдать ключи ему, но этого гада спугнула соседка снизу.
- Та, которую ты залила? - захохотала бабуля.
- Она самая.
- Вот радости ей было, - продолжала веселиться бабуля. - Слушай, детка, а зачем этому нашему другу картон?
- Псих он, вот что, - категорически заявила я.
- Да, кстати, - спохватилась бабуля, - а с Прохором ты встречалась?
- Не знаю! - проорала я в трубку.
- Галочка, - примирительно пробасила бабуля, - полегче. Если ты не знаешь, встречалась ли ты с Прохором, значит, ты с ним не встречалась. Или не знала, что это Прохор - третьего не дано.
- Да уж, - горестно выдохнула я, - не дано.
- Ну, и что ты там делаешь? -спросила меня бабуля строго.
- Ничего, - растерянно ответила я.
- Небось, сидишь и с ума сходишь.
- Схожу, - покивала я, - бабуль, просто крыша от страха едет.
- А ты не сиди, - успокоила меня бабуля, - прими ванну и ложись спать. И никаких успокоительных, слышишь?
- Хорошо, - покорно покивала я.
- А завтра утречком, как проснешься, дуй ко мне вместе с ключами, поняла?
- Поняла, - прошептала я.
- Умница, - пропела бабуля, - и не бойся, никто тебя убивать ни сегодня, ни завтра не придет.
- Это почему? - оскорбленно спросила я.
- Потому, - отрезала бабуля, - потому. Все, детка, ложись. Хотя, - спохватилась она, - постой. Рассмотри подробней ключи и опиши их мне.
- Ну… - я вытащила связку из кармана, - тут семь ключей в связке. Один синий пластмассовый от домофона, другой - большой такой, как от гаражной двери, еще ключ то ли от машины, что ли от почтового ящика, несколько ключей от обыкновенных замков и небольшой ключик с желтенькой бирочкой.
- Какой бирочкой? - оживилась бабуля.
- Овальной пластмассовой бирочкой, на ней черными цифрами выведен номер - 674.
- Ага… - призадумалась бабуля, - небось из-за этого ключа весь сыр-бор и начался.
- Ты почему так решила? - поинтересовалась я, не особенно настраиваясь на вразумительный ответ, - логика моей бабули всегда с трудом поддавалась устным объяснениям.
- А потому что ежику понятно, что ключ этот от какой-то камеры хранения, - легко ответила бабуля.
- О… - с уважением протянула я, - и что это значит?
- Это значит, что в камере хранения что-то лежит, а ключ - это ключ. Им эта камера открывается. Не понятно?
- Понятно… Бабуль, ты - супер.
- Я знаю, - скромно ответила бабуля, - все, марш в ванну, а завтра ко мне, поняла?
- Поняла, - засмеялась я, - что на обед?
- Плюшки из Макдональдса, салаты из супермаркета, помидоры с рынка, и лягушки из болота, - заявила бабуля, которая отродясь не умела готовить и вечно питалась всякой дрянью, - все, спать. До завтра.
- До завтра, - попрощалась я.
- Детка, - проговорила на прощание бабуля.
- Да?
- Не дрожи. Спокойной ночи.
- Не буду. Спокойной ночи.
Мы распрощались с бабулей, я положила трубку и почувствовала, что все мои страхи куда-то исчезли. Я побродила по полутемным комнатам - не страшно! Тут и кота можно покормить, и сигаретку со вкусом покурить, и даже найти в серванте недоеденную плитку белого шоколада и смолотить ее в момент. Пританцовывая, я сделала радио погромче, и по квартире разлилось томное пение саксофона, смягченное контрабасом и мягкими барабанными щеточками. Проплясав до ванной, я отвернула кран, и клубы пара поползли по зеркалу, затуманивая мое отражение. Я отправилась на кухню заваривать себе цветочный чай.
Почему я раньше не позвонила бабуле? Этот вопрос я часто задаю себе в самых различных ситуациях. Ответ редко устраивает меня на все сто процентов - то ли беспокоить бабулю вечно не хочется, то ли кажется, что все проблемы, встающие передо мной, настолько глобальны, что их даже бабуля не разрешит. Еще пугает сам факт, что обратиться к бабуле - это значит погрузиться в проблему по самые уши. Бабуля, с ее авантюрным складом характера, никому спуску не даст, хоть кто встань на ее пути. На все предостережения моя бабуля обычно отвечает: "Но ведь страшно интересно!!!", словно это как рукой снимает всю опасность.
Ко всему прочему, к бабуле за помощью я стараюсь обращаться пореже еще и потому, что страшно неприятно колебать в себе сознание, что я очень самостоятельная особа, всего в жизни добившаяся сама, и вообще, на кривой козе ко мне не подъедешь. Бабуля же вечно величала меня деткой, гладила по голове и совала мне в сумку пирожок из Макдональдса, так что я казалась себе беспомощным младенцем, запеленутым по самое горло.
С чашкой чая в руках я вернулась в ванную, приглушила свет, скинула халат и залезла в горячую воду - только нос мой торчал, да рука с чашкой. Я блаженно зажмурилась, отхлебнула чаю и пошевелила пальцами под водой - красота… Бабуля вообще всегда на меня очень благотворно действует. Стоит ей сказать своим бесподобным басом пару слов утешения, пообещать накормить меня лягушками из болота, как мне сразу легчает, и жизнь снова кажется прекрасной и удивительной.
Бабуля всегда была корнем, питающим наш род, и когда она собирает за одним столом всех своих дочерей (а их у нее было ни много, ни мало - четверо) вместе с их часто меняющимися мужьями, всех своих внуков и правнуков, мы млеем и плавимся от близости нашего матриарха.
Моя мамуля в Москве появляется редко, все чаще звонит из своего Милана и присылает оттуда фантастические посылки, а мы с бабулей нежно дружим, часами сидим в различных Макдональдсах (бабуля отличается совершенно необъяснимой любовью к этим забегаловкам, ласково называя их "американские тошниловки") и производим непрерывный обмен жизненным опытом - то есть, я все больше этот жизненный опыт поглощаю, а бабуля генерирует.
