Это могло означать только одно: Веронику перевезли из алилутской тюрьмы в другую намеренно! Неужели они хотели избавиться от неё как от потенциальной наследницы?

И Уильям, вот вопрос – неужели он этого не знал?

Уильям ворвался в комнату, на ходу сдирая перчатки и разматывая шарф. С улицы дохнуло холодом. Эстель успела заметить, что муж не заехал в гараж, а бросил машину у входа. На его обеспокоенное лицо она внимания не обратила – ей нужно было немедленно задать свои вопросы и всё прояснить, здесь и сейчас.

– Уильям! – выпалила она, вскочив с кресла.

– Ты не спишь? Отлично!

Он зашарил взглядом по комнате, широкими шагами направился к шкафу, открыл сразу несколько дверей и стал рыться в ящиках.

– Уильям… – начала она снова. Но он перебил:

– В столице путч. Переворот! Чёртово Сопротивление… Надо срочно собираться и уезжать.

– Что? – глухо спросила Эстель, сбитая с толку.

– Что, что! Твою мать, – он выругался, вывалил сразу несколько папок на пол гостиной, пнул их. – Бери какие-нибудь вещи, быстро.

– Но куда?

– Не знаю куда! Придумаем по дороге. Укроемся где-нибудь, будем искать способ попасть на Землю.

Эстель ничего не понимала. Она хотела поговорить с ним совсем о другом, и эта новость, к которой она-то уж, верно, должна была быть готова, застала врасплох. На мгновение Эстель спрятала лицо в ладонях, потёрла виски. Когда она открыла глаза, Уильям возвышался над ней, готовый сгрести её в охапку, перекинуть через плечо и увезти силой.

– Ну? – резко спросил он.

– Одну секунду… – прошептала Эстель. Откашлялась и спросила уже громче: – Скажи, ты ведь знал, что они собирались… избавиться от Вероники? Что не было никакой школы?

Уильям округлил глаза.

– Какое это сейчас имеет значение? – произнёс он. – Нам надо торопиться! Что за чушь!

– Это всегда имеет значение, – Эстель посмотрела ему в глаза, и он не выдержал и отвёл взгляд.

Он знал! Всё это время он знал! О пытках, об избиениях, о том, что Вероника бежала и что Кассандру разыскивают! Ей вдруг всё стало ясно.

– Я тебе вообще зачем? – упавшим голосом спросила она. – Ты что…

Она не могла закончить это предложение. Неужели всё ложь? Отчего он переменился, ведь не мог же он всегда быть… таким? Разве она его не знала? Столько лет вместе – он был к ним добр, заботился о них! Сейчас перед ней словно стоял совершенно чужой человек.

– Я Эстель Амейн, и это мой мир, – вся дрожа, сказала Эстель, отступая от него, пока не наткнулась на диван. – Я останусь здесь со своей дочерью!

– Мёртвой дочерью или той, которую ты как свою пригрела? – Уильям вскинул брови, и Эстель догадалась, что они ещё не поняли всего масштаба своей катастрофы. Это придало ей сил. – И ты, позволь напомнить, всё-таки Эстель Холланд, а не Амейн.

Она в ярости сорвала обручальное кольцо с пальца и швырнула ему в лицо.

– Мне ничего не нужно от тебя! Уезжай, прячься – но без меня! Ты уничтожил всё, что между нами было, Уильям! – она задыхалась. Попытавшись отступить назад ещё на шаг, Эстель упала на диван и разрыдалась. – Как ты мог так поступить?! Я сейчас впервые за всю свою пустую жизнь чувствую, что поступаю правильно!

Уильям склонился над ней. Лицо его было спокойно, только в глазах плясали безумные искры.

– Моя любимая жена, – почти ласково сказал он и схватил её за запястья.

Ночь, и она крадётся в этой темноте и тишине, словно вор. Может быть, это неправильно и нужно было дождаться дня и сделать всё официально, как принято у приличных людей. Может быть… Но она не могла ждать. Стоило ей услышать, что им удалось наконец его выследить, как всё в душе всколыхнулось. Шёл первый час ночи, когда она покинула штаб и направилась к стоянке. Освободила одного из арестантов – «под мою ответственность», – заставила его сесть за руль, и они поехали на север. Кассандра поймёт.

На окраине леса она выбралась из машины – услужливый арестант поспешил открыть ей дверь. Она не оставила ему никаких распоряжений. Наверное, его уже и след простыл. Такой шанс – она бы на его месте точно слиняла. С другой стороны, куда ему бежать?

Раздвигая мокрые и скользкие после дождя ветви, она кралась по лесу. Удивительно, в какую дыру он забился. Спрятался… Надеялся, что здесь не найдут. Это было глупо: они нашли бы его даже на краю света, выкопали из-под земли, достали с луны. Она посмотрела на небо – ни одной из двух лун не было видно за плотными тучами. Тем лучше – на случай, если Роттер выставил охрану. А он ведь наверняка выставил… Если повезёт, может, снова заморосит дождь, скроет её и без того едва слышные шаги в размеренном шёпоте листвы.

Удивительно, как тепло ей было, несмотря на сырость и минусовую температуру. Огонь грел её изнутри, будто она сидела у открытого камина, в котором вкусно потрескивают поленья, с обжигающей чашкой кофе. Она была создана для огня, так говорила ещё Бета Анна Магдалена. Но тогда она ещё не доросла, не готова была принять его – так часто бывает со стихиями. И вот спустя столько лет они наконец нашли друг друга. Кассандра выпустила огонь из магического кристалла прямо ей в руки, и теперь эта новая сила наполняла её до краёв: ревела, сверкала и метала молнии.

Она остановилась и огляделась по сторонам. Ни огонька, ни капли света – Роттер боится выдать себя, да и электричества тут, конечно, нет. И неужели он спит? Как вообще может спать по ночам человек, на чьей совести столько жизней? Она сосредоточилась, потёрла ладони, на минуту приложила их к глазам. Она видела нечто недоступное другим, видела своим особым зрением, как кошка в темноте. Справа, в ста метрах от неё, теп лилась жизнь. Она направилась к деревянному домику, скрытому в чаще.

На это задание она послала себя сама – ей было очевидно, что это её долг. Никто не был настолько виноват в его возвышении, как она. Никто не знал его так, как знала она. Когда-то она была юной доверчивой девчонкой, а он – молодым человеком со строгим умным взглядом, с длинными пальцами, которые так зачаровывали её всякий раз, как он проводил рукой по своим тёмным волосам. У них было много общего: сильный характер и стремление достичь новых высот. Оба хотели выбраться из маленькой деревни, где ей суждено было родиться и куда его случайно занесла судьба. Она строила планы о королевской службе в столице, амбициозно полагая, что готова к любым испытаниям и что её стойкость, бесстрашие и упрямый нрав в этом помогут. О да, она была бесстрашной! Но вдруг появился Роттер, чужак с незнакомым акцентом, и ей понравилось чувствовать себя слабой. Понравилось, что он, единственный из всех, мог её укротить. Это было так волнующе, что вскружило голову.

Она стыдилась теперь того, что наговорила и наделала тогда, и ей было горько вспоминать об их съёмных комнатах в Ориентале, куда они бежали из деревни. Конец этому положило внезапное исчезновение Роттера. Она сразу всё поняла: он нашёл лазейку обратно в Поверхностный мир – ведь он никогда не скрывал, что вернётся при первой же возможности. Вернётся без неё. Она задавила в себе разочарование и обиду и получила место в королевской гвардии.

Однако через десять долгих лет он вдруг снова объявился во Флориендейле и тут же её разыскал. Зачем – она так и не поняла. Как позабытый сладкий сон, он стоял перед ней, протягивая руки – такие знакомые, властные, с длинными пальцами, – готовый заключить её в объятия. И ненадолго она поддалась, и вскрытые старые раны вдруг перестали казаться ранами – так, ссадины, заживёт. Лишь дни спустя, наводя порядок во время демонстрации во Флоре, она осознала, что это он и его дружки стоят за агитацией и подпольным движением против королевы Эстель. Наблюдая из толпы, как Эдгар Линчев зажигательно читает речь по бумажке, она видела за ним Роттера и румяную женщину с длинной косой, взволнованно сжимавшую его руку. Они ожидали ребёнка.

Загнанный в угол, он во всём ей «признался» и рассказал об Ирине и Эдгаре, её отце. Эдгар Линчев якобы сам затеял эту политическую кампанию, к которой Роттер не имел никакого отношения. Ради Ангела! Неужели можно так откровенно лгать в лицо человеку, с которым ты когда-то был близок? Она спросила у него, нужна ли она ему только для того, чтобы чувствовать свою власть, а вовсе не радость или любовь, но Роттер всё отрицал: просил прощения, раскаивался, расписывал в красках, как ему её не хватало… Но тщетно. Она научилась перешагивать через свои чувства много лет назад – он сам её этому научил. Теперь она была бойцом королевской гвардии и не желала иметь с ним дела. И меньше всего она хотела разрушать чужую семью.