– Не слышу тебя! – прокричала Кассандра. Она обходила стены зала по периметру, иногда останавливаясь и осматривая каменную кладку.

– Помоги мне… Призрак? – попросил Алишер вторую девушку. Она скептически посмотрела на него.

– Ты чего хочешь? Тебя ноги не держат.

– Плевать, – Алишер мотнул головой. – У тебя есть вода? Дай глотнуть… Мне нужно поговорить с ней.

Призрак достала из сумки флягу, отвинтила крышку и протянула ему. Вода была холодная. Божественный, божественный напиток! Алишер даже не заметил, как выпил всё.

– Извини, – сказал он.

Призрак только хмыкнула.

– Что вы здесь делаете? – спросил Алишер.

– А это не твоё дело.

Проклятие! Алишер отвернулся и заковылял к Кассандре. Однако, не дойдя до неё всего нескольких метров, был остановлен Призраком, снова наставившей на него пистолет.

– Будь добр, не отвлекай её сейчас. Она занята.

– Но что…

– Призрак! – позвала Кассандра. Она стояла на цыпочках с фонариком в самой узкой части зала у полукруглой стены. – Мне кажется, тут что-то есть! Как будто сердце бьётся…

– Это же ты была в тюрьме в Роттербурге? Или твоя сестра, да? – успел вставить слово Алишер.

– Не сейчас! – рявкнула Призрак.

Алишер покачал головой. Перед глазами расплывались цветные пятна, ослепительно яркие в темноте помещения. И чего он пытается добиться? Они не желают с ним разговаривать. Он снова опустился на пол и уронил голову на руки. Пусть делают что хотят.

Кассандра прикоснулась к стене и провела по ней пальцами, словно повторяла невидимый узор.

– Здесь буквы, – сказала она. – Есть где записать?

– Писать нечем, – отозвалась Призрак. – Эй, у тебя нет ручки?

– В башне… осталась, – пробормотал Алишер. – Хочешь – сходи.

– Остряк, – фыркнула Призрак. – Негде писать, Кесс, давай так говори.

– Ну ладно… – Кассандра замерла. – E, X. Потом… потом другое слово.

Она сосредоточенно перебирала пальцами по стене. Кажется, буквы были выточены в светлом камне. Призрак помогала ей, освещая стену крошечным фонариком. Алишер вяло наблюдал за ними с пола.

– A-E-O… Нет, это Q. AEQUO! Теперь следующее слово… короткое, просто ET. А дальше…

«Это не слово», – подумал Алишер.

– Четыре буквы, B-O-N-O. Всё, больше ничего нет.

– EX AEQUO ET BONO, – повторила Призрак. – Ну ладно, и что это такое?

– Я не знаю, – пожала плечами Кассандра. – Жаль, мне казалось…

– Это латынь, – перебил Алишер, оторвав тяжёлую голову от колен. – Известное латинское выражение, переводится: «По добру и…»

– Справедливости! – воскликнула Призрак. – Ты гений!

– Стоп-стоп-стоп! – замахала руками Кассандра. – Что, почему?..

– «По добру и справедливости» – это девиз королевского дома, – пояснила Призрак. – Но я не знала, что они использовали латынь. Спасибо! – она взглянула на Алишера.

– Тебе интуиция подсказывает, – он обратился к Кассандре. – Я думаю… ты…

Но Кассандра уже отвернулась и снова впилась пальцами в стену, как будто могла что-то пропустить. Алишер замолчал, глядя на неё. Вдруг он неправ?

Словно в опровержение его мыслей, Кассандра ударила кулаком по камню и чихнула от облака пыли – из стены тоненькой струйкой посыпался песок. Тогда она ударила снова, уже сильнее. Буквы королевского девиза вдруг проступили отчётливее.

– Давай ещё! – выпалила Призрак. Она бросилась на помощь Кассандре, и вместе они колотили по камню – Кассандра даже разбила кулак – до тех пор, пока в стене не открылись пять глубоких ниш. Алишер был ещё слишком слаб и не помогал им, но подошёл ближе, чтобы заглянуть в тайник. Недоверчивая Призрак тут же ринулась к нему, будто боялась, что он сейчас схватит сокровища и убежит. Алишер без слов уступил ей место, и Призрак вытащила из ниши пыльный свёрток, перевязанный тонкой бечёвкой. В двух шагах от них Кассандра достала из другой ниши точно такой же кулёк.

Призрак сунула фонарь Алишеру и принялась за свёрток. Алишер угадал, что скрывается под тканью, прежде чем девушка развернула предмет и смахнула с него пыль. Небольшой, размером с кулак, тёмно-синий кристалл с множеством правильных граней безумно напоминал стекляшку над входом в бар в Маноле. Вот только манольский кристалл преломлял солнечный свет во всех направлениях, а этот словно впитывал луч фонаря и светился изнутри, не отбрасывая бликов на тёмные стены.

Алишер посветил на кристалл Кассандры – красную пирамидку. Девушка лишь мельком взглянула на неё, передала Призраку, а сама вернулась к стене: погрузив руку по самое плечо в следующую нишу, она с усилием вытягивала оттуда мешок побольше. Внутри раздавался металлический звон.

– Монеты? Оружие? Медали? – предположил Алишер.

– Сразу видно, что ты парень, – усмехнулась Призрак. Она явно знала, что внутри.

Кассандра развязала мешок, и Алишер досадливо поморщился: как он сразу не догадался? Девушка извлекла на свет две короны. Одна была тяжёлая на вид: широкий серебряный обруч с витиеватым орнаментом. Вторая – золотая – представляла собой венок из переплетённых цветов. Обе выглядели очень просто, никаких драгоценных камней, никакого блеска.

– Короны Венды! – Призрак с трепетом провела рукой по золотистым лепесткам.

– Если это для королевы, то как-то небогато, – заметил Алишер. – И почему их две?

– Флоры и Ориендейла, – объяснила Кассандра. – Ты что, из Поверхностного мира?

Где-то снаружи прогремел взрыв. В зале с разбитым куполом это было отчётливо слышно – будто взорвали крыло замка.

– Проклятье… – пробормотала Кассандра. – Все давно должны быть в укрытии! Давайте выбираться отсюда.

– Давайте, – Алишер бросил взгляд на стены тронного зала, на которых давно уже нельзя было разобрать изящной росписи, на сорняки и плющ по углам, на разбитый купол. Когда-то здесь всё было потеряно – и вот найдено вновь. Сердце Флориендейла по-прежнему билось, ведь так сказала Кассандра, а она должна знать. И он, песчинка в этом сложном механизме, смог внести свой вклад, сам того не ожидая. Всего два месяца прошло с тех пор, как они с Кенжелом встретили Веронику, но как изменился мир…

И как ему ещё предстоит измениться – если им, конечно, повезёт.

Бескрайнее тёмное небо. Бесчисленные маленькие звёзды. Долететь до звёзд… Почему они до сих пор не построили здесь космические корабли? У Роттера наверняка есть космическая программа, но он не говорит. Он много чего не говорит.

– Ли? – нарушил Кенжел тишину.

– Да? – отозвался Ли.

Их смена кончилась, но по закрытому каналу Кенжелу приказали продолжать патрулирование с одним напарником. Кенжел добился разрешения оставить двух. Они с Иркой и Ли через столько прошли вместе, начиная с лётной школы. Он не мог выбирать между ними.

– Есть что-нибудь новое?

– Нет, никого не вижу. Они где-то спрятались. Только башня горит в пятом квадранте.

– Где? Я не заметил, – подключился Ирка.

– Не отклоняйся от курса, Ирка, – предупредил Кенжел. – Если будет нужно, нас перекинут. На данный момент наша задача – выслеживать девушек. Но я тоже их не вижу…

– Кенжел, они правда ливьеры?

Что значит «правда»? Когда они успели это обсудить?

– Это пока ты с генералом шушукался, – словно прочитав его мысли, объяснил Ирка. – Ли смешной, мне даже пришлось объяснить ему, кто такие ливьеры.

Ничего особенного в этом, конечно, не было. Кенжел тоже не знал, пока Алишер не раскопал эту информацию. А уж Ли откуда, с его семьёй… Ходили дикие слухи, что мать Ли – любовница Роттера, хотя сам Ли это отрицал.

– Думай, что говоришь, – предупредил Кенжел в микрофон.

На приборной панели замигала синяя лампочка закрытого радиоканала.

– Ноль три один слушает, – сказал Кенжел.

– Ноль три один, – сухой голос генерала звучал напряжённо. – Горящую башню видишь?

– В пятом квадранте? Отсюда не вижу, но слышал.

– Так вот… Эта информация не для разглашения сейчас. Ребятам не говори. – Генерал помолчал несколько секунд, вздохнул и продолжил: – Индикаторы показывают, что пространственные переходы нестабильны. В этой башне, которая полыхает… там генератор, понимаешь?