— Расслабься, — губы Иданн сложились в знакомую ироничную улыбку. — Жертва символическая. Никаких кровавых ритуалов. Разве что кое-кто очень сильно меня разозлит.

— И что за жертва от нас требуется? — В груди Эвера тугим узлом закручивалась тревога. Кожа на руках покрывалась мурашками.

Иданн снова склонила голову набок и задумалась, вспоминая.

— Страх. Мы должны отдать озеру свой страх.

— Пожалуйста, перестань говорить загадками, — Эвер повернулся к Фаю и увидел на его лице такое же непонимание, какое испытывал сам.

Иданн встрепенулась, будто выходя из транса.

— Да чего вы нервничаете? Всего-то и надо, что рассказать о своем главном страхе. Чего вы боитесь больше всего? Фай? — она протянула руку, приглашая эльфа войти к ней в воду.

— Почему я первый? — заупрямился тот. — Не хочу ничего рассказывать. И вообще никуда я не спешу. День пути роли не сыграет.

Глаза эйхарри угрожающе прищурились, губы поджались, на руках выросли когти.

— Фай, дорогуша, — протянула она вкрадчиво, — не спорь. Поведай нам, что приводит тебя в наибольший ужас, иначе твоим главным страхом стану я. Хочешь?

Фай нервно сглотнул и все-таки ступил в озеро, но предложенную руку проигнорировал. Отвернулся, рассматривая деревья на берегу, и надолго замолчал.

— Ну?

— Я боюсь, что…

— Давай, смелее.

— Боюсь, что случившееся той ночью повторится.

Взгляд его стал пустым, лицо превратилось в маску. Эльфы не привыкли обнажать душу перед посторонними. Да и кому понравится делиться чем-то настолько личным, открывать свои постыдные тайны?

Иданн уставилась на воду, будто что-то высматривая или чего-то ожидая, а спустя минуту покачала головой.

— Нет. Подумай лучше. Есть то, что страшит тебя сильнее.

И снова над поляной повисла напряженная тишина.

Эвер нахмурился. Не то, чтобы он очень хорошо знал своего боевого товарища, но был уверен: Фай сказал правду, ничто не пугает его так, как угроза очередного надругательства. Это не столько боль, сколько унижение, которое не вынести. Да и боль тоже. Ему было больно той ночью. Очень. Особенно, когда… Нет, об этом лучше не вспоминать.

Эвер тряхнул головой, прогоняя призраков прошлого.

— Ну? — поторопила Иданн. — Принеси жертву озеру и закончим с этим. Чего ты боишься больше всего?

Эвер хотел заступиться за сородича, сказать, что эйхарри ошибается и Фай озвучил свой главный страх, но тут заметил, что эльфа трясет, и осекся.

Стоя по пояс в воде, Фай опустил голову, прижал подбородок к груди и крепко-крепко зажмурился. Его спина сгорбилась, плечи несколько раз дергано приподнялись.

— Я не хочу об этом говорить, — сдавленно прошептал он. — Я не буду выворачивать душу наизнанку. Не собираюсь.

— Ты скажешь, — спокойно ответила Иданн. — Тебе придется.

— Нет. — Всхлипнув, эльф отвернулся. С ужасом Эвер понял, что он плачет. Догадался по тому, как судорожно вздрагивала его спина.

Неужели есть что-то более ужасное, чем групповое изнасилование? То, что пугает Фая сильнее?

— Что это? Смерть? Увечье? — бесцеремонно допытывалась Иданн. — Ты боишься умереть?

— Не мучай его. — Слова вырвались сами собой. Эвер даже не сразу сообразил, что принадлежат они ему. Понял, только когда оказался нанизан на яростный взгляд эйхарри. Та смотрела на него в бешенстве.

— Не мучай? Мы тут что, в игры с вами играем? Впереди опасный участок дороги. Знаешь, какие твари обитают в Сумеречных землях? А о гиблой долине слышал? Только задумайся: в стране, где ничегошеньки не растет, есть место, которое называют гиблым. Представляешь, что это за место? Если оно даже по сравнению с этим, — она обвела руками мрачную поляну, мертвые деревья, ядовитое озеро, — гиблое. Поверь, лучше немного помучиться сейчас, но обойти опасность, чем умереть от голода вместе со всеми своими драгоценными тайнами.

— Я боюсь потерять ребенка. — Слова Фая разрезали воздух, словно выпущенная из арбалета стрела. И Эвер, и Иданн уставились на него в потрясенном молчании. — Я боюсь, — прорыдал Фай, сжав кулаки, — что у меня будет ребенок, и я его потеряю. Что он умрет. Как умерла Элари.

Что-то щелкнуло в голове Эвера. Он смутно припомнил слухи, ходившие по городу незадолго до войны. У Фая была младшая сестра, и она погибла в возрасте то ли пяти, то ли десяти лет. Просто легла спать, а утром мама не смогла ее добудиться. Эта беспричинная смерть потрясла весь «Воль’а’мир» и, похоже, оставила в душе Фая незаживающую рану. Эльфы обожали детей, даже чужие вызывали у них нежность и умиление, а уж своих они и вовсе боготворили.

Фай плакал, повернувшись к ним спиной. Эвер не знал, что сказать. Что касается Иданн, уже не впервые в неловких ситуациях она предпочитала делать вид, будто ничего особенного не случилось. Сейчас все ее внимание занимала порозовевшая вокруг Фая вода.

— Теперь моя очередь, — сказала драконица и вошла глубже в озеро.

Фай и его трагедия тотчас отступили на задний план.

О, Светлоликая! Скоро Эвер узнает, чего боится сама железная эйхарри. А потом настанет и его черед быть предельно откровенным.

Он задумался о том, что может поведать озеру, какие вещи и мысли заставляют его покрываться ледяным потом и чувствовать приближение паники. Перебрав в голове с десяток вариантов, Эвер понял, что неспособен остановиться на чем-то конкретном. У каждого эльфа и человека полно страхов, но не всегда есть главенствующий. И тем не менее, чтобы продолжить путь, надо дать ответ. Правильный ответ.

— Я боюсь…

Эвер подобрался и напряг слух, приготовившись ловить каждое слово. Сейчас он узнает об Иданн еще немного больше. Вот-вот ему откроются ее тайны. Что пугает эту сильную женщину?

— Я боюсь… — Их глаза встретились, взгляды скрестились, будто своими страхами Иданн делилась не с озером, а лично с ним, Эвером, — снова стать ею. Чудовищем из Сумрака.

— Я тоже боюсь этого больше всего на свете, — отозвался он, вряд ли понимая, что говорит вслух.

«Боюсь потерять тебя».

Мысль осталась невысказанной, но, кажется, Иданн поняла, что Эвер имел в виду. Не страх погибнуть от ее рук, не ужас перед новой встречей с безумной злодейкой. Горе разлуки. Что может быть хуже, чем лишиться человека, который стал тебе дорог, понять, что он исчез и не вернется, что его убила тьма, живущая внутри, что Иданн больше не Иданн? Вернее, не та Иданн, которую он знает, в которую влю… Нет!

Последние звуки растаяли в воздухе, и озеро, приняв их жертвы, изменило цвет. Оно будто наполнилось кровью — стало алым и пошло волнами.

Отходя от берега все дальше и дальше, погружаясь в воду все глубже и глубже — по грудь, по плечи, по горло, — Иданн улыбалась Эверу легкой загадочной улыбкой.

«Я знаю, — говорили эта улыбка и ее взгляд. — Я поняла. А ты? Ты понял? Разобрался в собственных чувствах?»

Эвер застыл, полный молчаливого осознания.

Нет! Невозможно! Неужели он… Как это случилось? Когда? Почему?

Глава 19

Подумать только! Я нравилась Эверу. Возможно, он даже был в меня немного влюблен. Мысль наполнила торжеством, и я почувствовала себя молоденькой дурочкой, внезапно узнавшей, что парень, по которому она втайне сохнет, — о чудо! — отвечает ей взаимностью.

Глупости. Не в моей ситуации думать о таких пустяках. Есть проблемы более важные, переживания куда более серьезные, так почему в голове вот уже который час крутится одна и та же безумная идея?

Теперь, когда я перестала быть Эверу противна, можно попытаться затащить его в постель. Можно даже сегодня ночью. А чего ждать? Смерть шагает за нами попятам. Мы идем в ее тени, с тех пор как меч предателя ударил мне в спину и проткнул мое тело насквозь. Эльфы, скорее всего, не подозревают, насколько опасно выживать в Сумеречных землях без магии, вдали от защищенных городов и поселков. Но я понимаю весь масштаб нависшей над нами угрозы. И не хочу терять времени понапрасну.

Значит, решено! Сегодня, как только сгустятся сумерки и мы найдем, где переночевать, я начну прощупывать почву. После того кошмара, что испытал Эвер, действовать надо осторожно. Это все равно что прокладывать тропу через топь: неверный шаг — и ты по пояс в трясине. Любое слово, какой угодно жест способны спровоцировать приступ паники. Мне бы не спешить, приучать Эвера к себе постепенно, да только нет у меня на это времени. Мы сейчас в ситуации, когда каждый день может стать последним.