– Твоя версия неплоха, – Алхор взглянул на неё. – Но всё же я продолжу свою проверку. В конце концов, возможна и оплошность – преступная, но оплошность – кого-то из магов, служителей или даже керов… Или даже твоя, Хэлдэрэ, – он взглянул в её глаза. – Причина может быть и там. А может – и в предательстве… Этот вопрос нужно тщательно изучить. Драконы – слишком значимы для нас. Разобраться придётся.

– Разбирайтесь, – сжал губы Сэахор. – И побыстрее.

Ответом ему были кивки и поклоны. Всё, как всегда. Всё, как положено.

В комнате царил приятный полумрак. Приятный для него, Алхора. Многие его гости почему-то не разделяли его предпочтений. Впрочем, кера это волновало меньше всего на свете. Как и в отношении всех остальных его желаний и намерений…

В дверь коротко постучали. Алхор с удивлением обернулся. Он никого не ждал… Но если уж кто-то решил сам, добровольно, прийти к нему… Что ж, это стоило того…

– Хм… – вырвалось у него, когда он отворил дверь.

Он молча отошёл в сторону, пропуская гостя.

Точнее, гостью.

– Чем обязан? – с ноткой ехидства поинтересовался он, запирая дверь на ключ.

– Называй цену, – Хэлдэрэ без эмоций взглянула ему в глаза.

Заколотые волосы, сжатые губы, деланое безразличие…

– Цену чего? – вкрадчиво спросил он, устраиваясь на кресле с высокой спинкой.

– Не ломай комедию, – Мара сжала губы. – Ты понимаешь, о чём я. Ты ведь этого и хотел, чтобы я пришла. Ты хочешь какую-то сделку. Иначе ты бы сразу пошёл к Сэахору, и опала свалилась бы на мою голову неожиданно. Вот только зачем это делать во время войны, когда меня рано списывать… – она непонимающе пожала плечами.

Кер усмехнулся.

– Ну, во-первых, я никуда не спешу. Я могу подождать конца спектакля… Во-вторых, я уже получаю желаемое, видя, как ты дёргаешься на крючке, – он слегка усмехнулся.

Взгляд Мары стал неживым.

– Ясно, – с трудом проговорила она. – Ну что ж, наслаждайся. Теперь у тебя есть новый козырь – тот факт, что я приходила и была готова к сделке. Браво, Алхор… – она развернулась и подошла к двери. – Дай ключ.

Кер, усмехнувшись, встал из кресла и подошёл к ней, остановившись за её спиной.

– Уже уходишь? Так рано? Что, дела? – с сомнительным участием проговорил он.

– Да. Дела. Завещание написать, знаешь ли, надо, – слова выплёскивались толчками, как кровь из перерубленной артерии.

Алхор коснулся её плеч. Сначала осторожно, а потом крепче.

– Убери лапы, – процедила Мара. – И открой дверь.

– Открою… Но сначала задам два вопроса…

– Я не на допросе.

– Это пока, – ехидно отозвался Алхор. – Но я успокою. Я задам вопросы, на которые не надо отвечать. Согласна?

– Быстрее. Мне неприятно твоё общество.

Кер, ухмыльнувшись, придвинулся к ней ближе. Ладони плотнее обхватили её плечи.

– Вопрос первый. Почему оплошность Тенны исправляешь ты? Почему не он пытается сейчас отобрать это письмо? Почему он не вызывает меня на поединок, не пытается защитить твою честь, на которую он кинул тень? Вопрос второй. А что твой ручной эльф? Он же уже знает. Он отделался советами – по своему обыкновению? Он не предложил заступиться за тебя перед Сэахором? У него не нашлось никаких аргументов против моих выводов? В конце концов, он не поделился каким-то своим компроматом на меня? Думаешь, у него ничего нет? Как же… Советники – редкостно-подлые люди, которые, как правило, знают много грязного про каждого члена двора. Так вот, Хэлдэрэ, тебе не кажется…

– Это уже третий вопрос, – она перебила его. – Я соглашалась на два. А ответы на них действительно не требуются. Мы оба знаем их. Каждый делает, что может. А дружба – это не только о том, чтобы выручить, это и о том, чтобы не подставить. Так паду только я. Иначе – и они тоже.

– Каааак благородно, – издевательски протянул Алхор. – Забавная дружба получается. То есть ты героически не втягиваешь в эту историю тех, кто втянул в неё тебя… Хм, я запомню…

– Лэнх тут не при чём.

– Разумеется, – легко согласился кер. – Он всегда не при чём. Ты раньше не замечала эту его особенность? Он всегда где-то рядом, но он никогда ни в чём не замешан. Святой эльф. Безгрешный. Наверное, надо начинать строить храм во славу Лэнхэллира и собирать паству. Как считаешь?

Мара медленно обернулась.

– Ты изводишь меня которую сотню лет… Зачем? – её голос был уставшим.

Он улыбнулся.

– Неправильный вопрос. Но я отвечу. Это называется «месть», Хэлдэрэ.

– За что?

– За всё, – он вдруг провёл пальцами по её скуле. – За всё, что ты сделала – и не сделала – в отношении меня…

– Ясно, – она убрала его руку. – Значит, просто так. Ты мстишь мне за то, что я такая, какая есть.

– Возможно, – он тонко улыбнулся.

– Интересно, – Хэлдэрэ вдруг развернулась, встав к нему лицом. – А если я перестану дёргаться, перестану сопротивляться – тебе станет скучно, тебе надоест это? Или ты отстанешь, только когда вы развеете мой пепел над Лонмором?

– Не знаю, – он легкомысленно пожал плечами, откровенно пользуясь возможностью рассмотреть её вблизи. – Не думал об этом. Мары бессмертны, прах вряд ли удастся. Ну а сдаться ты не сможешь. Ты и сейчас – вроде сломлена, а нет-нет, да выдаёшь искру. Так что наша игра может быть бесконечной…

Мара молча смотрела на него снизу вверх. В комнате было тихо. Враги рассматривали друг друга. Так, что со стороны могло казаться, что это любовники, которые не могут оторвать взгляда от желанного существа.

Руки кера осторожно легли на её талию. Она едва заметно вздрогнула.

– Знаешь, ты победил. Ты сделал мою жизнь невыносимой – вдобавок к тому, как её переломал Сэахор. Если бы я могла, я давно бы сбросилась с башни, – тихо проговорила она. – Но в случае Маров это бесполезно. Это не моё тело сейчас греет твои ладони. Это то, что создано демоном. Моё тело погибло. От меня тут только сознание, – она приложила руку к груди. – Да память…

– Ну так я тоже не совсем человек, – он улыбнулся уголками губ. – Во мне демонического весьма достаточно для того, чтобы считаться нелюдем.

– У тебя хотя бы тело… – её голос прервался. – А моё… моё давно сгнило… – её рука, прижатая к сердцу, вдруг опустилась к животу. – Хочешь посмотреть? – её пальцы вдруг стали высвобождать ткань рубашки, заправленную в штаны.

Брови кера взметнулись. А ткань тем временем отодвинулась, обнажая нежную кожу живота.

И три бугристых багровых шрама, идущих справа от рёбер вниз налево.

– Я не могу избавиться от этой памяти, и потому это тело воссоздаёт эти шрамы, – тихо проговорила она, наблюдая, как Алхор внимательно смотрит на страшные отметины. – Ты же понимаешь, что с такими ранами не живут? Никакой целитель не спасёт… И когда твои же кишки лежат на полу, а ты на них смотришь… – её голос снова прервался. – После этого сложно жить. Сложно забыть… – она закусила губу.

А потом вздрогнула, потому что пальцы кера коснулись шрамов.

– Уродливо, правда? Это чтобы помнить, что я умерла тогда. Чтобы не обольщаться… – её голос прервался.

Кер продолжал скользить пальцами вдоль багровых отметин, соскальзывая на неповреждённую кожу живота. Мара неровно вдохнула.

– Алхор, давай закончим эту войну, – продолжила она, остановив его руку. – Я устала. Я не понимаю, чего ты хочешь от меня, зачем это всё… Я прошу тебя о мире. Я не лезу в твою жизнь, ты – в моё подобие существования. Пожалуйста… – тихо закончила она.

Кер взглянул в измученные глаза.

– Я сейчас должен растаять и преисполниться сострадания? – так же тихо спросил он.

Но это «тихо» было наполнено ядом.

Хэлдэрэ слегка отпрянула.

– Мне всё равно, чьё это тело, – он взглядом ценителя оглядел изящную фигурку, а его руки властно легли на обнажённую талию. – Ты дышишь, мыслишь, говоришь, совершаешь глупости, отдаёшь предпочтение дуракам, – он усмехнулся попытке Хэлдэрэ отодвинуть его руки от своего тела. – Ты жива – из чего бы ты не состояла. А шрамы… – он отстранился и картинно посмотрел на них. – Имеешь право сохранять их. Захотела бы – убрала. Ты же Мара, ты можешь. А эти слезливые драмы оставь для Тенны, – он усмехнулся ей в лицо, окончательно отодвигаясь.