У Марины и без того все внутри напоминало смерч из внутренностей, а после этих слов поплохело окончательно.

Она разжала стиснутые зубы и процедила:

– Ответьте мне.

– Все просто, Марина Даниловна, – не стал больше ерничать и разглагольствовать черт, – вы попали в список, так сказать, смертников. Понимаете, Навья Академия испокон веков была местом особенным, и все было бы замечательно, если бы кто-то не повадился убивать каждые полгода ректоров этого замечательного образовательного учреждения. Прежде чем идиоты в Совете Попечителей очухались, и дали карт-бланш на любые действия, Академия потеряла трех многообещающих представителей ректорского сообщества. А уж после того, как проворонили и пятерых живцов из Списка, мы, Наблюдательный Совет, решили взять все в свои надежные руки. Были произведены масштабные изменения и перераспределение, виновные в неудачах были отстранены от должностей и наказаны. Прошла огромная работа, прежде чем мы достигли сегодняшних результатов. Так что можете считать себя польщенной и гордиться тем, что вы стали избранницей в такой звездной команде, собранной благодаря нашим стараниям. Возможно, у вас даже есть шанс выжить… конечно, если никто из наших «звезд» сам вас не убьет. С последним живцом именно это, кстати, и произошло. Но не отчаивайтесь, Марина Даниловна, если вы умрете, компенсация за вашу жизнь вашей семье, позволит той существовать безбедно до конца дней. Согласитесь, мелочь, а приятно.

После длинной тирады Селиванов повернулся к молчаливому незнакомцу и очень почтительно, почти подобострастно поклонился ему:

– Лорд Кайдэс, мое присутствие вам еще требуется?

– Нет, можете идти.

– Тогда вынужден откланяться, до свидания.

Однако перед тем, как выйти за дверь кабинета, черт залихватски повернулся и посмотрел на растерянную девушку:

– Ах да, чуть не забыл! Добро пожаловать в Навь, Марина Даниловна.

И только после этого ушел, злорадствуя непонятно чему.

***

Добрые дела до добра не доводят, а поиски работы – тем более. Или правильнее сказать: добрые дела не остаются безнаказанными? Марине Хромовой было без разницы, да и не в доброте было дело. А в стечении обстоятельств, в законе подлости, в стервозной судьбе и еще ряде определенных и не очень обстоятельств. Замерев посреди волшебного кабинета, не выпуская злосчастный трудовой договор из рук, уставившись на листы бумаги, но ничего не видя, она совсем не представляла, что делать дальше. Побиться в истерике? Потерять сознание? Поплакать? Повозмущаться и покричать? Разбить все хрупкие предметы в кабинете? Начать сочинять страшную месть подлым злодеям, втянувшим ее в большие неприятности?

Марина посмотрела на оставшегося с ней мужчину. Лорд Кайдэс… так его назвали?

– Могу я увидеть лицензию и список смертников, о которых упоминал… господин Селиванов? – практически прокаркала она, стараясь держать себя в руках. Она еще многого не понимала, терялась в тысяче догадок, но нужно было начать хотя бы с чего-то разбираться в обрушившейся на нее реальности.

Плакать? Позднее. Все, не способное сохранить ей жизнь, позднее.

До сих пор равнодушный взгляд, смотрящий на нее, как на предмет мебели, на миг сверкнул чем-то новым. Если бы в этот момент Марина не смотрела ему прямо в глаза, не заметила бы изменений.

Кайдэс отвернулся и направился к выходу:

– Ждите здесь.

Вот и второй участник неприятных событий оставил ее.

Марина несколько секунд продолжала стоять, будто ждала, что кто-то еще войдет внутрь кабинета. А потом обессиленно упала в стоящее за ней кресло, упала бы и на пол, но, к счастью, хоть здесь повезло.

– Это правда, самая настоящая правда, не галлюцинация, не бред, а реальная правда, – руки затряслись, накатила такая слабость, что невозможно было описать словами, перед глазами замелькали темные круги и закружилась голова.

Марина глубоко задышала, усилием воли стараясь заставить себя побороть приступ паники и уход в несознанку – они сейчас не помогли бы никак.

– Естественно правда, сестренка, – вдруг раздалось веселое откуда-то сверху, – а ты думала мы в сказке? Заруби себе на носу, ты не спятила, а мы не галлюцинации.

Оказалось, что говорила одна из чучел-голов: громадная бычья морда с тремя рогами и тремя глазами. Мимика у нее была воистину шедевральной, практически каждую секунду мышцы морды двигались и менялись, живя собственной жизнью.

– Да не парься так, сестренка! Подумаешь, узнала о Нави! Мелочь! Но взгляни на это с другой стороны: сколько возможностей тебе с этих пор открываются, и ты больше не слепая, ограниченная в незнании девица, как другие явьи. Му-у-у, здорово!

Восторгов чудовища без тела Марина пока разделить не могла, как не могла и в полной мере осознавать, с кем именно говорит. В том смысле, что крупицы неверия во все потустороннее, что впитывались в умы детей с младенчества, сейчас сильно воевали с тем, что происходило с ней в реальности. Как и переживала она не столько оттого, что попала в другой мир – в конце концов, это вполне можно было пережить, после ряда шоковых ступоров и обмороков. Но вот то, что своей собственной рукой подписала себе смертный приговор, она смириться не могла и не хотела.

Сообщать о своих мыслях и страданиям окружающим Хромова не собиралась, зато решила восполнить пробел в образовании.

– Что такое Навь, и кто такие явьи?

– Мну-у-у, это… – на миг голова задумалась, и девушке показалось, что она была не очень сообразительной.

Зато ответила другая: похожая на человеческую, только с львиной гривой и с тремя рядами мелких клыков во внушительной пасти.

– Сестренка, существует две стороны бытия: Явь и Навь. Явь – это ваш, человеческий мир и живут там люди, по-нашему – явьи. Навь – это уже мы, потусторонние сущности. Мы существуем одновременно, на одном и том же пласте бытия, однако в параллельных… измерениях. То есть взять, к примеру, это здание. В Яви оно преуспевающий холдинг, а в Нави – Всемирная Академия, и все это одновременно. Как темная и светлая стороны луны или две стороны одной медали. Ясно, сестренка?

– Более-менее, – пробормотала она.

Это что же получается? Вот живет она в своей квартире, одна живет, а где-то с другой стороны (где бы та ни находилась) кто-то тоже живет в этой же самой квартире. Или это вовсе не квартира уже на той стороне реальности, а что-то еще? Так и запутаться можно, и сойти с ума, если начать размышлять о таких высоких материях, не имея, как минимум, мозгов Эйнштейна.

– Пс-с-с, сестренка, – вмешалась в разговор уже третья голова: собачья и рогатая, – слушай, ты, это… может издашь указ, чтобы нас допустили на жилые этажи, а? Мы бы там пригодились.

– Ага, – захихикал кто-то из остальной головастой братии, – мы будем очень зорко следить за студентами и преподавателями. Следить, не жалея живота своего, хотя у нас и живота-то нет! – и расхохотался собственной шутке. Некоторые головы его даже поддержали. – А еще было бы здорово в душ для девочек попасть! М-м-м, просто мечта! – последнее было сказано с характерными пошловатыми нотками в голосе, ну очень неприлично звучало.

Марина практически не слушала безостановочную болтовню странных созданий, отмахнувшись, как от надоедливых мух. Но все же кое-что привлекло ее внимание.

– Моя должность – обычная фикция, ребята. Вы же слышали, я здесь в качестве наживки… на убийцу, наверное. Как понимаю, у меня нет никаких прав, вообще ничего… нет.

Еще бы хорошо было узнать, насколько плачевно ее положение. Наживка наживкой, а варианты по степени безнадежности имеются, хоть пока только в мыслях. Хорошо еще, что ей не отказали в праве посмотреть документы и узнать больше о передряге, в которую она попала.

– Ну да, ты очередная смертница, – фыркнула умная львино-человеческая макушка, – но все равно ректор ты самый настоящий, иначе бы не смогла оказаться здесь. Навья Академия приняла тебя, а потому, уясни, она в твоей полной и безоговорочной власти.