— Олег! Мне нужны деньги!!!.. — взвыл он, протягивая трясущиеся руки к тому, кто судя по всему точно его кинул.

— Я заплачу, успокойся… — уже вполне дружелюбно сказал Олег и изобразил улыбку.

— Правда?… Олег! Я ведь все сделал… как договорились… я не вру…

— Конечно. Я понял, понял. Вмазаться хочешь?

Взгляд наполненный мольбой при этих словах стал стеклянным, устремившись в одну точку, туда где было то, что составляло смысл мироздания. Смысл всего…

В руке Олега был зажат шприц.

В последний момент сработали какие-то потаенные внутри атрофировавшегося почти полностью сознания инстинкты. Иваницкий вытаращил глаза, кося ими вбок как испуганная лошадь.

— Олег! Я не… — он попытался оттолкнуть кисть руки с поднесенным к его руке шприцем.

— Заткнись, — прошипел Олег.

Заскорузлые пальцы ухватили мягкую кожу куртки и заскребли по ней обломанными грязными ногтями в попытке отстраниться, вырваться.

— Сука! — пытаясь отцепиться от мерзкого существа, касающегося своими мерзкими грязными руками дорогой одежды, и стараясь воткнуть шприц в область его предплечья со злостью прорычал Олег.

В результате этой возни, шприц вошёл в кожу в области шеи. Опасаясь, что борьба продолжится, Олег ввёл препарат.

Рука цеплявшаяся за него разжалась почти мгновенно. Денис попытался схватиться за горло, несколько раз разинул рот как рыба, выпучив глаза так, что они едва не вылезали из орбит. Ещё через несколько секунд он неподвижно застыл. Придав телу положение соответствующее тому, как будто нарик нашел удобное место, и после того как улетел в свою прекрасную страну «Нирванию» заснул, на этот раз навсегда. Обычное дело. Никто не будет разбираться. Отправят тело на труповозке туда куда свозят таких, докайфовавшихся. И все. Хорошо, если личность установят, а то и вовсе, присвоят номер, и привет. Был такой Денис Иваницкий, да весь вышел.

Оглядев себя и не заметив явного присутствия какой-нибудь дряни на одежде, Олег быстро вышел из отвратительного, вызывающего чувство тошноты места.

Глава 21

— Поехали, — сказал Гоша. — Делать признание или обвинения будут тебе предъявлены, подумаешь по дороге.

Олег внимательно со смесью любопытства и удивления всматривался в мальчишеское лицо совсем юное и довольно забавное с этими его конопушками.

— Где она только тебя такого откопала-то, — повторил он сказанную до этого фразу и усмехнулся.

Гоша ничего не ответил. Человек находившийся рядом с ним вызывал у него чувство ненависти и гадливость.

— Пошли…

Олег растянул губы в своей невероятной ослепляющей улыбке.

— Какой же ты дурак! — он засмеялся. Смех походил на истерику, в нём присутствовали всхлипывания и звуки похожие на те которые человек издаёт когда икает.

— Неужели ты думаешь, что я сяду?! Я?!

— Я не думаю, я знаю, — равнодушно сказал Гоша.

Олег ещё раз хихикнул, всхлипнул, икнул и издав вдруг звук похожий на звериный рев сделал резкий бросок вперед всей своей массой со всей силой врезавшись в собеседника. От неожиданности Гоша не успел ни отступить, ни приготовиться к мощному удару и не удержавшись на ногах отлетел к стене, больно приложившись об неё лопаткой и затылком. За те несколько секунд, что он приходил в себя и очухивался, Олег с удивительным проворством подлетев к двери, выскочил из кабинета, щелкнув ключом с наружной стороны. Гоша выругался. Голова гудела, перед глазами кружились светящиеся точки, похожие на снежинки.

–

— Ну что, болезный? Выдрать бы тебя, — Сидор Егорович сурово сдвинув брови смотрел на подчинённого. — Врач сказал, что тебе покой нужен. Трещина в ключице и небольшое сотрясение, как он выразился. Правда не понятно, чему там сотрясаться.

— Виноват, товарищ майор, — с искренним раскаянием сказал Гоша.

— Хорошо хоть не орешь, — ухмыльнулся Ручимский. — Хоть какая-то польза от того что тебя головой приложили.

— Я… там, просто… ситуация такая… он близкий родственник девушки… моей…

— Смотрю, он тебя и правда сильно приложил, что ты заикаться начал. — Сидор Егорович хмыкнул. — То, что ты, как всегда самодеятельностью занялся, это плохо. Получишь выговор.

— Есть…

— То, что этот, прости Господи, подозреваемый сбежал из-за этой твоей самодеятельности и получил возможность совершить суицид, это тоже не есть хорошо. Твоя обязанность преступников задерживать. Живыми. А не давать им руки на себя накладывать. — Ручимский неожиданно улыбнулся. — Хотя, как по мне, и х… с ним. Гад был ещё тот и гадом бы и остался. Но это я не как начальник говорю. И не как сотрудник прокуратуры. Это исключительно личные соображения, не имеющие отношения к делу. И на будущее, за свои выкрутасы, будешь отвечать по всей строгости. И выговором уже не отделаешься.

— Есть!.. — забывшись от осознания важности сказанного гаркнул Гоша тут же скривившись от сдавившей как будто бы железным ободом голову боли.

— Слушай, голову пожалей, свою хотя бы. Чего ты опять орешь?!

— Извините, забыл… — тихо сказал Гоша стараясь не провоцировать проявления очередного весьма болезненного спазма.

— Забыл он, — проворчал Сидор Егорович. — Все, иди отлеживайся. Отчет завтра составлять будешь. Надеюсь голова не до такой степени пострадала и с этой задачей справится.

— Есть…

— Вот так. Давно надо было по башке тебе дать.

Ручимский засмеялся. Как все люди. Нормально, вполне весело и добродушно. Закончив смеяться и вновь обретя серьезность и умеренную внешнюю хмурость он добавил.:

— Молодец, стажер. Хорошо справился. В конце, конечно, накосячил. Ну и в начале тоже… Но в общем и целом, молодец.

Покрытое веснушками лицо расплылось в обаятельной искренней, располагающей улыбке от уха до уха.

— Спасибо, товарищ майор!.. Разрешите идти?! — вновь гаркнул отбитый на голову но так и не от учившийся от своей привычки мальчишка стажер.

— Сгинь!.. Ты все таки и меня убить хочешь, это точно!

Глава 22

В поднимавшейся над землёй мутноватой утренней дымке на пустом перроне кроме Гоши находился только один встречающий. Высокий худой мужчина с всклокоченными волосами и сонным слегка понятым лицом. Он стоял нахохлившись, время от времени поглядывая на часы и притопывая ногами, обутыми в лёгкие летние ботинки, в попытке согреться. Гоша подумал, что, возможно, это отец семейства, вынужденный ни свет ни заря приехать на вокзал.

Гоша всматривался в даль, куда уходили изгибаясь серыми дугами рельсы. На душе было непонятное чувство. Смесь радости, тревоги, и некоторой неуверенности. Он пытался представить как бы он сам воспринял подобную ситуацию и не смог. В любом случае это неприятный и тяжёлый момент. Который нужно пережить. И тут очень много всего, что действительно сложно принять. И скорее всего для этого принятия потребуется большой срок.

Возникшее в дымке пятно быстро увеличиваясь приближалось приобретая очертания. Сердце забилось быстрее. Года почувствовал нарастающее внутри волнение.

— Привет! — Инна радостно помахала рукой. Гоша шагнул к ней и взял сумку. Девушки, судя по одежде и багажу, приехавшие вместе с Инной с соревнований с любопытством рассматривали молодого человека подруги, улыбались.

— Я не была уверена, что ты серьезно сказал, насчет того, что встретишь меня, — засмеялась Инна. — Все, теперь ты окончательно мой самый геройский герой.

Гоша смотрел на нежное такое какое-то ставшее ему близким и родным лицо. И чувствовал, что слова застревают в горле. И он не знает что и как нужно сказать. И ещё было ощущение, как будто очень сильно хочется заплакать. И было бы здорово просто взять её за руку и увести далеко далеко и ничего не рассказывать. Просто жить дальше так как будто ничего не случилось.

— Гош, с тобой все нормально? — почти зелёные глаза смотрели внимательно и серьезно. Обзорные огоньки застыли, словно бы чувствуя особенность и важность момента. — Что-то случилось?