Вернуться назад, значит почти наверняка обречь себя на возвращение домой с пустыми руками. Там, позади, на расстоянии 1,5-2 километра от деревни, лес настолько обжит и исхожен грибниками, собирающими ягоды бабами, и просто резвящимися в лесу пацанами, что вся живность, когда-то обитавшая там, давно перекочевала вглубь леса, напуганная царящим там оживлением, шумом, мешающим привычной звериной жизни. А потому прочь оттуда, по предательским зеленым кочкам, за надежную защиту болотной топи, где люди появляются гораздо реже, чем вблизи от деревни.
Там можно жить более спокойной жизнью, но не расслабляясь. Здесь мало людей, но с лихвой хватает хищников, не столь алчных и прожорливых, как двуногие, но голодных, рыскающих по лесу в поисках добычи. Они также сбежали в потаенные места следом за привычной дичью, подальше от людей, которые одинаково легко убивают, как мирных лесных зверушек, так и охотящихся на них хищников.
Не стоило расслабляться зверью еще и потому, что не смотря на защиту протянувшегося через лес на весьма внушительное в несколько десятков километров гиблое место, люди все-таки перебирались на другую сторону, используя заветные, известные единицам места перехода, где можно было относительно безопасно перебраться на другой берег. Находили такие проходы методом проб и ошибок. Кто находил подобный переход, о нем хранил гробовое молчание, чтобы проторенной дорожкой не воспользовался кто-нибудь из конкурентов. Кто прохода не находил, хоть старательно искал, либо возвращался домой ни с чем, либо вынужден был идти в обход десятки километров. Либо же он свято хранил молчание на дне болота, злобного чудовища, терпеливо ждущего очередную добычу.
Лакомый кусочек, именуемый человеком, в количестве 1-2 в год. Всевозможного зверья предательская топь потребляла изрядно, но это было не так интересно, и не так вкусно. Безмозглое зверье, ведомое по жизни инстинктами, совсем другое дело человек, ведомый по жизни разумом.
Охотник, не рискнувший перебраться через топь, не знающий через нее дороги, вынужден был повернуть назад, и все, на что он мог рассчитывать, в качестве добычи, это глупый заяц, невесть как оказавшийся здесь, в местах столь часто посещаемых людьми. Даже воздух этих мест пропитался человеческим духом, приводящим в ужас всякое клыкастое, зубастое, пернатое и когтистое, зверье. Да еще он мог рассчитывать на тетерева, или куропатку, по собственной глупости оказавшихся там. Им, с рожденья наделенным крыльями, возможностью взирать на мир с высоты полета, не было дел до болот, как и проблем с его пересечением.
Все это делалось на раз, взмах крылами и ты на другой стороне, еще взмах и ты над головами странных двуногих существ, ползающих у подножия леса и выбирающих из густой зелени трав, ослепительно-красные ягоды, поклевать которых любили и эти, пернатые наблюдатели. Слишком часто, примостившись где-нибудь на ветке, они увлеченно рассматривали двуногих существ, ползающих по поляне, или блуждающих по лесу в поисках грибов. Кстати весьма не вкусных, произрастающих прямо из земли водянистых столбиков, горьких на вкус и совершенно неаппетитных. Но странные двуногие, увлечены ими, стараются перещеголять друг друга в количестве добытого, хвастаясь добычей. Особенно это было заметно по маленьким двуногим особям, их детенышам, молодым и бестолковым.
Вид снующих по лесу человеков был интересен и завлекателен. И чрезмерно увлеченный им тетерев, или глупя куропатка, совершенно забывали об опасности, могущей подстерегать их в мире двуногих. Увлеченные зрелищем, они забывали о том, что не все существа заняты сбором сочных ягод и бесполезных грибов. Что есть среди них иные особи, сильные и хищные, что возможно они сейчас уже где-то рядом, крадутся завидя их. Подойдя поближе к сидящему на дереве наблюдателю, на мгновение замирают, задерживают дыхание, любуясь пернатым красавцем через прорезь ружейного прицела. А затем, тишину леса, нарушаемую лишь отдаленным перекрикиваньем грибников и ягодников, с грохотом и ослепительной вспышкой, распарывает ружейный выстрел.
И еще долгое время гулким эхом отдается он в лесу, заставляя обитающую в нем живность, замереть на месте, и чутко поводя ушами прислушаться, как далеко находится источник шума, не грозит ли их жизни опасность. И лишь спустя минуту, убедившись, что их жизни ничто не угрожает, они принимались за прерванные выстрелом, занятия.
И лиши глупая птица, чрезмерно увлеченная двуногими, уже не могла никоим образом продолжить прерванное рукотворным громом, занятие. И это немудрено, любопытный тетерев, неподвижной темной массой, возлежал у подножия облюбованного им для наблюдения за людьми дерева, безучастный ко всему, с развороченной дробью грудью, с залитой кровью глупой головой.
Тетерев становился трофеем охотника-неудачника, не рискнувшего перебраться через топь, на другую сторону, богатую разнообразной дичью. Эта крупная птица, превосходная добыча, с которой не стыдно явиться домой и весь день почивать на лаврах кормильца-добытчика, наблюдая за тем, как жена споро и сноровисто разделывает принесенную из леса добычу.
Благодаря ее стараниям, в самое ближайшее время тетереву уготована судьба, превратиться в ароматное, источающее благоухающий вкус кушанье. И оно будет с превеликим удовольствием сметено со стола семьей охотника. От красавца-тетерева не останется ничего, что напоминало бы о его существовании в этом мире кроме горстки пуха и перьев. Даже кости не ложились бесполезным грузом в землю, им находилось достойное применение. Имелся и у них поклонник в лице домашней собаки, какого-нибудь Шарика, Тузика, или Мухтара.
Не стоит забывать кота Ваську, или кошку Мурку, что также были не прочь, полакомиться принесенной из леса дичиной, косточками и требухой, особенно вкусными, если стащить их из-под носа глупой собаки. А затем, взобравшись куда-нибудь повыше, чтобы не смог добраться хозяйский блюдолиз и любимчик пес, с аппетитом пожрать украденное, с презрительным высокомерием наблюдая с высоты, как выходит из себя взбешенный кошачьим поступком, нагло обворованный хвостатым воришкой, пес.
