Все это было просто замечательно и лишь одно досадное недоразумение портило все показатели. Всякие там знахари и лекари, дерзнувшие бросить вызов отечественной медицине. Это явление нужно пресечь на корню, что и было наглядно продемонстрировано одним из первых указов главой медицины, экс-санитаром времен первой мировой войны. Лекари, ровно, как и знахари были объявлены шарлатанами, и безо всяких сомнений причислены к врагам народа, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
И уже на следующий день, милиция и иные карающие органы советской власти, с азартом принялись выполнять правительственное постановление. Не прошло и месяца со дня подписания памятного декрета, как в вышестоящие инстанции было доложено, что медицина наконец-то избавилась от шарлатанов, присосавшихся к ее телу и порочащих светлое звание советской лечебной науки. В кратчайшие сроки все более-менее известные деревенские лекари, знахари и шептуны, были отловлены и отправлены в районный центр, где после интенсивного допроса с пристрастием, были осуждены на длительные срока заключения.
В серых и унылых тюремных казематах открылся один чрезвычайно важный, тщательно скрываемый ранее секрет. Но для новой власти тайн нет и самые ревнивые ее служители, легко вытянули из шарлатанов от медицины, тщательно оберегаемый секрет. Все они до единого оказались агентами иностранных разведок, коим поручено было зарубежными хозяевами извести как можно больше народа, ослабить могущество молодой республики, за счет подрыва человеческих ресурсов. А чтобы у дотошного проверяющего не возникло и тени сомнений на этот счет, все было тщательно записано и запротоколировано. По каждому делу имелось чистосердечное признание подследственных, с подробным описанием процесса вербовки вражескими резидентами, полученными инструкциями и тем, как эти инструкции выполнялись на практике. Все было задокументировано в соответствии с требованиями современной бюрократической науки. Комар носу не подточит, не то что проверяющий, что один - два раза в год приезжает из центра в провинцию, лениво пролистнет для очистки совести пару-тройку дел, а затем на полную катушку пользуется гостеприимством местных властей. Спустя несколько дней, высокий столичный гость отправлялся дальше, нагруженный подарками и подношениями, в очередной город, отмеченный в плане инспекционной поездки.
Приказ начальства об искоренении знахарей, лекарей и прочих далеких от медицины шарлатанов, как чуждого простому народу класса, был выполнен на отлично в кратчайшие сроки. Несколько недель проведенных в застенках местного НКВД, заставили даже самых стойких и закаленных жизнью представителей группы, вспомнить свою зловредную деятельность, во всем признаться и покаяться. Редкие индивиды из числа тех, кто оставался, верен своей ереси, быстренько перебрались на НКВДешное кладбище, лишенное даже безымянных крестов.
Жуткое место, где по ночам земля зияла провалами ям, ожидая своих постояльцев, которые сваливались в одну кучу. Мужчины, женщины и дети, в прошлом люди, а ныне безымянные враги советской власти, а значит и всего народа. В кромешной тьме, с жутким, утробным хлюпаньем, падали друг на друга залитые кровью тела, пока яма не заполнялась почти до краев. Затем молчаливые могильщики поливали тела известью, чтобы ускорить процесс их разложения и закидывали очередной могильник землей, тщательно утрамбовав место захоронения. А когда над городом вставало солнце, пустырь за зданием НКВД был в точности таким же, как и вчера. Ничто, никакая мелочь не говорила о том, что там происходило под покровом тьмы.
И так почти каждую ночь. Пустырь за казенным зданием был огромен, подстать этой серой, замаскированной под добропорядочных граждан массе врагов, ежедневно и еженощно угрожающих безопасности страны.
Теперь за здоровье нации отвечали представители медицины на местах, лучшие из лучших, направленные советской властью. Чтобы рос, не прекращаясь, процесс выздоровления народонаселения, в фельдшерские пункты были отправлены очередные партии лекарств.
Грузовики с тентами, на которых намалеван огромный красный крест на белом фоне, поползли по глухим лесным дорогам, везя сельским эскулапам дополнительную партию лекарств. Рассылаемый по деревням груз, в основном сводился к двум наименованиям, - зеленка и спирт. Причем последнего было так много, что Шишигинский доктор Мельниченко, чуть не помер от радости, а потом едва не захлебнулся слюной, расписываясь в ведомости за полученный груз. Теперь то он станет лечить еще лучше, нежели прежде, не оглядываясь более, на таящие день ото дня запасы спирта.
Полученного груза хватит на несколько лет и ему, и двум верным корешам, с которыми он ежедневно, с утра и до позднего вечера проводил эксперименты на благо советской науки, пробуя на собственном организме действие полученных лекарств. Пока все было нормально, но в своем усердии, положив собственное благополучие, да и саму жизнь на алтарь советской науки, они продолжали выискивать средь медицинского спирта, тот самый, возможно единственный, отравленный врагами народа литр. Ежедневно и еженощно рисковали они жизнью, спасая жизни рядовых советских граждан.
В непрестанном бою за народное благо протекала жизнь доктора Мельниченко и двух деревенских санитаров, Свидера и Шалоумова, троицы отъявленных алкоголиков и тунеядцев. Они и жили вместе, в половине жилого дома, где находились апартаменты доктора. Зачем тратить время на походы домой, а затем обратно на работу? Дома все равно делать нечего, там их никто не ждет. Бывшие жены много лет назад, кляня запойных алкоголиков, прихватив малолетних детей, перебрались жить к родственникам и никаких отношений с бывшими супругами не поддерживали. Старались обходить их стороной, а ежели и встречались где-нибудь ненароком, делали вид, что знать их не знают.
Но Свидеру и Шалоумову до них дела не было. Доктор Мельниченко заменил им семью и всю родню, на него они молились как на бога. Они как цепные псы, свято хранили верность хозяину, готовые растерзать любого, кто осмелится поднять на него руку, или даже голос. Несмотря на многолетний алкоголизм, оба сельских санитара отличались крепким сложением и были скоры на расправу, в чем лично убедились жители деревни, посмевшие предъявить вечно пьяному доктору претензии по поводу лечения. В лучшем случае зловредный посетитель получал партию пинков и затрещин от санитаров, чутко охраняющих душевный покой любимого доктора. Если же посетитель был настойчив и груб, а предъявляемые претензии кощунственны, и подрывали авторитет местного медицинского светила, подобному наглецу доставалось по первое число. Приходилось ему после подобного приема лежать в лежку порой не один день, пользуясь услугами народной медицины.