Зашедший в порт под видом торговца пират, до наступления темноты, не проявлял никоим образом своей разбойничьей сути. Под покровом ночи, спускались на воду шлюпки и десятки вооруженных до зубов головорезов, подкрадывались к фрегату, бесшумно снимали часовых и захватывали корабль, отправляя спящих матросов, на корм рыбам. А утром пушки фрегата встречали орудийными залпами шлюпки с командой, возвращающейся на корабль с наступлением утра.
Расправившись с военными, пираты приступали к грабежу, заливая город кровью, забирая все ценное у жителей города и торговцев, которым не посчастливилось оказаться в злополучном порту. Малейшее неповиновение каралось смертью. Охваченные ужасом горожане искали спасения в форте, который, несмотря на кажущуюся уязвимость с суши, был не по зубам пиратам. Запасов воды и провизии в форте было вполне достаточно для того, чтобы продержаться до тех пор, пока весть о нападении пиратов не достигнет других городов, откуда незамедлительно прибудут войска на помощь осажденному форту.
Взятие городка было самым легким в дерзком пиратском плане. Куда сложнее выбраться в море на захваченном фрегате, тяжело нагруженном добычей, захваченной в разграбленном городе. Выход в море пролегал мимо пушек форта, канониры которого только и ждут момента, чтобы разнести разбойника в клочья.
Иногда пиратам удавалось вырваться в море, прикрывшись живым щитом. Но для этого нужно было побороть алчность пиратов, направить их на захват нужных людей. Только тогда появлялся шанс выбраться из мышеловки, в которую они добровольно залезли. Чтобы дерзкий план сработал наверняка, нужно захватить мэра городка и побольше местечковой знати. Выставить на всеобщее обозрение на палубе, со связанными руками и камнями на шее. Комендант форта наверняка наблюдает в подзорную трубу за каждым их движением. Мимо его взора не пройдет незамеченным городской глава, и десяток-другой богатых и знатных горожан.
Вся операция проводится в несколько этапов. В городок, намеченный для разграбления, за месяц-другой до начала событий, засылались разведчики, под видом бродяг и мелких торговцев шатающиеся по городу. Они посещали шумные кабаки, щедро наливая вино и ссужая деньгами тех, кто мог оказаться полезным. Тактика, применяемая пиратами, давала искомый результат. Затеряться в городке, кишащим пришлым людом, не составляло особого труда. По истечении отведенного на разведку времени, пиратские лазутчики знали наперечет всех более-менее богатых и влиятельных жителей городка. И когда пиратский корабль заходил в порт, отправленные на берег головорезы, разделившись на группы, быстро захватывали указанные дома с их обитателями.
Выставленные напоказ на палубе фрегата, с перекошенными от страха лицами, в одном исподнем, с камнями на шее и связанными за спиной руками, они представляли собой весьма плачевное зрелище. Своим потерянным видом, они красноречивее всяких слов, говорили коменданту форта о самых серьезных намерениях пиратов. Прикрывшись заложниками из числа местных богатеев и знати, пират выбирался из гавани в открытое море.
Уходя из разграбленного городка, пиратам оставалось лишь уповать на то, что мэр города и комендант форта находятся в дружеских отношениях, а не враждебных, что тоже случалось. В этом случае, комендант форта с радостью расстреляет фрегат, поднявший пиратский флаг, убивая сразу двух зайцев.
Нередко не имея ничего против мэра, комендант форта, повинуясь воинскому долгу, отдавал приказ открыть огонь по пирату. Мощные пушки форта, в считанные минуты разносили в клочья красавец-фрегат, оказавшийся в ловушке. Лучше пожертвовать жизнью кучки знатных горожан, нежели выпустить фрегат в море, где он понаделает неисчислимое множество бед.
Что касается мэра и людей, захваченных в качестве живого щита, их участь была незавидна в любом случае. Не отправь их на дно пушки форта, им все равно придется кормить рыб, только чуточку позже. Оказавшись вне пределов досягаемости пушек форта, пираты, не преминут отыграться за пережитый страх на людях, спасших своим присутствием на борту фрегата, их никчемные жизни. Бандиты отыграются на пленниках по полной программе, поиздеваются над ними всласть, прежде чем отправить их на корм рыбам.
Можно было продать заложников на невольничьем рынке. Это было бы хорошей шуткой, но вся эта затея не слишком прибыльна, да и времени отнимает слишком много. Чересчур много возни из-за горсти монет, которую можно выручить за них. Можно было затребовать выкуп, но это слишком хлопотное дело, сопряженное с рядом трудностей, на преодоление которых не было ни времени, ни желания. Проще спихнуть их за борт, и пускай себе кормят рыб, и прочих морских тварей.
Единственные, кому не была уготована участь оказаться за бортом, по крайней мере ближайшие несколько недель, это женщины, те, что помоложе. Старые, жирные и визгливые бабы, оказывались за бортом вместе с мужчинами, кормом для морских тварей, которым было все равно кем закусывать. Девушки и молодые женщины были добычей более интересной и в числе заложниц оказывались нередко не из-за принадлежности к местной знати и богатеям. В заложницах могла оказаться и симпатичная простолюдинка, захваченная пиратами в разграбленном городке. Их пираты оставляли для удовлетворения собственных нужд. Самых смазливых забирали капитан и старшие офицеры пиратского судна. То, что оставалось, шло на общак пиратской братии.
Несчастным, которым не посчастливилось умереть, или хотя бы достаться насильнику, из числа пиратских офицеров, выпадала доля, в сравнении с которой, смерть была избавлением. Обслуживать десятки грязных, вонючих, уродливых тел, пропахших застарелым потом, чесноком и перегаром, такого бы долго не вынесла даже дешевая портовая шлюха, тем более девица из добропорядочной семьи. Единственным помыслом таких несчастных было броситься за борт, найти на морском дне избавление от бесконечного унижения и насилия, длинною в вечность. Но легкой смерти несчастным ожидать не приходилось. Женщины, выделенные на общак, отводились подальше и запирались покрепче, и бежать не было ни малейшей возможности. И только бесконечно сменяющие друг друга уродливые, волосатые и вонючие лица и тела, мелькали в их темном углу. И постоянное насилие, не прекращающееся ни на миг, словно вся разбойничья ватага выстроилась в одну бесконечную очередь, сменяя друг друга на дармовой подстилке.
