Общественное мнение также не стоит сбрасывать со счетов. Одно дело, когда знатный римлянин имеет наложницу, или несколько. Это приветствуется, поощряется, даже является обязательным условием высокого общественного статуса человека. Другое дело, когда гражданин живет с наложницей, как с женой. Это не поощряется, но все-таки терпимо, если гражданин не выводит ее в общественные места, предназначенные для посещения семейными парами. И совсем иное дело, если свободный римлянин женится на рабыне, даже написав ей предварительно вольную. На него станут указывать пальцем и плевать вслед. Никому, ни нищему, ни знатному и богатому вельможе, не дозволено попирать заведенных правил.
Удел вольноотпущенницы, выйти замуж за рядового горожанина и создать с ним семью, что приличиями не возбраняется. Либо навсегда статься в доме господина, пусть любимой и вольной, но не женой, а любовницей. Прожить остаток жизни в соответствии с установленными в обществе, нормами приличий.
Скорее всего, в такой семье и родился Дубиний. Отец аристократ, или богатый горожанин, мать наложница, или вольноотпущенница. Наверняка Дубиний знал, чей он сын, но похвастаться знатным предком и матерью-рабыней, пусть и бывшей, не мог. Не позволяла гордость римского гражданина. Но за одно он должен благодарить судьбу денно и нощно, что ему повезло с родителями, и участь его не столь печальна, как у большинства внебрачных детей.
Случалось, что и римские аристократки зачинали детей от рабов. Красивых и сильных, зачастую купленных специально для любовных утех. Плод запретной любви был истинным римлянином, гражданином по праву рождения, ибо ни одна из добропорядочных матрон никогда не признается в порочащих связях с рабом, и тем более, в рождении от него ребенка. И не беда, что ребенок не имеет ничего общего с официальным отцом, законным супругом развратной и похотливой римлянки. Кем бы не был отец, мать ребенка всегда известна и не даст свое дитя в обиду. И не беда, что нет у него ничего общего с официальным папашей, достаточно того, что он наследует ее фамильные черты. А чтобы рогатый супруг не заподозрил чего, не уловил в подрастающем отпрыске подозрительного сходства с одним из его рабов, биологический отец ребенка по самому незначительному поводу продавался на ближайших торгах. Если же любовная страсть хозяйки не угасала, раб отправлялся в такую глушь, где он вряд ли когда попадется на глаза хозяину, но где хозяйка в случае надобности, всегда сможет его найти.
Каково бы не было происхождение центуриона Дубиния, никто в его команде не сомневался в том, что родословная воинского начальника, не такая безупречная, как он пытался доказать всем, и в первую очередь самому себе. Если он что-то скрывает в своем прошлом, значит оно не такое безупречное, как хочет его представить бравый центурион. Где-то в его родословную вкрался варвар.
Все рабы варвары, по утверждению Дубиния, следовательно, и он сам, пусть и наполовину, но варвар. И именно поэтому, как говаривали злые языки, была у Дубиния такая ненависть к варварам. Поэтому он старался извести всех варваров под корень, терзаемый комплексом неполноценности, от которого сбежал в легион.
Дубиний предпочел соблазнам Рима карьеру военного, в которой пусть и не особо преуспел, но все-таки выбился в начальники, дослужившись до центуриона. Сейчас он вел свою центурию на усмирение взбунтовавшейся галльской деревушки. Грязные животные, убившие нескольких римских солдат, возомнили себя великими воинами, способными бросить вызов империи, и лично ему, центуриону Дубинию. Он разберется с ними, вот только доберется до мерзкого селения, зальет его кровью мятежников, а затем спалит дотла, чтобы ничто не напоминало о некогда обитавших там нелюдях. Дожди и ветер доведут начатое Дубинием дело до конца. Ветер развеет пепел и прах, дожди смоют следы пожарища. Выросшая на пепелище трава, навсегда укроет зеленым ковром даже малейшие признаки некогда существовавшего здесь городка.
…Дорога к галльскому городку пролегала через лес. В авангард Дубиний отправил Лешего, командира конной десятки центурии. В ее обязанности входила разведка местности, для безопасного продвижения основных сил. Также в задачу конной десятки, входило преследование неприятеля, если он попытается бежать из обреченного селения. Стратегия, избранная центурионом, себя вполне оправдывала. Им уже не раз доводилось заливать кровью, а затем сжигать взбунтовавшиеся деревушки варваров.
Никогда раньше не возникало на их пути препятствий, они всегда добирались до обреченной деревни без происшествий. Но сегодня Леший был не в восторге от этой затеи. Виной тому дурной сон, от которого он проснулся в холодном поту, с трясущимися руками и бешено бьющимся сердцем. Снился ему дремучий лес и он, сидящий в кромешной тьме на древесных ветвях, крепко обхватив руками ствол. Холодно, его знобит, мороз пробегает по коже, он затылком чувствует, как его буравят, изучая, чьи-то холодные, пытливые глаза. С каждой минутой ему все холоднее и неуютнее, страх когтистой лапой все сильнее сдавливает сердце. Еще чуть-чуть и когти проткнут зашедшееся в безумном галопе сердце. Нет больше сил терпеть в тягостном ожидании, и неизвестно откуда придет опасность. И когда он уже готов был сойти с ума от ожидания чего-то ужасного, во тьме случилось движение. Мелькнула стрелой зловещая тень, из находящегося в десятке метров от дерева, мертвенно-неподвижного озера. И ударила черная молния в переплетение древесных ветвей где застыл скорчившийся человек, оскалившись на него жуткой мордой гигантской змеи. И разверзлась пасть, усеянная множеством мелких острых зубов, мгновение спустя впившихся человеку в горло. И он захрипел в предсмертной агонии, разжал руки и полетел, теряя сознание вниз, не прекращая истошно визжать на невероятно высокой ноте. Рухнув с дерева вниз, он со всего размаху треснулся головой о здоровенный камень, разбросав повсюду кровавые ошметки мозгов.
И даже стукнувшись башкой о камень, с раскроенным черепом, он продолжал истошно орать, пока чьи-то руки не стали трясти его за плечи. И только тогда он перестал вопить и открыл глаза. Он лежал в палатке, на земляном полу, в окружении встревоженных бойцов. Значит это всего лишь сон, но насколько реален и физически ощутим посетивший его кошмар. Неведомый ужас поджидает его в лесу, чтобы напасть и убить. После такого кошмара, Леший по доброй воле вряд ли бы рискнул отправиться в лес по какой-либо надобности, пока не выветрится из памяти, поселившийся там ужас, не забудется оскаленная морда гигантской змеи, целящаяся ему прямо в горло.
