Котяра вернулся в дом, где его ожидали остатки ужина и покой. В жилище безмозглых птиц он заглядывать не стал. Всего пару дней назад кот проинспектировал курятник и гусятник, и не нашел там ничего интересного. Цыплят и гусят не было, а значит ближайшие несколько дней, можно воздержаться от визита к взбалмошным птицам, всегда норовящим побить его, и поднять излишний шум, привлекающий к его персоне ненужное внимание.

Шума котяра не любил с детства, стараясь передвигаться неслышно, словно тень. Это вошло в привычку, став кошачьим жизненным кредо. Он прошмыгнул в дверь, оттуда на кухню, краем глаз успев отметить, как мелькнули в темноте и тотчас же исчезли, две серые тени. Он знал, кому они принадлежат, и что здесь делают. Они покушались на угощение, оставленное хозяином специально для кота. Птичьи кости с кусочками мяса, способные удовлетворить самый изысканный кошачий вкус. Их было столько, что котяре можно валяться у тарелки несколько дней, наслаждаясь жизнью. Но, гнусные серые твари наверняка, пока он боролся на улице с приставучей смолой, успели отхватить самые лакомые куски от угощения. С ними он еще разберется, обязательно разберется, когда придет в чувство после сегодняшнего потрясения.

Немало на своем веку переловил он серых, длиннохвостых и вороватых пройдох, как в доме, так и в дворовых постройках. Охотясь на них, он убивал сразу двух зайцев. Тренировал реакцию для будущей охоты на цыплят и вносил разнообразие в питательный рацион. Серые существа невероятно вкусны, их нежное, ароматное мясо, таяло во рту. И даже кости легко перемалывались крепкими кошачьими зубами. Он пожирал их целиком, от хвоста до головы. Голову не ел, слишком тверда и неаппетитна, но использовал и ее, для отчетности перед человеком.

Мышиные головы он приносил хозяину, выкладывая на стол с книгами, которые человек каждый день берет в руки и подолгу разглядывает. В этом котяра человека понять не мог. Доводилось и ему, любопытства ради, перелистывать лапой книжные страницы, на предмет обнаружения в них того, что хозяин разглядывает часами напролет. Но все кошачьи потуги были тщетны. Ничего интересного для себя, Тишка не обнаружил. Лишь непонятные черные закорючки, заполнившие страницы длинными, прерывистыми линиями. Они ему напоминали следы, в которых он прекрасно разбирался, и для этого глаза не нужны были вовсе. Достаточно было носа, чтобы прочитать любой след и выяснить, куда он ведет. Возможно книги, содержат для человеческого восприятия своеобразные следы, уводящие в другой, непонятный коту, мир.

Кот не желал забивать голову подобными глупостями. Его связь с книгами была более ясна и прозаична. Он оставлял возле них мышиные головы, уверенный в том, что хозяин их непременно обнаружит и сделает правильные выводы. Что не напрасно подкармливает серого разбойника, что и от него есть толк. Поскольку очередную отчетную голову он оставлял хозяину не далее, как вчера, на ближайшие несколько дней можно не заботиться об очередном мышином трофее. Свою отметину он сделал, и, судя по тому, как матерился хозяин, обнаружив голову грызуна на любимой книге, кошачье усердие не осталось незамеченным.

Поужинав оставленным специально для него угощением, котяра устало смежил веки прямо у тарелки, не в силах и шагу ступить из-за навалившейся усталости. Слишком непростым выдался день. Хорошее и плохое так тесно переплелись, что и не понять, чего было больше. Котяра прикрыл глаза, погружаясь в блаженный сон, чтобы, проснувшись, напрочь забыть о происшедших с ним неприятностях. Что так оно и будет, кот не сомневался, тем более, что по пробуждении его ожидает гора аппетитных, хрустящих косточек с кусочками мяса. Пара дней напряженной работы потребуется коту, чтобы справиться с аппетитной горой. Такая работа коту не в тягость, он готов делать ее снова и снова, в одиночку, без всяких добровольных помощников. Если бы не эти помощнички, он бы нашел себе место помягче, но в этом случае их помощи не избежать. Даже во сне кот шкурой чувствовал, как они наблюдают за ним издали, не смея приблизиться. Слышал, как падает слюна из зубастых пастей на пол, чувствовал, как их глаза сверлят распростертое возле миски с угощением серое, в черную полосу, кошачье тело.

И хотя голод находится в постоянной борьбе со страхом, последнее чувство оказывается сильнее. Если бы котяра удалился, они бы не преминули воспользоваться его отсутствием. Но он рядом, а слух кошачий чрезвычайно тонок. Даже когда организм находится в полном покое и расслаблении сытого сна, чуткие уши продолжают жить обособленной жизнью, вылавливая и определяя каждый шорох. У мышей не было ни малейшего шанса на поживу, пока кошмарный серый монстр валяется вблизи от заветной тарелки с костями, сводящей с ума ароматами. Сонное и такое неподвижное тело, может мгновенно превратиться в страшного, и хладнокровного убийцу. Серым пройдохам это было доподлинно известно. Сколько мышиной братии нашло смерть от когтей и клыков полосатого монстра, не счесть. Не зря в их племени на протяжении бесчисленного множества поколений бытует поговорка: «Страшнее кошки зверя нет!».

Уснул притомившийся за день кот, исчезли и мыши, предпочитая искать пропитание в более безопасном месте, подальше от свирепого и безжалостного хищника. Дом погрузился в сон, нарушаемый лишь размеренным тиканьем старинных часов, продолжающих также исправно отмерять время, как и добрую сотню лет назад. Спал и Лешка, уснувший за пару часов до того, как вернулся с прогулки котяра. Сегодня на охоте удалось подстрелить тетерева, что с лихвой обеспечит мясом на ближайшие дни, небольшое семейство, состоящее из двух персон мужского рода. Его и кота Тишки, что, нажравшись дичины, ушел на двор, наводить там порядок.

В последнее время, заскучав в одиночестве, Лешка пристрастился к дичи «по-Халявински». Он начал, как это делали отец и дед, прикладываться к дичине в компании бутылки. Предки по мужской линии, предпочитали дичину с самогоном, так как это дешевле и злее. Дед самогон делал отменный, он и в голову бил, и с ног валил, и стоил копейки. Халявин, - старший, по жизни был человеком экономным, если не сказать больше, прижимистым. Рубль к рублю, он откладывал на банковский счет. Семье ни в чем не отказывал, но и не тратился на всякую ерунду, без которой можно было обойтись.