Хотя советское правительство на словах было за высокую рождаемость, декларировало многодетным семьям громкие права и льготы, на деле они оказывались столь смехотворны, и незначительны, что всерьез на них рассчитывать не приходилось. Да за льготами никто особенно и не гнался, и редкие для столицы семьи, имевшие троих и более детей, просто любили их, а не стремились получить мифические льготы и привилегии.
Возможно, нежелание иметь детей, было отчасти связано с жилищной проблемой. Ведь городская квартира отличается от сельской усадьбы также разительно, как земля от неба. А если учесть, что подавляющее большинство москвичей в то время обитало не в отдельных, благоустроенных квартирах, а в коммуналках с множеством хозяев, это многое объясняло, хотя конечно и не все. Но даже отдельная квартира со всеми удобствами, оставалась таковой на долгие годы, а зачастую на всю жизнь.
Городская квартира никак не реагировала на увеличение численного состава семьи. Ее невозможно увеличить, чтобы у каждого члена семьи, было отдельное жизненное пространство. И приходилось горожанам жить в скученных условиях долгие годы. До тех пор, пока кому-нибудь не давали на производстве, где он горбатился долгие годы за грошовую зарплату, новую квартиру, превышающую предыдущую на несколько квадратных метров.
И снова жизнь в скученности. И если подросшая девчонка выходила замуж, и уходила жить в чужую семью, неся неудобства другим людям, на ее прежней жилплощади становилось немного просторнее. Если в семье рос парень, то, женившись, он приводил в дом молодую супругу, отнимавшую и без того ограниченные, квадратные метры. А затем у молодых рождались дети и метры свободного квартирного пространства катастрофически улетучивались. И все начиналось по новой. Стояние в бесконечных очередях на улучшение жилищных условий, и через десяток лет, при благоприятном раскладе, собственная квартира, которая к этому времени невероятно мала для разросшейся семьи. И так до бесконечности. Так живет большинство москвичей, жителей больших и малых городов, для которых наиглавнейшей проблемой является квартирный вопрос, испортивший не одно поколение советских людей.
Другое дело в деревне, или в поселках, раскинувшихся вблизи, вокруг, а то и в пределах границ больших и малых городов. Здесь если и возникает жилищный вопрос, то решается он гораздо быстрее и безболезненнее, быть может, лишь чуточку затратнее. В частном доме нет проблем с жильем. Изначально строились дома на Руси большими и просторными, с учетом русской традиции иметь большую семью, где количество ребятишек перевалившее за десяток, ни у кого не вызывало удивления и непонимания.
На Руси так жили испокон веков, в глубинке продолжали и поныне. Если дом становился мал, для увеличившейся семьи, ничто не мешало хозяевам пристроить пару-тройку комнат, сняв тем самым возникшую проблему. Если и этого было мало, ничто не мешало надстроить второй этаж, с множеством комнат. Отсутствовала жилищная проблема на селе, испортившая жизнь многим поколениям горожан. Для решения жилищного вопроса на селе, необходимы только финансы на строительные материалы, да время. Деньги у сельчан всегда водились, они привыкли работать от зари до зари, в отличие от избалованных горожан. Времени также было в избытке и для расширения собственных квадратных метров, и на производство тех, кто эти метры должен заселить.
Обжившаяся в столице Настя, иначе смотрела на мир. Ее взгляды коренным образом изменились. Она более не была легкомысленной и наивной девчонкой, что примчалась сюда с охмурившим ее чиновником, покорять столицу. Наивность и простота исчезли бесследно, вытесненные реалиями жизни. За годы проведенные в Москве, она из наивной деревенской простушки, превратилась в красивую стерву, знающую цену своим прелестям. Настя настолько вписалась в городскую жизнь, что не мыслила себя вне ее.
Возвращаться обратно в Шишигино, к коровам и навозу, вечно пьяным колхозникам к серому и унылому однообразию будней, у нее и в мыслях не было. Что станет делать она, привыкшая к красоте и размаху столичной жизни, в богом забытой глухомани, где нет ничего, что даже отдаленно напоминало бы столь полюбившуюся ей жизнь. В Шишигино она не вернется никогда, предпочтет голодную смерть в столице, возвращению в серость, грязь и убогость колхозной жизни.
Но чтобы остаться в Москве, нужны деньги, причем немалые, учитывая привычки, приобретенные ее за годы столичной жизни. А это и шоколад, и коньяк, и различные деликатесы. Красивые наряды, нижнее белье, сводящее мужиков с ума, заставляющее без конца нырять в кошелек, исполняя ее прихоти. И прочие дамские мелочи, типа духов и сигарет, на которые также нужны деньги. К ее огромному сожалению, бросаемые ранее без счета в тумбочку купюры красного и фиолетового цвета с портретом вождя, стремительно таяли день ото дня. Их количество хоть и пополнялось время от времени, но не как в былые времена. Нужно было срочно что-то предпринять, чтобы изменить положение в лучшую сторону.
Учиться Настя, так и не поступила. Да и не было у нее более того наивного желания, отчасти руководствуясь которым, она прибыла в столицу. Зачем корпеть долгие годы над учебниками, вдалбливать в голову всякую мудреную глупость. Чтобы потом получить диплом инженера и устроиться куда-нибудь на завод? И жить потом на мизерную зарплату, перебиваясь с картошки на макароны, экономя на всем, отказывая себе в маленьких радостях для того, чтобы купить какую-нибудь необходимую в хозяйстве, вещь.
И так из месяца в месяц, из года в год. Дальнейшая карьера, перспектива получения более высокой должности и соответственно зарплаты, во многом будет зависеть далеко не от ее деловых качеств. Будь ты хоть семи пядей во лбу, у тебя нет никаких шансов подняться по служебной лестнице быстрее какой-нибудь симпатичной и понятливой блондинки с длинными ногами, и голубыми глазами. Симпатичной блондинки, чьи огромные ресницы восторженно взлетают при появлении начальника. Чей чувственный ротик с ярко накрашенными губами, открывается томно и призывно, а коленки послушно ползут в сторону, открывая заинтересованному взгляду, самое сокровенное.
