Я так и представила себя с совочком и веником, вежливо стучащуюся в троллью пещеру с просьбой подмести там пол… Что ж, тем важнее было устроиться на работу в аптеку Норотустры. Уж там-то должно быть вдоволь и песка, и глаз, и хвостов с зубами всяких тварей.

Я засиделась до поздней ночи, и так, и эдак примериваясь к будущей работе с антизельями. Носила себе из кухни бутерброды, большие зелёные яблоки и чай с печеньками. Перебивалась сухим пайком и совсем на это не жаловалась. Я только начала распробовать самостоятельную жизнь, где не было места ни этикету, ни протоколам. И мне эта жизнь нравилась, ведь раньше я была птица подневольная, хоть и принцесса, а теперь оказалась сама по себе.

На следующий день, одевшись теперь в синее платье, я смело толкнула входную дверь аптеки и вошла внутрь. Услыхав трель входного колокольчика, ко мне кинулся клерк, который по виду посетителей с ходу определял, насколько большую кучку денег они здесь оставят. Мой вид его воодушевил необычайно, ведь макияж я сделала такой же как вчера, и собиралась этим образом пользоваться на постоянной основе.

– Я к господину Норотустре, – я помахала письмом-приглашением перед лицом разочарованного клерка.

– Как вас представить? – сменил он тон с заискивающего на деловой.

– Скажите, что Гоша Макрон ожидает аудиенции.

Я осталась верна первоначальному замыслу и теперь готовилась к предстоящему представлению. Через пять минут меня провели вглубь аптеки, где в небольшом кабинете меня ожидал Филипе Норотустра.

Я думала увидеть кого-то наподобие старины Грэма, т.е. старого, согбенного годами и долгими размышлениями человека не самой опрятной наружности. Но владелец аптеки оказался далёк от этого образа. Он был высок и полноват, в возрасте, но молодился, носил очки в роговой оправе и аккуратную стрижку. Одет он был в брюки, рубашку и тёплый шерстяной жилет.

К его чести, он мастерски скрыл первоначальное удивление, что его посетителем оказалась женщина. Да ещё какая! В немолодом аптекаре чувствовался стержень, жизненный закал, позволяющий ему держать лицо в любой ситуации.

– Прошу, садитесь, мадам Макрон, как я понимаю? – начал диалог он.

– Мадемуазель, – совершенно справедливо поправила я его. – Я была чрезвычайно рада получить ваше приглашение на беседу.

Кабинет оказался мизерным, Норотустре здесь было явно тесно. Его массивный стол занимал основное пространство помещения, сбоку стоял шкаф, за стеклянными дверцами которого хранились пыльные стопки свитков разного размера. Ещё в кабинете имелось аптекарское кресло и стул для посетителей. Позади Филипе располагалось окно, выходящее в тихий проулок.

Я присела и в доказательство своих слов, словно вещдок, выложила на стол письмо Норотустры. Чтобы ему было не отвертеться от меня.

– Признаться, я несколько удивлён, что вы дама, – честно предупредил меня аптекарь, а я почувствовала лёгкий укол совести. Почти незаметный, потому что нечего такие объявления развешивать: мужчина, сорок лет и так далее. Что же мне теперь, если я не мужчина, делать?

– Вот как, господин Норотустра? – я подняла брови над пенсне в самом честном удивлении. – Надеюсь, вы не разочарованы?

Конечно, я специально писала письмо в таких выражениях, чтобы сойти за мужчину, но при этом не лгать в открытую. Приняв меня за ученика Грэмивальда, Филипе всерьёз заинтересовался моей кандидатурой, о чём недвусмысленно дал понять в приглашении. Отказаться от своих слов он без потери лица теперь не мог, а именно этого я и добивалась.

– Ну что вы, как можно? – не без иронии ответил почтенный зельевар. – Ведь сам королевский алхимик отзывался о вас в лучших эпитетах!

Похоже, Филипе догадался, что его провели и что старый соперник посмеялся над ним. Я поспешила исправить ситуацию, ведь даже принцессы знают: ни к чему хорошему не приведёт, если человек, от которого ты зависишь, чувствует себя дураком.

– Вы подыскиваете зельевара, господин Норотустра. Что для вас важнее: его пол или умения? Я сожалею, что невольно ввела вас в заблуждение, но уверена, что вы в достаточной степени щедры и великодушны, чтобы несмотря ни на что дать мне шанс доказать уровень моих навыков и познаний в зельеварении. Что скажете?

В кои-то веки пригодились занятия по словесности и дипломатии, которые меня заставляли посещать как наследницу престола. После моих слов Филипе немного оттаял, а через пару минут раздумий кивнул.

– Я посмотрю на вас в деле, раз уж вы пришли.

Большего мне и не требовалось! Мы прошли из кабинета по коридору и оказались в весьма внушительной по размерам лаборатории. Я бы присвистнула, если б умела.

Чего здесь только не было! Даже у королевского алхимика не имелось стольких приборов, большинство названий которых я даже не знала. В глубине души завозился червячок сомнения, что смогу произвести должное впечатление на Норотустру. Тем временем мы прошли мимо нескольких стеллажей, уставленных разного рода банками, склянками и коробками с надписями, и рабочих столов, за которыми работали несколько зельеваров. В халатах, масках и перчатках они трудились над созданием каких-то лекарств.

Сквозь разноцветный пар и мимо булькающих котлов мы прошли к свободному столу. Вероятно, к пустующему рабочему месту, где меня ждали небольшие весы, ступка для измельчения, мерные колбы, котелки, горелки и прочие необходимые зельевару инструменты.

– Хоть вы и писали о таких сложных зельях, как "Острый ум", я прошу вас приготовить всего лишь средство от зубной боли, госпожа Гоша.

Я скрипнула этими самыми зубами. Он не верил в меня! Не верил, что я способна сварить зелье, способное пусть и на некоторое время вернуть человеку утерянные воспоминания и понимание того где он и кто он. "Острый ум" был очень популярен у пожилых богачей, когда разум им отказывал. Конечно, лечить мозг было намного сложнее, чем зубы! Но я решила не сдаваться и с кипучим энтузиазмом принялась за дело.

Рядом с весами на столе лежал список рецептов, но я принципиально решила им не пользоваться. Я поставила котёл на огонь, налила туда воды, предварительно обеззаразив её при помощи серебряного порошка. Довольно быстро нашла на полках шалфей и толчёные свиные зубы. В ожидании, когда вода закипит, проверила степень измельчения зубов. Потом добавила к ингредиентам мяту и валериану, как вспомогательные элементы. Для вкуса в стандартном рецепте шёл экстракт эвкалипта. Затем я взвесила всё на весах, точно вымеряв количество каждого компонента согласно пропорциям.

Спустя двадцать минут чёткой работы на столе перед Филипом Норотустрой стоял дымящийся отвар зубного зелья.

– Полоскать рот после каждого приёма пищи в течение десяти минут. А теперь, может, посмотрите на что я гожусь в действительности?

Норотустра, кажется, был впечатлён. Я сработала быстро, чётко и без прокола. Филипе стоял рядом, взявшись рукой за подбородок. Зельевар о чём-то крепко задумался, а потом сказал:

– Хорошо. Я беру вас. Выходите завтра, работаем с девяти часов. И да, – мне протянули книгу с рецептами, – ознакомьтесь на досуге, в некоторых зельях мы усовершенствовали рецептуру.

Не в силах вымолвить ни слова я вцепилась в сборник и молча наблюдала, как Норотустра удаляется. Я ничего не понимала, а затем открыла книгу на зубном зелье и поняла, что сварила его совсем не так, как здесь принято. Тогда почему меня приняли на работу?

***

Над этой загадкой я ломала голову весь вечер, но остановилась на самом простом объяснении: я просто хорошо поработала. Годы занятий со стариной Грэмом дали о себе знать в самую нужную минуту. Вспомнив о ворчливом алхимике, я тепло улыбнулась.

На следующий день я со всеми познакомилась. Моими коллегами были Артур, Клод и Ламар. Скорее всего, хозяин аптеки подготовил их, потому что моё появление все трое восприняли совершенно спокойно. Или же Норотустра был достаточно эксцентричен, чтобы нанять женщину-зельевара ведьминской наружности, и к этому все привыкли.