— Как?

— Среди нас были талантливые инженеры. Они поняли, что сцерцепы определяют людей по теплу, так как видят в инфракрасном спектре. Тогда они придумали прибор, который тепло людей переводит в ультрафиолетовую часть спектра, то есть в ту область, которая не ощущается органами тварей. С тех пор для них мы стали призраками. Мы сумели организоваться и начали давать отпор тварям. В Москве возглавил движение Семен Калинин, в прошлом сотрудник милиции. Мы стали совершать набеги на племена, уничтожать тварей и освобождать людей.

Таким образом, мы сумели найти выход к свободе. И наши успехи были явными, так как процесс размножения у тварей осложнился. Дело в том, что сцерцепы размножаются делением, как элементарные клетки. Чтобы достигнуть необходимого состояния твари должны поглощать живую массу, из ткани которых они формируют новый организм. Но живых организмов то на Земле осталось мало — и в основном это люди. Мы же начали давать такой решительный отпор, что возникла реальная возможность в недалеком будущем уничтожить это дьявольское отродье. Таким образом, твари оказались в сложном положении.

Но тут им на помощь пришли предатели!

— Вархатники? — спросил я, теперь понимая, почему меня так назвал вначале Аркадий.

— Да. Вархат Генеев, отъявленный негодяй и подлец, собрал таких же головорезов как он сам и сумел найти общий язык с тварями. Они заключили сделку: сцерцепы дают полную власть над людьми вархатникам, а также гарантию их личной безопасности от любого племени сцерцепов, но в тоже время предатели отыскивают беглецов и возвращают в лагеря смерти.

— Ужас! — воскликнула Кэт. — Но как они сумели найти язык со сцерцепами?

— Твари хоть и плохо, однако умеют разговаривать. Заполнить словарный запас любого языка для них не проблема. Тварей смущает система кодирования и алгоритмы человеческого языка. Эти лингвистические особенности труднодоступны для их мышления. Ведь они оперируют совсем иными логическими восприятиями. Например, им недоступны такие понятия как красота, душа, доброта, смелость, смех и многое другое. Поэтому разговор с ними очень сложен.

— А вы сами с ними разговаривали? — спросил Хэндрик.

— Да. Но сцерцепы строили такие малопонятные фразы и часто бессистемные и бессмысленные предложения, что я просто перестал вести диалог…

Нашу беседу прервала Алена, которая до этого уплетала вовсю шпроты. Она потянула Аркадия за рукав и тихо произнесла:

— Я еще хочу!

Смоленский посмотрел на нее и спохватился:

— Да, милая, конечно, — и он полез в тумбочку, откуда вынул мешок. Поковырявшись там, он выудил еще банку шпротов и флягу с водой.

При виде консервы я вдруг почувствовал, как заурчало в желудке — мой орган "внутреннего сгорания" требовал «топлива». Такие же ощущения испытывали мои друзья. Никто из нас не подал виду, что голоден и не прочь закусить, однако мы не смели просить еду у наших новых товарищей, которые сами недавно сбежали из плена и, естественно, стремились восстановить силы. Но нас выдали глаза, с которыми мы смотрели на то, как Аркадий ножом вскрывал банку. Ему стоило только кинуть взгляд на нас, чтобы все понять:

— Вы точно не вархатники! — засмеялся он. — Эти гады всегда сыты. Ведь в свое время они запаслись продуктами питания со складов и магазинов, оставшихся после биологической катастрофы 2011 года.

И больше ничего не сказав, он достал еще две консервные банки и протянул нам. Я хотел было отказаться, так как мне было неудобно просить пищу, но Хэндрик, которого, видимо, давно мучил голод, не выдержал и схватил их.

Аркадий протянул ему кинжал. Это было массивное и солидное холодное оружие. Клинок, по-моему, из легированной и прочной стали, поскольку он вскрывал жесть как ножницы бумагу. На поверхности не оставалось ни царапины. Хэндрик с уважением осмотрел кинжал, а затем не совсем ловко открыл банки, при этом поранив два пальца.

— Научитесь, — произнес Смоленский, увидев итоги первых попыток «добывания» пищи. — Таким вещам человек быстро приспособляется… Но кровь — это сигнал для сцерцепов. Они чуют ее за сорок метров. Поэтому наверняка где-нибудь в подвалах и канализационных системах они уже зашевелились.

— А сюда они могут прийти? — с тревогой спросил Хэндрик.

— Конечно, — пожал плечами Аркадий. — Но нас-то из-за прибора они не увидят, а вот вас обнаружат точно. А это уже плохо.

Тут девочка снова потянула его за рукав и сказала:

— Свет, — и указала на окна.

— Ах, да, — спохватился наш новый товарищ. — Нужно открыть окна, чтобы было больше света, тогда они не сунут сюда и носа.

Это предложение показалось нам дельным, и мы с Хэндриком быстро разбили уже затемневшие от грязи стекла. Стало значительно светлее.

— Хорошо, — одобрительно сказал Аркадий.

Мы уселись вокруг Алены и стали уплетать шпроты. Хотя запах мне не понравился, однако выбирать не приходилось, и поэтому я быстро съел свою небольшую порцию. Хэндрику, как мне показалось, было все равно, что глотать, лишь бы плотно забить желудок. По-моему, это свойство всех толстяков. Кэт испытывала такие же чувства, как и я, но без капризов уничтожила свою долю.

— Что теперь вы будете делать? — спросил Аркадий.

— Не знаем, — откровенно признался я. — После аварии и гибели шаттла, мы совсем не знаем, что и делать. Задание провалено из-за меня, связи с Марсом у нас нет. К жизни на Земле мы не приспособлены. Так что находимся в замкнутом круге.

Аркадий немного подумал, а затем сказал:

— Тогда присоединяйтесь к нам. Мы идем на свою базу. Я имею в виду к восставшим. Думаю, Семен Калинин — руководитель Движения Сопротивления или сокращенно ДС — возьмет вас к себе. Драться вы умеете, в этом я успел убедиться, — тут Аркадий почесал шею, которая ныла после удара моей ноги, — а такие бойцы, кстати, для нашей армии нужны. Да и оружие у вас есть…

— Оно не исправно, — ответил Хэндрик. — Мы его достали из милицейской машины. Полностью в ржавчине. Мы не уверено, что будет работать даже после смазки.

— Этого добра в городе достаточно, — кивнул Аркадий. — Но исправного у нас маловато. Ведь вархатники экспроприировали значительную часть военных складов. Говорят, еще сохранились где-то точки боеприпасов, но у нас не было возможностей и времени их отыскать. Оружие на базе вам выдадут, только холодное — мачете или саблю. А этот автомат не бросайте, может пригодиться, хотя бы как дубинка.