Я пыталась понять: что мне не нравится? Живой Вадим, легенда психологии, стоит на сцене, породистый мужчина, любуйся, есть возможность, смотри и слушай, повторенье – мать ученья… Что не так? Я поняла. Раньше, как все невротики, я ждала от Вадима все тех же двух подарков – чуда и жилетку. Но время прошло, кое-что подлечили. Мне не нужна жилетка. А чудес не бывает, мы это выяснили. Но мне хотелось! Мне хотелось, чтобы он совершил хоть одно.

Когда Вадим разрешил задать вопросы, я подняла руку и спросила без всякой задней мысли:

– Вадим! Вы добились своих целей. Скажите, сейчас вы довольны?

Что-то ему не понравилось. Или вопрос, или моя глумливая рожа. Он ответил поспешно:

– А что? Разве по мне не видно?

Мне было не видно, я заметила только, что улыбочка его была слишком нервной для знаменитого психолога.

За мной поднялась одна клуня, сказала, что у нее нет проблем.

– А родственники цепляются, хотят, чтобы я чем-то занималась. А я не хочу ничем заниматься. Мне хорошо, у меня трое детей и муж – мне этого достаточно для счастья…

Все ожидали, что по закону жанра Вадим расскажет свою любимую притчу о талантах, о внутреннем ребеночке, который просит развития… Но нет, он ничего такого говорить не стал. Он кивнул этой девушке:

– Согласен. Детей вполне достаточно для счастья. Дети – наиболее удачное вложение сил и капиталов. Например, у меня две дочери. Успешные женщины, и они сейчас продолжают мое дело. То есть приносят мне дивиденды. Мне даже жалко, что у меня только две дочери. А если бы у меня было, к примеру, пятеро детей? И все такие же удачные, как эти две? Вы представляете, сколько дивидендов я бы получил?

Тут все похлопали, оценили метафору про «дивиденды», и Вадим мог бы перейти к следующему вопросу, но почему-то он захотел еще продолжить про детей.

– Когда мне было пятьдесят… – вспомнил он, – немного за пятьдесят, меня любила женщина. А когда женщина любит… Когда женщина любит, она бросает все. Женщина отдает за любовь все, потому что для нее это самое главное в жизни.

Он посмотрел на мужчин, сидящих в зале, поискал у них поддержки, подтверждения тому, что говорит. И мужичье кивало, соглашалось с умным видом, хотя ручаюсь, что никто из них и не имел понятия, о чем говорит маэстро.

Вадим вздохнул и за одну секунду стал умненьким и крепеньким стариканом, у которого дома набит погребок.

– …Ну а мужчина, конечно, так не может. Мужчине очень важен его статус, долг, традиция… А женщина меня любила, и у меня была возможность родить еще детей. Но тогда я сказал себе: мне уже пятьдесят два, а дети – это хлопоты, это усилия, время, затраты… Я устал в тот момент и не знал, сколько лет еще у меня впереди. Но годы прошли. Вы знаете, как быстро и легко прошли эти годы?

Народ закивал: знаем, знаем, как быстро, только из отпуска вернешься – год долой.

– Все это время я был здоров и работоспособен. И если бы тогда я решился на детей, сейчас этим детям было бы уже двадцать лет или около того. И вскоре они, наверное, начали бы приносить мне дивиденды…

Он улыбнулся, помолчал немного, неожиданно отключившись, как будто вышел из зала. Через минуту вернулся из облаков и развел руками.

– Ну а теперь уж… все.

Народ сомлел от искренних признаний, коллеги оценили тонкий ход. Кому, зачем он это говорил? Неизвестно. Мадам Свиридова ничего не слышала, в это время она вела мастер-класс этажом выше. Она увидела Вадима только на банкете.

Нет, своим правилам он не изменил, тусить до упада не собирался. Он только вышел попрощаться с Альбертом, с коллегами, а Светочка пила шампанское в окружении своей команды и молодых директоров, которых она весь день учила делегировать полномочия. В этой компании она тоже казалась свеженькой пулькой, на ней были узкие джинсы, изысканно-небрежный пиджачишко, майка с надписью «Не дождетесь». Если бы не глаза, ей можно было бы дать лет сорок, не больше… И можно было бы сказать по глупости, что «ах! Ну, надо же! Она совсем не изменилась». Но Света изменилась.

Она уже давно не Светочка, ее зовут Светлана Свиридова, мадам Свиридова, в кулуарах – «Свирель» или просто СС. Живое наглядное пособие для всех методик по лидерству и карьерному росту.

Кто-то из ее свиты заметил Вадима и поздоровался, с поклоном. Вадим ответил, так же аккуратно, склонив чело. Он посмотрел на Светочку с неожиданной обидой, как птенец на злую маму, которая не донесла ему червячка, поцеловал ей руку и пошел на выход. В его походке появилась осторожность и легкая сутулость. Его пиджак немного провисал на исхудавшей спине.

Вадима повезли в аэропорт. Мадам Свиридова улетала ночным рейсом. Он сел в такси и видел, как в это время водитель открывает дверцу ей.

Она приехала в гостиницу немного отдохнуть, пыталась по привычке что-то кинуть в свой дневник, но от усталости уснула. А встала поздно, немножко поругала мужа за то, что вовремя не разбудил. Бегом собирала вещички, два раза оглядела номер, прежде чем выйти, но свой дневник так и забыла под подушкой. Она вспомнила о нем только в самолете, и, хотя никакой ценности он не представлял, ей почему-то было жалко этой тетрадки в клеточку на сорок восемь листов.

Война на кухне

1. В тылу врага

Татьяна, моя новая соседка по даче, два года прожила под одной крышей со свекровью. «В тылу врага» – так она это приключение называла. Свекровь, в свою очередь, обозначила невестку «мой враг номер один». У девчонок были разногласия. Официальное обвинение своей невестке свекровь предъявила вскоре после свадьбы.

– Она плохая! – вот и все, долго маман не думала.

Сын, конечно, за молодую женку заступался.

– Нет, мама, – он даже возражал, и даже вслух, не раз, – нет! Она хорошая!

– Плохая! И не защищай при мне свою «эту»…

«Эту…» – свекровь всегда морщилась, когда говорила «эту». И всегда указывала пальцем на лестницу, которая вела на второй этаж, в спальню к молодым.

В спальню Татьяна пробиралась короткими перебежками. Прежде чем шагнуть на ступеньку, нужно было обязательно вытянуть шею и заглянуть из прихожей в столовую, чтобы проверить, не сидит ли в засаде маман. Но что вы… Нет! Свекровь у Танечки была не страшной, а скорее смешной. Если в двух словах – просто маленькая женщина. Или «коротышка с тяжелой попой» – так записала Татьяна в своем дневнике. Да, записала. Спустила пар на бумаге, потому что жаловаться на тяжелую роль невестки было некому.

Между прочим, у свекрови, у этой маленькой женщины, жизнь была тоже не сахар. Маленькая женщина была давно разведена, понятно, что растила малыша одна, любила сына, разумеется, возлагала надежды и, ясное дело, мечтала о внуках. Был даже момент, когда она заволновалась, почему ее сын не женится, и подкатила к ребенку с вопросом.

– Сынок, а ты не голубой? – вот так вот с утречка спросила она.

Какие были основания для дерзких эротических фантазий? А никаких. Насмотрелась ток-шоу на Первом канале и впечатлилась. От телика маман не отлипала и поэтому волновалась много по самым разным причинам. Волноваться молча она не умела, гораздо приятнее волноваться вслух.

Если бы сын у нее оказался геем, это, конечно, вдохнуло бы в ее жизнь некоторое разнообразие. Тогда бы сразу начались переживания, походы по психологам, священникам и экстренное сватовство… Но, увы, сын ответил спокойно:

– Нет, мама, я не голубой.

Он давно привык к таким оригинальным поворотам мысли своей любимой мамы и не обиделся. Ни капли. Павлуша, так ласково звала его свекровь, знал, что мать ему не переделать, и ничего от нее не ждал. Ему от мамочки нужно было только одно – чтобы она молчала.

Дело в том, что у маман было одно неприятное свойство… Она освоила простое, но очень эффективное оружие – любила повизжать. Об этом таланте знала вся улица, и Татьяна в своем дневнике сразу поставила метку – «звонкая женщина». Поэтому она и старалась проскочить к себе в комнату незаметно, чтобы лишний раз не наступать на растяжку.