В этот момент до меня кое-что дошло. Разумеется, у барышни был класс, и я даже знал, какой именно. Паладин. Прежде я не успел об этом задуматься, но вообще выглядело очевидным, что класс и память, загруженные в меня Виктраном, были не с нуля созданы. А раз они вдруг оказались бесхозными, то и финал воспоминания, которое я сейчас смотрел, был скорее всего трагичным. Честно говоря, от осознания этого мне стало очень неуютно.

Тем временем под холмом мелькнула аномально подвижная тень, и паладинша начала действовать. Она буквально спорхнула вниз, кажется, ни разу не коснувшись ногами склона, и, когда перед ней вырос тёмный силуэт, наискось перечеркнула его мечом, будто по собственной воле выпорхнувшим из ножен. Силуэт захрипел и рухнул. Я же отметил про себя, что то ли, несмотря на наличие классов, очков жизни сюда не завезли, то ли у моей носительницы прошла критическая атака, ваншотнувшая противника. И я соглашусь, что это было весьма циничное соображение, за которое мне потом было даже стыдно. Но тогда… Тогда, видимо, щёлкнул какой-то предохранитель в психике, заблокировавший мне всю рефлексию насчёт убийства, коему я стал невольным и незванным свидетелем.

В любом случае, в тот момент мне было не до общих мыслей, поскольку события стали развиваться весьма стремительно. К холму вышли ещё враги, число которых я в темноте затруднился быстро определить. Сказалось и то, что паладинша, чьими глазами я всё это наблюдал, явно не собиралась останавливаться и пересчитывать их. Вместо этого она сразу бросилась к ближайшему противнику. Тот оказался расторопнее покойного товарища и, шагнув навстречу, попытался ударить сам, настолько быстро, что я едва разглядел его движение. Которое паладинша, однако, прочитала, и, отбив падающую сверху широкую саблю, прямо из блока перешла в выпад. С одной стороны, крайне успешный, если судить по тому, как лихо она проткнула противника. Но с другой быстро высвободить меч теперь не виделось возможным, чем тут же попытался воспользоваться зашедший с фланга бугай с секирой. И, глядя на то, как он с диким рёвом несётся в атаку, я успел подумать, что сейчас передо мной разыграется финал этой драмы. Но я ошибся. Паладинша выставила перед собой раскрытую ладонь — и громила кубарем покатился прочь, как будто бы подхваченный ветром. Я же от такого нахального плагиата джедайских фокусов, признаюсь, опешил, и твёрдо решил при следующей встрече задать Виктрану пару неудобных вопросов.

Меч свой паладинша из трупа всё же вытянула, причём, быстрее, чем я опасался, и банальнее, чем я ожидал: просто упёрла ногу в проткнутого сабельщика и что было сил дёрнула за рукоять. И едва успела заблокировать стремительную атаку злобного вида дамочки с мечом в каждой руке. А затем ещё одну, и град последовавших за ней, что можно было бы счесть успехом, если бы моей носительнице не пришлось уйти в глухую оборону и попятиться, чтобы не дать другим нападавшим обойти её. Ситуация снова начала выглядеть опасной. И снова паладинша выкрутилась. На этот раз без паранормальных штучек, просто подловила оберукую ложным замахом, и, провернувшись на месте, снесла ей голову. После чего перешла в контратаку. Но не напрямик. Она стала перемещаться так быстро, что у меня в глазах бы зарябило, будь они тогда в полной мере моими, бить, и затем сразу отступать, чтобы через долю секунды вновь ударить оттуда, где её не ждали. Уцелевшие враги, впрочем, тоже были не так просты, и сходу вывести из игры удавалось далеко не всех. Зато в полной мере выходило их задержать, что, как я понял, и было её главной целью. На мгновение я даже подумал, что она может и победить. Потом, правда, свалиться с сердечным приступом от перенапряжения — я ощущал, чего ей стоило настолько интенсивное применение таланта, и иллюзий на этот счёт не питал. Но всё-таки.

Вышло иначе. Один из противников попытался проскочить, со всех ног рванув к тропе, по которой ранее ушли союзники моей носительницы. Она, само собой, позволить такого не могла, и кинулась ему наперерез. Но тот, похоже, на то и рассчитывал.

Он принял удар на щит и покатился кубарем, не удержав равновесие, почти тут же вскочил на ноги и изготовился к атаке. Паладинша же попробовала вновь уйти на скорости — но смогла сделать лишь пару обычных шагов в выбранную сторону. Вдруг ощутимо потяжелели доспехи и меч. Но самое худшее — в полную мощь развернулся страх, так, будто вдруг исчезла стена, что прежде его сдерживала.

Показалась причина этого состояния — фигура в мантии с капюшоном, опиравшаяся на посох и наставившая на девушку светящуюся багровым ладонь. Маг. Причём, крайне специфичный, не то редкий, не то запретный, не то оба сразу, судя по изумлению паладинши, прорвавшемуся даже через охвативший её ужас. Который тут же многократно усилился, и толкнул девушку к шагу, лучше всего объяснимому паникой. Не дожидаясь, пока враги расправятся с ней, она со всех ног бросилась назад, прямо в туманную стену. И исчезла в ней.

Вернее, не так. Она начала медленно исчезать, как только пересекла границу тумана. Не физически, здесь как раз ничего такого не было. Туман как будто пожирал личность паладинши, можно даже сказать — её душу. Постепенно угасли её эмоции. Стали исчезать и более простые чувства, такие как всё равно почти бесполезное здесь зрение, как слух или обоняние. Перестала ощущаться почва под ногами, а затем пропало и само ощущение ног, понимание, движутся они, или стоят. И, наконец, несчастная девушка пропала окончательно, словно её и не было.

А затем чувства разом вернулись, и я обнаружил себя в том же самом тумане. Сказал бы ещё «на том же самом месте», но отличить его от любого другого здесь было затруднительно, хоть и видеть я стал немного подальше, чем прежде. Но главное, я снова был собой. Чтобы понять это, мне даже не требовалось увидеть себя со стороны — в своём теле я так-то прожил всю жизнь, и потому сразу его узнал.

— Итак, ты увидел.

Я обернулся. Виктран стоял у меня за спиной, сложив руки на груди, и взгляд его был покровительственно-сочувственный, как у родителя, чьё наивное чадо только что со всего размаху вляпалось в жизнь.

— Ты же говорил, что не можешь, — с укоризной произнёс я.

— Провести тебя за ручку — нет, — ответил богоподобный. — Пройти следом — могу.

— А помочь ей? Это ведь была твоя паладинша, из твоей паствы. Кстати, кто она?

Виктран печально усмехнулся и покачал головой.

— Из всех возможных вопросов ты задал именно этот, — пробормотал он. — Нет, я не мог. Нам нельзя вмешиваться напрямую. Но, поверь, я очень хотел. Её звали Кайара. Она была лучшей авантюристкой своего поколения. И в иных условиях я поручил бы твою задачу или ей, или кому-то из её учеников, которые к этому моменту наверняка бы у неё были. Но ты видел, как вышло на деле, и мне пришлось импровизировать.

Получалось иронично: это всё-таки я был носителем Кайары, не наоборот. Причём, не только по факту, что и так было очевидно, но и по назначению.

— И что теперь? — спросил я. — Она заберёт мою личность и возродится? Ты это планировал?

— Нет, — ответил Виктран, как мне показалось, даже с некоторой обидой. — Это было бы подло, знаешь ли, не говоря уже о том, что это невозможно. По моему плану ты должен был подчинить себе то, что от неё осталось, сделать своими её силу, знания и навыки. И ты точно не должен был попасть сюда. Но с тобой вечно всё идёт не по плану.

— И что теперь?

— Теперь?.. — Виктран вздохнул. — Теперь она тебя уничтожит. Утянет туда, где находится сама. Не из злобы, Кайара такого бы никому не пожелала, что бы с ней самой не произошло. Просто сейчас она этого не контролирует. Извини, Максим, но это конец. Я сожалею.

Туман возле меня вдруг сгустился и сплёлся в образ девушки в доспехах поверх платья. Длинные каштановые волосы убраны в высокий хвост. На вид тренированная, но не амбальша, утратившая женственность. И красивая, хотя сейчас впечатление конкретно портил пустой отсутствующий взгляд. Это если не считать меча, поднятого в высокой стойке параллельно земле и нацеленного остриём мне в грудь.