— В какой ещё обители? — мысленно задался я вопросом.

— В монашеской, — пришёл от Каи не менее мысленный ответ. — У кого класс монаха обнаружился, те поначалу в обитель идут, чтобы не только боевые навыки освоить, но и духовную силу развить. Её ведь простым навыком не запустишь, здесь умение нужно.

— О! — заинтересовался я. — А какое?

— Так это ты монах, не я, — резонно заметила Кая. — У паладинов, чтобы, например, страх у себя и согруппников приглушать, практикуется внутреннее созерцание. То есть, отогнать от себя все мысли и прислушаться к ощущениям. А что монахи для этого используют — не знаю.

У меня сразу возникло предположение, что представители моего класса тоже медитируют, может только ещё с литаниями какими-нибудь, вроде «страх убивает разум» или «сила течёт во мне и я един с силой», а то и «господин Виктран, помилуй нас грешных». Собственно, на то и монахи. Эту догадку я, впрочем, пока оставил при себе. Вдруг глупость какая?

— Ладно, ты прав, — сказал я вслух. — Есть «в-третьих». Просто не хотел об этом болтать, пока мы в городе были.

Но озвучить финальный аргумент в пользу ретирады из Коррега я не успел — впереди на тропу из-за деревьев вышли четверо. Точнее сказать, даже прямо хрестоматийный неистовый квартет из латника-щитоносца, двух джентльменов в сутане и мантии соответственно и совсем не джентльмена, обладавшего довольно-таки уголовной рожей наряду с небольшим двояковыгнутым луком. Файтер, клирик, маг и вор, классика. Также эта компания была примечательна, кроме своей стереотипности, едиными красно-белыми цветами в одежде и эмблемами с латной перчаткой на груди.

— Можешь дальше не объяснять, — вздохнул налётчик. — «В-третьих» я своими глазами вижу.

Сказав это, он остановился и сбросил рюкзак на землю. К чему именно был этот жест, я в точности не понял, хоть и имел догадки, но на всякий случай сделал так же.

— Хорошую поклажу несёте, — без предисловий и приветствий заявил латник. — Увесистую. Только, сдаётся мне, без разрешения она получена.

— Ты знаешь, где я охочусь, Айрир, — ответил Локрин. — Там вашего разрешения не нужно.

Латник коротко хохотнул, и его подельники откликнулись довольно-таки мерзко звучавшими смешками.

— За дурака меня держишь, пернатый? — с явно читавшейся угрозой рыкнул Айрир, и ржач моментально утих. — Ты преступник. Ваши все преступники.

К чему разговор шёл, было понятно. И не менее очевидно было, что нам такое не нужно — перчаточников было в два раза больше, да и здесь они вроде как представителями власти являлись. На последнем, впрочем, можно было сыграть.

— Простите, уважаемый, — заговорил я, — мы авантюристы законопослушные, и проблем не ищем. Вы нас в чём-то конкретном подозреваете?

Айрир нахмурился и оглядел меня с головы до пят.

— А тебя я что-то не припомню, — протянул он. — Лазутчик, что-ли?

Нет, если кто-то вознамерился полезть в бутылку, то отговорить его от этого сложно. Но не невозможно. Принципиально невозможного в мире вообще мало, нужно только знать, с какой стороны зайти. А в случае со стражами порядка, по определению работающими в рамках предписаний, эта самая сторона была в целом понятна.

— Никак нет, — ответил я. — Не привлекался, не состоял, не участвовал. Турист я, в Ауренну шёл, красоты посмотреть и в тавернах посидеть. Больно они там, как говорят, хорошие. Друг мой вот проводить меня вызвался. И тут поймите, пожалуйста, нам бы до ночлега вовремя добраться. Если конкретной нашей вины ни в чём нет, а я не помню, чтобы мы нарушали чего, то мы бы и пошли уже своей дорогой.

Ауренну с её тавернами я ввернул экспромтом — остальные топонимы из головы вылетели, а врать надо было быстро и без запинки. Отделаться просто разговорами, я, конечно, не надеялся, не настолько наивен. Однако, заболтав красно-белых, можно было привести диалог к предложению договориться, и отделаться небольшим взносом в фонд поддержки штанов доблестных правоохранителей. Что мне не нравилось, само собой, но демонстрировать гражданскую сознательность уроженца другого мира сейчас было не слишком уместно.

— Налегке быстрее дойдёте, — подумав, заявил Айрир. — Оставьте мешки и катитесь.

В том, что на это оборотни в эмблемах изначально и рассчитывали, сомневаться не приходилось. Однако, прямота, с которой это было высказано, порядочно меня огорошила. А ещё меня озадачил Локрин, решивший влезть в переговоры и разломать всё к чертям одной единственной фразой.

— Подойди и возьми.

Неизбежную после этих слов драку начал лучник, явно не без навыка прямо-таки высыпавший на нас по целому пучку стрел. Повезло, что я догадался ветряной поступью сместиться вбок, едва увидев, как тот поднимает своё оружие. Локрин, как я понял, тоже увернулся. Правда, удостовериться в этом у меня времени не было — пора было делать свой ход.

И я его сделал, попробовав с разбега атаковать клирика. Вместо этого, однако, у меня вышел удар по щиту успевшего встрять между нами Айрира. Хороший удар, воина аж немного отбросило. На ногах он, тем не менее, остался, и даже успел парировать мечом атаку Локрина, выскочившего из теней и замахнувшегося полуторником на мага. Мне же пришлось вновь уходить от града стрел, разрывая дистанцию со своими целями. Ушёл от них и налётчик, опять истаяв в воздухе, как заправский мираж.

В этот момент маг и клирик замахали руками, призывая свои умения, и это привело сразу к двум отвратительным последствиям. Во-первых, вся четвёрка наших врагов озарилась неярким, но вполне заметным сиянием, означавшим, надо полагать, получение ими каких-то бонусов. А во-вторых, из воздуха вдруг соткался шарик синеватой энергии, тут же начавший кружить над полем боя и каким-то неведомым образом выдернувший Локрина из теней.

Лишившись своего главного преимущества, налётчик принял с виду безумное, но в той ситуации единственно верное решение. Он набросился на Айрира и принялся осыпать его частыми ударами. Прямого толку от них не было, и цели ни один из них не достиг — со щитом воин обращался так, что можно было залюбоваться. Однако, Айрир теперь загораживал Локрина от стрел и заклинаний — типа пошлейшего огненного шарика, от которого я и на форсаже в тот самый момент едва успел уклониться, — так что в битве возникла крайне энергозатратная и активная, но всё же далеко не лишняя тактическая пауза. Которой мне вполне хватило, чтобы сообразить — танк-то занят, пора в атаку.

Но это было проще сказать, чем сделать. Стрелок и маг, отлично, видимо, понимая свою уязвимость, сосредоточили все усилия на одном мне, и даже клирик составил им компанию, принявшись кидаться в меня световыми шариками, кои не казались чем-то смертоносным даже на вид, однако, в задачу не дать мне приблизиться свою лепту вполне себе вносили. Прорваться к ним через весь этот вихрь стрел и магии возможным не представлялось абсолютно, да и самому мне приходилось тратить уйму сил на ветряную поступь, чтобы от всего этого непотребства увернуться. Бесконечно так продолжаться, понятное дело, не могло — вскоре мои силы должны были закончиться, а противники были всё же посерьёзнее големов, и возможность хлебнуть зелья прямо на бегу они мне предоставлять явно не собирались. В общем, дело шло к нашему скорому поражению.

Однако, к моему изумлению, вышло иначе. Красно-белые начали выдыхаться первыми.

Сперва я заметил, что в безнадёжном, казалось бы, фехтовальном поединке налётчика с воином теснить своего противника начал как раз Локрин. Затем количество летевших в меня стрел вдруг усохло раз этак в десять. И хоть клирик с магом действовали пока ещё весьма энергично, нагрузка на меня ощутимо снизилась, и в заградительном, с позволения сказать, огне стали появляться бреши. В одну из которых я и проскочил, наконец прорвавшись к клирику и прямым в голову отправив его в полёт.

Здесь может показаться, что на избиение именно условного служителя богов у меня был какой-то особенный пунктик, чуть ли не внутренним антиклерикализмом продиктованный. Однако, уж поверьте, чего-то личного к конкретному клирику у меня было ничуть не больше, чем к остальным членам этой лиходейской шайки. Только голый расчёт. Верность которого сразу же подтвердилась, когда вокруг наших врагов погасло свечение от наложенных на них благословений.