— А ты ей понравился, — подала голос Кая, когда дверь за юной кокеткой захлопнулась.

— Не поверишь, я догадался, — ответил я не без ехидства. — Открою страшную тайну: мужская непонятливость в таких вопросах сильно переоценивается. Только зря она старается, в моей голове уже живёт образ другой женщины.

— В самом деле?

— Ну, да. Причём, буквально.

Кае потребовалась пара мгновений, чтобы сообразить, на что я намекаю.

— Дурак! — возмутилась она, когда до неё дошло. — И я не образ, я — это я. Душа, если уж на то пошло.

— Кая, понимаешь ли, личность! — произнёс я скрипучим мыслеголосом, подражая некогда известному комику, о котором моя собеседница, впрочем, гарантировано никогда не слышала. — Однако, душа моя, давай всё-таки к делу. Где мы находимся?

— Не знаю, — ответила Кая. — Мы в твоём теле, так что бодрствую я только одновременно с тобой. В следующий раз, прежде чем любезничать с разными девицами, попробуй всё-таки сначала выяснить действительно важные вещи.

Вот тут я малость опешил, и тут же задался вопросом, действительно ли мой внутренний голос стал изрядно разговорчивее, или же мне просто спросонья это субъективно кажется. И не то, чтобы меня это не устраивало, вовсе нет. Просто от таких метаморфоз у меня в голове, помимо всяких там паладинш, заводились мысли. И, что самое страшное, я их даже думал. Причём, как я сильно на тот момент подозревал, напрасно. Однако, они, мысли, то есть, всё едино упрямо возникали, порождённые самой неоднозначной ситуацией, в которой я находился. Которая, в свою очередь, была чем-то малость слишком даже по меркам мира, где присутствовала магия. Нет, был бы психологом — написал бы диссертацию на эту тему, и очень смешно бы мялся, когда на защите меня бы спросили о её практической значимости.

От того, чтобы надумать себе ещё что-нибудь, меня очень вовремя спасла раскрывшаяся дверь. За которой обнаружился молодой человек, коего я признал далеко не сразу, ибо в цивильном я его ещё не видел. Однако, при чуть более внимательном рассмотрении я не мог не обратить внимания на демонстративно нахальное выражение физиономии, коей, несмотря на пижонскую бородку, больше пошёл бы образ студента-отличника.

— Очнулся, значит! — широко улыбаясь, провозгласил Локрин. — А то, знаешь ли, на тебя в нижнем зале уже ставки делали. И, если тебе вдруг интересно, я только что выиграл.

— Очешуеть, — типа разделил я его восторг. И, памятуя о рекомендациях нами обоими уважаемой героини, перешёл сразу к главному. — Где мы?

— В Корреге, — незамедлительно ответил налётчик. — Но об этом ты мог догадаться и сам, больше в округе приличных мест, куда я мог бы тебя дотащить волоком, как-то не имеется. А если чуть подробнее, то мы в таверне «Птичка на ветке», которая, может, и не претендует на звание лучшего заведения этих краёв, но по душевности запросто обходит шикарнейшие богадельни Ауренны.

— То есть, пить ты предпочитаешь именно здесь, — догадался я. — Однако, к чёрту подробности. Что я пропустил?

— Тебе же говорили, что ты скучный? — не удержался от подколки Локрин. — А если серьёзно, то почти ничего. Когда тебе поплохело, я принёс тебя сюда. Подземелье мы на тот момент, как ты выразился, почти очистили. Единственное, на случай, если ты ещё не полностью проснулся — не особо распространяйся об этом. Многие не оценят, а иные и захотят с нашей добычи долю. Всё я пока не продавал, чтобы нам глупые вопросы не задавали. Однако, если вдруг что, то будь готов. Народ здесь, если говорить прямо, завистливый, потому основную часть нам лучше обратить в монеты где-нибудь ещё.

— Погоди-погоди, — я поднял ладони вверх. — Я, упрощённо, только спросил, как дела, а ты меня уже в дальнейшие планы ввязываешь. Мне, может, ещё оклематься надо. К слову, о монетах: примерно о каком их количестве речь?

— Тысяч пять-шесть, — ответил налётчик, и по тому, как вдруг выругалась Кая, я понял, что это порядочно. — Но ладно, ты прав, серьёзными разговорами тебя пока загружать рано. Приди в себя для начала. Комната, если что, снята до завтра. Осмотрись, обдумай всё. А вечером я поговорить зайду.

На том и порешили. Локрин удалился, я же остался думать. Хотя, нет, чёрта с два. Последнее, что мне сейчас хотелось делать — это и впрямь ломать себе голову насчёт дальнейших действий. Последняя пара дней и без того вышли слишком насыщенной, так что теперь мне хотелось элементарно отдохнуть. Просто поваляться. Дождаться обеда — Глема, кстати говоря, и впрямь принесла корку хлеба, присовокупив её к объёмистой миске жаркого с кашей, слегка страдавшего от нехватки специй, зато весьма густого и, при прочих равных, аппетитного. Чем заработала аж два плюса в карму — и за обед, судя по качеству, явно не входивший в основное меню, и за чувство юмора. Даже стыдно перед ней делалось — так старательно обхаживала, а я лишь прикидывался валенком, не понимавшим, к чему она клонит. С другой стороны, я на всё это и не мог должным образом отреагировать — не настолько я испорчен, чтобы идти на такое с наблюдателем у себя в голове. Тем более — наблюдательницей, которой и без того со мной приходилось несладко.

Когда я поел, Глема вновь удалилась, как мне показалось, с несколько разочарованным личиком. И, может, мне это только привиделось, но в любом случае, накрывший меня из-за этого приступ несколько смешанных чувств был вполне себе реален. Отвлечься же от них, валяясь одному в комнате, было затруднительно. Впрочем, эта ситуация на безвыходную не тянула: силы, чтобы подняться с кровати, я в себе вполне ощущал, а весомых причин не делать этого как-то не проглядывалось.

В моём рюкзаке, который я проверил в первую очередь, всё было на месте, и даже имелся бонус — мешочек с приятно позвякивающим содержимым. Судя по всему, это была моя доля от проданной части добычи. И здесь уж не то, чтобы у меня были основания сомневаться в Локрине, но такая его щепетильность меня, признаюсь, порадовала. На месте было и ядро, сейчас выглядевшее, как тёмный гематитовый шар с изумрудными прожилками.

— И что с ним теперь делать? — спросил я.

— Спрятать получше и никому не показывать, — ответила Кая. — Наличие у тебя такой вещи — знак того, что ты уничтожил охотничьи угодья, а за такое могут и казнить. Или заставить отрабатывать, если успеешь доказать, что у тебя не было иного выбора. Кроме того, многие кланы могут истолковать обладание ядром, как желание бросить им вызов, и отреагируют они на такое соответственно.

— Это ещё почему? — не понял я. — Ядро — какое-то оружие?

— Не совсем, — Кая немного помолчала, подбирая слова. — Само по себе оно практически бесполезно. Однако, ядро — основной компонент для ритуала основания нового клана. Точнее сказать, единственный. Его просто нужно принести на один из Великих Алтарей, например, в Ауренне — и всё, после этого ты новый патриарх, со всеми прилагающимися навыками.

— Но сделать так — это всё равно, что огородить участок и объявить его независимым королевством имени себя, — догадался я. — Моментально найдётся множество желающих показать тебе, где твоё место.

— Не уверена, что поняла первую часть, но по второй — да, почти так. Став патриархом, ты тем самым заявляешь о претензии на власть над каким-то из городов и окружающими его угодьями. А так как бесхозных городов нет, то ты — угроза для всех остальных патриархов. Ещё незначительная, конечно, но ждать, пока ты наберёшь силу и действительно начнёшь создавать проблемы, никто не станет.

— Но можно же основать свой город где-нибудь на отшибе, — возразил я. — Или вообще не лезть в политику, и тем самым никому не угрожать.

— Конечно можно, — согласилась Кая. — Но ты никому не докажешь, что хочешь только этого. И тем более — что не захочешь иного в будущем.

Такие аргументы крыть было уже нечем. Да и придумать прямо сейчас, что делать со злосчастным шариком, как-то не выходило. Потому, убрав ядро поглубже и на всякий случай скрыв рюкзак, я направился прочь из комнаты: развеяться, и заодно осмотреться. Там же, глядишь, и мысли бы какие-нибудь возникли.