– Любезнейший господин Тугарин, – тяжело вздохнув, начал гном, – помните, я ночью рассказывал вам о своём походе в казино «Богемия»? – Глеб, видя отрешённый взгляд администратора, сделал логичный вывод, что тот ни хрена ничего не помнит. – И, представьте себе, играл там с самой хозяйкой заведения мадам Чертовских, по крупному! У которой, в конце концов, выиграл то казино вместе с кассой, прислугой, кухней и прочими мелочами вроде летней резиденции самой мадам. Не вынеся потери, госпожа Чертовских бесчестно натравила на нас вооружённых орков-головорезов – произошла яростная стычка со стрельбой и поножовщиной… К сожалению, силы оказались неравны и нам пришлось отступить. Напоследок мадам Чертовских пообещала, что в живых нам всё равно не остаться, и что сроку она даёт ровно сутки – чтобы мы успели завершить дела и достойно подготовиться к смерти… А теперь, господин Тугарин, решайте сами, какие такие контрразведчики к вам пожаловали, – скорбным голосом закончил своё печальное повествование Федул. Вернее, как сказал бы эмоциональный администратор – «душераздирающее».

– Вы хотите сказать, что я был совершенно прав? – подумав, неуверенно спросил администратор, – и это таки не имперские госслужащие, а действительно частные лица? Ох, прямо камень с души… Я в том смысле, – спохватился толстяк, – что связываться с контрразведкой по любому опасно, а наёмные убийцы – совсем другой вопрос! Ну-ка я полицию вызову, они живо выяснят, кто есть кто.

– Не надо, – быстро ответил гном. – Ситуация крайне щекотливая, мы сами во всём разберёмся. Дело чести, знаете ли.

– Прошу вас, только не в моей гостинице, – вновь начиная нервничать и потеть, взмолился господин Тугарин. – Ведь совсем недавно капитальный ремонт делали, какие средства вложили, а вы, верно, стрелять будете?

– Обязательно, – заверил его Федул. – Какая ж разборка да без стрельбы? Не по молодецки это, не по-княжески.

– Князь шутит, – тяжело положив руку на плечо гнома, возвестил бабай. – Разумеется, мы сейчас уйдём, благо нам есть куда уходить, – Модест вынул из кармана брюк связку ключей с круглым серебряным брелоком и, позвякивая железом, продемонстрировал их и гному, и администратору: – От летней резиденции мадам Чертовских, туда мы и направимся. А наёмники пусть сидят в номере сколь угодно – скажете им потом, что мы, дескать, так и не появились. Если, конечно, они у вас спросят.

– Спасители, – едва не прослезился от радости господин Тугарин, – век доброту помнить буду!

– У меня вопрос, – не выдержал Глеб. – А почему вы нас предупредили? Нет, я понимаю, что типа чисто по-человечески, гуманизм-альтруизм и всякое такое… Но ведь многие на вашем месте решили бы для себя – а ну их, моя хата с краю, и привет. Выкручивайтесь как можете.

– Мы же с князем и его телохранителем за одним столом сидели, вместе ели-пили, вместе пели, душевно, – вытирая глаза скомканным платком, грустно ответил администратор. Похоже, этим было сказано всё.

– Пошли, – заторопился Федул, – а то торчим здесь как трио балалаечников на сцене оперного театра, любуйся кто хочет! И стреляй кто хочет. Ну-ка, брателлы, живенько, – подавая пример, гном рванул к выходу, на бегу виляя из стороны в сторону и пригибаясь, словно по нему уже открыли прицельный огонь.

– Счастливо оставаться, – бабай с уважением пожал руку господину Тугарину, – не поминайте лихом, ежели чего, – Модест направился к двери. Глеб, на прощание тоже пожав мягкую ладонь администратора, кинулся догонять товарищей.

На улице уже наступила городская ночь – с подсвеченными разноцветными витринами, включёнными дорожными фонарями и спешащими в неведомое легковыми машинами с зажжёнными фарами. Тёплый ветер пах нагретым за день асфальтом, где-то вдалеке гремела музыка; в лобовых стёклах проезжающих мимо гостиницы машин отражались огни высоко вознесённых рекламных щитов – блеклый месяц и плохо различимые в уличном свете звёзды казались необязательной частью мегаполисной жизни.

Глеб спустился по ступенькам, остановился возле бабая. Модест, озабоченно хмурясь, оглядывался по сторонам.

– Что-то я нашего быстроногого эльфа не вижу, – пожаловался бабай. – Как будто испарился… Эге, да вон же он! – Модест указал пальцем: Федул украдкой, по-партизански сторожко, то и дело выглядывал из-за дальнего угла гостиницы. Убедившись, что его наконец-то заметили, гном призывно замахал рукой – после чего окончательно скрылся за зданием.

– От наёмных убийц шифруется, – со знанием дела заметил Глеб. – Хотя, по большому счёту, им нужен не Федул, а я. Вернее, мой кинжал-реконструктор. – Модест, ничего не сказав, направился к тайному убежищу гнома.

Федул встретил друзей довольной ухмылкой и неожиданным заявлением:

– Видали, как я их?

– Кого – их? – не понял Глеб.

– Ну, всех, – пространно ответил гном. – Будут знать, как со мной связываться! Теперь сто раз подумают прежде чем ко мне полезут, автоматчики хреновы.

– Эхма, – с сожалением молвил бабай, – моя, други, вина. Надо было орочьи пулемёты в щепки разбить, а не стволы им гнуть! Вонна чего удумали, стервецы: отпилили инструментом те погнутости и вновь на противоправную дорожку встали… Я, конечно, не большой специалист в оружейном деле, но, предполагаю, ныне оружие вряд ли умеет стрелять очередями. Однако убить из него всё равно можно… Мда, незадача.

– Незадача в другом, – сердито проворчал Федул. – Зря ты администратору сказал, где мы теперь жить собираемся.

– Господин Тугарин – хороший человек, – назидательно произнёс бабай. – Не отдаст нас врагам, будь спокоен.

– Наверное, – согласился с ним гном. Но уверенности в его голосе не было.

– Народ, кончайте по-пустому трепаться и поехали в нашу резиденцию, – заволновался Глеб. – А уж там, в спокойной обстановке, обдумаем, что дальше делать. Не стоять же всю ночь под стеной, за углом, как трое гопстопников в ожидании богатого прохожего! Того и гляди полиция повяжет, на всякий случай.

– Я уже всё обдумал, – объявил Федул, вновь обретая привычный бесшабашный вид. – В выигранный замок мы, конечно, поедем, но позже и не одни. Потому что сначала выкрадем из госпиталя деда Снюссера!

– О как, – изумился Модест. – Лихо ты, бойко. Чего ж так скоропостижно?

– Знаешь, Модя, – доверительно молвил гном, – когда бежишь под грохот выстрелов, с визжащими над головой пулями, голова начинает работать жутко быстро. И я сразу просёк, что события надо форсировать, иначе гадские орки не дадут нам завершить задуманное. Помешают, сволочи!

– Погоди-ка, – остолбенел бабай, – друже, акстись! Какие выстрелы, какие пули? Ты чего, рассудком внезапно занемог?

– А разве их не было? – неподдельно удивился Федул. – Странно… Эх, чего только хорошо развитая фантазия с людьми не вытворяет – я-то, понимаешь, в полной уверенности, что мы легко отделались! Не погибли под вражеским расстрелом, чудом уцелели, а стрельбы, оказывается, и не случилось. Тьфу ты, какая досада… Наверное, пора нервы лечит, – решил гном. – Шампанским с коньяком. Но только после ночной вылазки, – поторопился уточнить Федул. – А то вам, выпивохам, лишь повод дай, всю мою похитительную операцию мигом завалите!

– Это почему же? – возмутился Глеб. – Поясни.

– Потому что я, в отличие от некоторых, никогда не пьянею, – гордо ответил гном. – Знаю я вас, алкоголиков: надерётесь в хлам по быстрому, на том наша миссия освобождения чародея Панкрата и закончится.

– Сам дурак, – огрызнулся Глеб; Модест, озадаченно почёсывая лоб, застыл в недоумении, соображая – то ли их сейчас обидели, то ли высказали очевидное.

Федул, ехидно улыбнувшись, расправил плечи и, напевая: «Мои мысли – мои скакуны!» направился было к дороге ловить такси, когда откуда-то неподалёку донесся приближающийся топот копыт – через миг из-за угла вынырнула знакомая всем троим металлическая лошадка, запряжённая в белую карету-ландо. По тщательно отполированным бокам и холке заколдованной бегуньи струился отражённый свет пёстрых реклам – казалось, лошадка переливается всеми цветами радуги.