Комната отдыха. Камин, обложенный изразцовой плиткой, кресло-качалка, низкий столик с закусками, бутылка водки, пиво в бочонке. Меркулов лежит на скамье в больших черных трусах. Над ним трудятся две молоденькие азиатки. Простыни подвернуты, на личиках неподдельное старание. Меркулов морщится, разом садится. Азиатки отступают, сложив ладони на груди, глаза опускают в пол.

– Что вы меня гладите! Папа японский. Раздевайтесь. Обе! Я вам покажу как надо. Чего стоите?

Девушки переглядываются, трогают масляными пальчиками свои простыни. Наклонившись вперед, генерал сдергивает ближайшую простынь, вторую, рассматривает девичьи фигурки глазом знатока. – Пикассо! Крик и плач куртизанок. Железо снимите, жечь будет, – Меркулов тычет пальцем себе в нос. – Бусы снимите! Ферштейн?

– Нет. Это… пирсинг, – лопочут девушки, объясняют что-то по-своему.

– Ну и хрен с вами! Пошли в парилку.

Меркулов взмахивает руками, словно выгоняет куриц из загородки. Голые азиатки в сопровождении генерала на цыпочках идут в предбанник, открывают дверь в парилку. Стоят в нерешительности, обхватив ладонями тощие ребра под мышками. Оглядываются.

– Чего встали, – Меркулов их подбадривает, шлепает пониже спины. – Всего-то 90 градусов! Сейчас поддам, уши в трубочку. Грейтесь пока!

Девушки заходят в парилку. Широкий полок, деревянные скамьи от стены до стены, пышущая жаром печь. Меркулов зачерпывает ковшиком немного воды из кадки, выходит, прикрывает дверь. Из бочонка добавляет пива в ковшик с водой. Наливает водки в стакан, выпивает, крякает. Снимает трусы, надевает войлочный колпак с низкими полями, суконные рукавицы. Заходит в парилку. Азиаток при виде голого клиента в зимней шляпе и толстых рукавицах, да еще с ковшиком в руках, охватывает ужас.

– А! Help me, please! Помогите, – лепечут они на китайском, английском и русском сразу.

– Мужика не видели? Пирсинг они носят. Папуаски! – содержимое ковшика веером летит на каменку. Выстреливает трескучее облако пара. Хлебный дух наполняет помещение.

– А! Хорошо. Немчура китайская!

– Это что… пытка. Да?! – на лицах девушек смятение.

Меркулов вынимает из тазика распаренный веник, заносит над каменкой, поворачивает. Камни огрызаются резкими щелчками. Он поворачивается, машет веником, нагоняет жар.

– Массажистки. Залезайте наверх, обе! Жопами кверху!

– Вы садист!?. Да?! – девушки прощаются с жизнью. Раздается короткий стук в дверь.

– Кто!? – Меркулов не оборачивается. Голос охранника за дверью.

– Товарищ генерал. Срочный вызов!

– Потом.

– По кодированной линии! Что сказать?

Меркулов выходит в предбанник, сбрасывает рукавицы.

– Давай.

Охранник протягивает спутниковый телефон.

– Откуда?

– Вызов не определен.

– Свободен!

Охранник выходит, закрывает дверь, стоит снаружи, прислушивается.

– Генерал Меркулов! Кто это?

На линии сильный треск. Меркулов отстраняет телефон, включает громкую связь.

– Еще раз. Кто?

– Это Джонсон! Йога… – снова сильный треск. – Меркель! Слышишь меня?! Тебя заказали. Уезжай с дачи! Покушение ночью! Вертолетом не пользуйся. Жди в домике… – голос пропадает.

– Йога? Какой домик! Еще раз. Кто это?

Связь обрывается, длинный гудок.

– Черт, – генерал сдергивает с головы банный колпак. – Сергей!

•

Луна скачет по вершинам сосен, глубокая ночь. На большой скорости идет «Мерседес», за ним джип сопровождения. Салон джипа, за рулем Сергей, рядом Дмитрий.

– Куда мы едем, Сережа? Скажи, пожалуйста. А? Так внезапно. Случилось что-то?

– Позвонили ему, вот и сорвался. Откуда я знаю. Приказ есть приказ.

– А зачем ты меня взял?

– Ты машину водить умеешь.

Напарник тревожится.

– Я права не взял!

– Это на крайний случай. Генерал сел за руль пьяный, мне приказал за ним ехать, сопровождать. Мало ли, придется вмешаться. Мы телохранители или как?

– Да ты что! Я не смогу. У тебя столько людей? Я стрелять не умею.

– Он страхуется, я тоже. Ему позвонили, сам слышал, будет покушение. Как тебя оставить? Если переделка, садись за руль, и уезжай, машину бросишь. Матушка старая, будешь заботиться.

– Зачем ты меня в охрану устроил?

Сергей бросает укоризненный взгляд на брата.

– Деньги тебе нужны? Мне тоже. Никогда такого не было, чтобы покушение. Ты спросил, я ответил. Ты зачем на территорию вышел? Сидел бы на кухне. Генералу на глаза попался.

– Летчик попросил. Я ему кушать принес, он во двор послал, вертолет караулить. Ковырялся кто-то в системе, диверсия может быть.

– Кто он такой, чтобы тут командовать. Черт! Почему ко мне не подошел? – Сергей достает телефон. – Вот оно, покушение. Ах ты, сукин сын. Губарев! Надо генерала предупредить.

Нажать вызов не успевает. Габариты передней машины пыхают красным светом. Стрелка спидометра падает с 200 до 100 и ниже. Мелькают знаки предупреждения. Вырастает громада утеса, лента шоссе втягивается в тоннель. «Мерседес» продолжает мигать стоп-сигналами.

– Да видим, видим! Сейчас.

Джип вслед за седаном снижает скорость. Машины идут друг за другом, аккуратно въезжают в тоннель. «Мерседес» окончательно тормозит. Джип встает вплотную.

•

Машины вылетают из тоннеля стрелами, мчатся по трассе. В свете фар белеет мост эстакады. Седан мчится стрелой, джип отваливается, уходит на развязку. Эстакада остается позади, в небе открывается зарево огней большого города. По курсу идет бензовоз с двумя цистернами, тащится вдоль обочины. «Мерседес» мигает фарами, перестраивается в левый ряд, мчится вдоль бортика разделительной полосы, мелькают рекламные щиты. В момент обгона бензовоз выворачивает влево, разом перекрывая проезжую часть. Пронзительный хруст. Взрыв! Огненный смерч раскалывает темное небо. Над лесом появляется вертолет без опознавательных огней и сигналов, тенью опускается на обочине. Со стороны города из-за пожарища выскакивает брезентовая фигурка, прыгает в открытую дверь. Вертолет поднимается и, сверкнув лопастями, ныряет за вершины сосен. Луна мрачнеет, покрываясь пеленой черного дыма.

3 СЕРИЯ

2016

Вокзал областного города. Железнодорожная платформа, утреннее солнце, длинные тени. Пассажиры томятся в ожидании поезда. Из вокзальной дымки выплывает силуэт тепловоза, общее оживление. Состав наползает на платформу, вращаются колесные пары. Поезд останавливается, скрипят суставы, со стуком распахиваются тамбуры, проводницы протирают поручни, отступают, возгласы встречающих пассажиров, среди прочих курносый парень (лет 25), подпрыгивает.

– Да вот он, вот!! – Данила призывно машет руками. – Здорово, Платон! А!! Сюда!

Платон из тамбура попадает в дружеские объятия, вместе поворачиваются (стоп-кадр).

– Здорово, Данила, – бормочет Платон, лицо краснеет от волнения. – Рома!

Он обнимает Романа (лет 30), тот похож на первого (стоп-кадр).

– Привет. Как ты?

– Порядок! Как сам… Здорово, бродяга! Здорово!

– А мама. Мама где?

Через толпу пробирается Марина Сергеевна, сдергивает очки, обнимает сына. Друзья отступают.

– Самая красивая девушка на земле! – Роман представляет свою подругу (стоп-кадр). – Это Лера.

– Самая-самая! – Данила заливается. – Из миллиона миллионов! Ты слышал? А!

– А где Андрюха, на работе? – Платон приветствует Леру дружеским кивком.

– Токсикоз у него! – Данила веселится. – Жену караулит в женской консультации!

– Здравствуй, сынок, – мать обнимает сына.

– Вечером увидишь сладкую парочку! Андрюха без нее никуда! На горшок вместе ходят…

Роман отвешивает Даниле символический подзатыльник.

– Братик мозги потерял! Марина Сергеевна, не обращайте внимания. Или переждем?