— Только и всего? — глава «Стигмы» посерьезнел и задумался, — Хотя… всё сходится. Ваш собственный статус, ВиктОр, сейчас крайне двусмысленный для всего мира, так что…

— Думаю, теперь это долго не продлится, раз представители «Чистоты» меня с такой легкостью вычислили.

— О, с этим я могу помочь! — на лицо человека в экране вернулась улыбка, — Но что взамен?

— Как минимум пакт о ненападении. Как максимум… — я сделал паузу, — Есть отличный от нуля шанс, что в будущем мне и моему коллективу придётся уйти на подпольное положение. На годы, может быть. А мы, доктор Валиаччи, ресурс, с которым у вас есть удачный опыт сотрудничества.

— Говорите за себя, молодой человек, — внимательно слушающий ученый поджал губы, — Я бы не был так уверен в остальной части вашего коллектива.

— Есть предпосылки?

— Есть здравый смысл.

— Хорошо, — не стал спорить я, — Говорю только за себя. Многое изменилось?

— Не так, чтобы очень, ВиктОр, — Валиаччи усмехнулся, — Знаете, вы мне нравитесь! Конечно, этот флер разрушителя и безжалостного убийцы… он слегка не то, что я могу одобрить, но, с другой стороны, с вами можно иметь дело… Будет. Позже. Когда вы не будете являться врагом целой планеты. Ну, или, как минимум, живым врагом.

— Когда это я им успел стать? — удивился я, — Там же вроде еще много оставалось…

— Когда окончательно доломали мозг несчастной Марии, — убил меня итальянец, — и она объявила войну всей мировой энергетике.

Дальше пошла просто прекрасная история, в которой вину одного идиота красиво перекинули на меня. Суть была проста как тапок, но эпична как дракон — Машка, быстро восстановившись физически после удара и приземления, не смогла нормально воспринять наше… разделение или моё появление из неё, тут вопрос иного характера, так что впала в совершенно неадекватное истеричное состояние. Её обнаружили, когда она лежала на земле рожей вниз, выла, плевалась и нечленораздельно мычала. Вместо того, чтобы добить самое опасное на планете существо, её заковали в КАПНИМ, сунули в мобильный ограничитель, вывели всё эту машинерию на максимальный режим, а потом утащили изучать.

Не дотащили. Машундра, обретя крохи сознания, шутя вырвалась из почти не работающих на её уровне механизмов, перебила конвой из пяти единиц бронетехники, уничтожила порядка сорока неосапиантов, а затем улетела в неизвестном направлении. До сих пор и продолжает летать, случайно атакуя энергетические объекты по всему миру. Про спутники и линии ЛЭП девушка тоже не забывает. Ах да, еще она, занимаясь этой деструкцией, периодически орёт, что «Цой жив», только не Цой, а Симулянт. И, знаете, ВиктОр, ей верят.

— Великолепно, — кисло ответил я, переваривая новости, — А зачем она это делает?

— Я могу лишь предположить, — развёл руками итальянец, — Вполне вероятно, что она решила устроить технический апокалипсис, чтобы не допустить появления вашей Системы, ВиктОр. Первым делом она уничтожила всю энергетику вокруг Йуженя. Всю.

С-сука.

— Дорогой друг, на самом деле это мелочи, si? Мария не проживёт дольше еще одной недели, — добродушно проговорил итальянец, — Я в этом уверен на девяносто девять и девять процентов! При всём своем желании и старании, она не сможет разрушить больше четверти мировой энергетики, а имея такой мобильный и динамичный ресурс как неосапиантов, мир сможет восстановить потери за считанные годы. Уже восстанавливают! Так что можно махнуть на неё рукой, пусть балуется! А вот вы… совершенно другое дело, si? Вы хотите больше узнать о том, что случилось в Мурманске?

— Именно за этим я вас и искал, доктор, — соврал я.

Глава 15

Пригоршня точек

Половая жизнь Неллы Аркадьевны Окалины штукой оказалась громкой, динамичной и страстной. А еще, как я понял, довольно редкой, поэтому урвавшая себе время женщина, внешне уже тянувшая максимум на двадцатилетку, брала от своего партнера процентов сто двадцать, буквально вбивая его порядком утомившееся тело в покрытую брезентом кровать. Я не мешал — вздохи, завывания и общий ор служили отличным звуковым прикрытием сделать себе чайку, бутербродов, да и вообще провести время в относительном комфорте. Его у меня последние два дня было не так уж и много, потому что Витя был не Витей, а был прокладкой в шубе, потому что именно таким образом и был доставлен назад, в родной Стакомск. Ну, то есть, я в шубе, шуба на женщине из «Стигмы», женщина летит в Стакомск. Неудобно, неприятно, но чертовски эффективно.

В общем, я дома. Снова. Пускай и не у себя.

Ах да, у меня же его нет. Дома в смысле.

Кавалер нашей Ржи был мужиком огнеупорным, но явно недостаточно могучим для потребностей новоиспеченной «чистой», умотала Окалина его за пару часов в ноль, настолько, что он, еле доплетясь до туалета и обратно, даже не заметил сидящего на кухне меня. А вот сама женщина (девушка?) заметила, застыв голяком рядом с ванной. Я отсалютовал ей надкушенным бутербродом.

Что сказать? Яйца у моей будущей (ох уж это расплывчатое будущее) тещи всегда были больше, чем у какого-либо мужика. Она всё-таки пошла принять душ.

— Ты живой, — без особой радости диагностировала моё состояние Окалина, заходя на кухню в чем мать родила.

— Не вашими молитвами, товарищ майор, — хмуро улыбнулся я, — Это я знаю точно.

Действительно, волшебный узелок, связавший всех интересантов в Мурманске, сидел сейчас передо мной с голыми сиськами, от которых поднимался парок. Сама лично она меня, конечно, на прицеле не держала, но добро на попытку убить обоих неогенов одним ударом… дала. В тайне от дочери, да и вообще от всех, включая свою близкую подругу, Нину Валерьевну Молоко.

— Ну и почему я еще жива? — прислонившись плечом к стене и не обращая внимания на то, как языки розового пламени с поверхности её кожи начали облизывать обои, осведомилась Окалина, — Точнее, почему ты не сделал из меня… как тогда выразился? Новую маму для Юльки?

Распылить мозг «чистой» — это как отформатировать винчестер у компьютера. Можно создать другую память, воспитать другого человека.

— Я повзрослел, Нелла Аркадьевна, — миролюбиво улыбнулся я, — Помогли повзрослеть.

— Да ладно? — почти дурашливо подняла она брови, — Ты к кому-то прислушался?

Тихо-мирно сидим на кухне, хотя оба готовы к драке не на жизнь, а на смерть. Точнее, она готова, она уже знает, что я гораздо сильнее и практически неубиваем. Нет в загашнике домашнем у товарища майора ничего, что могло бы переплюнуть обозленную Машундру и жуткий импульс взрывной энергии, которой нас накрыло.

— А имеет значение? Думаю, нет. Просто раньше я не мог даже подумать, что лояльность по отношению к собственному ребенку или государству может быть ниже у вас, чем по отношению к… собственной машине влияния, а теперь я ваш диагноз знаю.

— Я предлагала тебе, Изотов. Предлагала ворваться в Кремль, нагнуть там всех в любую нужную тебе позу. Запугать, подчинить…

— Но только для того, чтобы сохранить своё положение, — отрубил я, холодно оскалившись, — Свои связи, своих людей. Свою привычную среду обитания. И меня вы под удар подвели вовсе не потому, что так уж сильно ненавидите, а потому, что шанс договориться о нужном с моими вам показался выше… чем поговорить со мной.

— Не совсем. С твоими ни хера не договоришься. Да я и не пыталась, — скривилась Окалина, — В отличие от тебя, я понимаю, насколько моя дочь умнее меня, даже после потери способности Прогноста. Вопрос в том, Виктор, за что тебя ненавидят и боятся. Знаешь, за что? Ни за что. Просто ты есть. Нет никакой гарантии, что тигр, съевший человека, обязательно начнет охотиться на людей — но его все равно выслеживают и убивают. Не понимаешь?

— Нет. Не понимаю.

— После того, как ты выдал высшему руководству «ксюх» ультиматум, ты стал врагом номер один для целой кучи народа, Витя, — грустно усмехнулась помолодевшая палач Стакомска, — Но это ерунда. Куда хуже то, что все, с кем ты был связан, стали прокаженными в глазах общественности.