– Ты береги себя,… ни в какие склоки не ввязывайся,… будь осторожен,… да и курточку свою сохраняй,… не давай её никому,… всегда держи при себе… – напутствовала его мать, прощаясь уже на пороге. Тут родители ещё разок всплакнули, расцеловали его, и отправился Юрген в дальний путь, свою лучшую долю искать.

Долго бродил Юрген по королевству, из города в город, из деревни в деревню. Много дорог исходил, много тропинок истоптал. А за это время немало чего нового увидел, да к тому же ещё и всяких новых мелодий насочинял. Разучил он их и начал наигрывать везде, где только придётся.

Бывало, идёт он по пыльной дороге и, не останавливаясь, прямо на ходу струны своей лютни перебирает. А музыка за ним так и льётся, так и стелется чарующими звуками, не оставляя никого равнодушным. И даже певчие птицы из соседнего леса следом за ним летят и его мелодии слушают. Уж чего-чего, а недостатка в слушателях и поклонниках у него не было. Всем его музыка нравилась, и все ей восхищались.

Придёт он в какой-нибудь городок, встанет на главной площади и как начнёт свои чудесные мелодии выводить. А народ к нему тут же со всех сторон и сбежится. Соберутся люди вокруг него, стоят, рты пораскроют и слушают. Ну, разумеется, кой-чего ему и на жизнь перепадало. Платил ему народ за его чудное мастерство. Кто чем расплачивался, кто медной монеткой, кто спелым яблочком, кто кусочком ржаного хлебушка, а кто и за стол приглашал да на ночлег зазывал. Одним словом жил Юрген и не тужил.

Даже более того, приобрёл себе по случаю обновку, башмаки с завязками и цветастый наряд, в точности такой, какой настоящие менестрели носят. И стал он теперь совсем на музыканта похож, и уже не только талантом, но ещё и своим превосходным внешним видом. Однако на весь этот свой вид, родительских денег он ни монетки не потратил, а так и продолжал их, как матушка завещала, в своей курточке сохранять. Уж больно они ему дороги были, о доме родном напоминали, и никак не хотел он с ними расставаться.

А меж тем время шло, дни летели, и не успел он оглянуться, как подкралась осень. Кое-где уже порыжела листва, погода начала меняться, а некоторые крестьяне даже начали убирать урожай. Приближалась пора весёлых осенних ярмарок и гуляний. А это значило, что скоро состоится очередное сезонное состязания менестрелей. Вот тогда-то и захотелось Юргену в столицу к королевскому замку отправиться.

– Эх, пришла пора себя показать,… удачу свою попытать,… пойду в замок, увидит меня король, оценит по достоинству,… и останусь я у него всю на зиму, в тепле и сытости. Ну а если не получиться ничего,… так это ерунда, где-нибудь там да пристроюсь. Уж в столице-то мне место найдётся,… всё веселей будет, чем в холод по дорогам бродить,… а весной дальше гулять пойду… – рассудил он и поспешил на турнир.

И ведь как раз вовремя, потому как к той поре в столице уже много всяких разных бродячих менестрелей собралось. Были здесь и звонкоголосые певцы, и сладкоустые чтецы, и искусные музыканты-виртуозы. И каждый из них желал поскорей показать свои таланты и мастерство. Разумеется, прибыли на состязание и поэты с бардами, а как же без них. Но вот только не все поэты и барды одинаково лиричны и сладки устами. Встречались среди них и острые на язык забияки недовольные нынешней королевской властью. Ругали и хулили её так страстно, что хоть уши затыкай.

И надо отметить не зря хулили. А всё потому, что с недавних пор в королевстве начал править новый и более ненасытный, властный монарх. Прежний король не то заболел, не то его разжаловали да сослали в дальнюю крепость. Про то толком никто ничего не знал и не подозревал, люди просто боялись об этом говорить. Ну, оно и понятно, ведь теперешний повелитель сразу же принялся свои порядки наводить. А порядки те были сильно уж строгие и местами очень даже жестокие.

И вот именно за эту излишнюю жестокость, его и ругали храбрые поэты и смелые барды. Сочиняли про него ругательные стишки и вирши. Да так ловко в них высмеивали все его государственные пороки и недостатки, что народ, услышавший их, просто со смеху покатывался. Ну а некоторые отважные менестрели положили те самые стихи на мелодию, и теперь на городских площадях распевали лихие песенки.

Разумеется, такое ёрническое пение не могло скрыться от надзора злобного короля, и, конечно же, это ему не понравилось. И вот тогда-то решил он взять и переловить всех этих шутников и насмешников. Однако традиционное состязание бардов и поэтов с музыкантами отменять не стал, и как это заведено повелел устроить праздник. Ну а на самом деле король просто схитрил.

– Ха-ха! На турнир приедут все те, кто про меня свои глупые стишки да вирши сочинять осмелился! Вот там-то вы их всех на заметку и возьмёте,… а после всех же поодиночке и переловите! Ха-ха,… посмотрим тогда, кто из нас над кем посмеётся! – раздавая приказы своим стражникам из тайной канцелярии, грубо усмехался король. В общем, устроил он дерзким певцам и поэтам ловушку. Ну а те, ничего не подозревая, всё прибывали и прибывали на городскую площадь столицы. И, казалось бы, ничего не предвещало беды, однако она уже поджидала их.

Вдруг в какой-то момент народу набралось столько, что один молодой и рьяный бард не выдержав напряжения, взобрался на помост, предназначенный для выступлений, и громогласно прочёл своё резкое и язвительное стихотворение о деспоте-тиране. Его чтение произвело неимоверное возбуждение. Тут же поднялся шквал дикого хохота и аплодисментов вперемешку с издёвками над монархом. И с этого-то момента спокойствию пришёл конец, началась беда.

Никто не ожидал, что хитрец король затаившись на одном из балконов ближайших домов, тихонько наблюдал за происходящим на площади. Услышав столь дерзкий стих, он не стал дожидаться следующего выступления и незамедлительно приказал своим стражникам действовать.

Мгновенно на площадь всыпало целое полчище вооружённых тупыми пиками всадников. Они тут же направо и налево стали крушить собравшихся менестрелей попутно пытаясь поймать того наглого молодого барда-поэта. И сейчас уже сам король, объявившись во весь рост на балконе, руководил оттуда разгромом музыкантов.

– Гнать всю эту камарилью к дьяволу в пасть! Не будет им больше никаких состязаний и турниров! Теперь они все вне закона! Надо всех этих негодяев заточить в подземелье! Схватите того гнусного чтеца! Приведите его ко мне в кандалах! – размахивая кулаками и злобно взирая на площадь, кричал король. А там творилось что-то невообразимое. Такого страшного переполоха трудно было себе и представить. В одно мгновенье всё вокруг перемешалось. Люди, лошади, повозки, барабаны, флейты, лютни, всё одновременно вертелось и крутилось, словно большая карусель. Шум стоял такой, что едва можно было различить яростные крики взбешённого короля, так и продолжавшего орать во всю свою глотку. А уж глотка-то у него была лужёная и от его крика порой тряслись даже стены замка. Ну а он всё требовал и требовал поймать того рьяного мальчишку барда.

Но в такой суматохе трудно уследить за ловким юношей, который к тому же ещё и хорошо бегал. Поэт он ведь только с виду такой нежный и воздушный, а на самом деле может быть очень даже стойким человеком. Вот и наш бард, был парень не промах, и недолго думая быстро скрылся с площади, мгновенно затерявшись в столичных проулках. А вместе с ним и прочие музыканты поспешили раствориться в уличной суете.

Все бежали кто куда; кто стремился спрятаться в соседнем лесочке, кто скорее нёсся в хлебные поля, кто влезал на чердак, а кто и затаился в подвальчике ближайшего кабачка. Буквально в считанные минуты вся столица была очищена от нежелательных для короля бардов, поэтов и менестрелей. Все они в одно мгновение унеслись прочь, боясь строгих преследований разгневанного монарха. Вот так резко и жестоко было покончено с традиционным музыкальным состязанием, происходившим многие годы.

Но разогнав турнир, король не успокоился, и тут же послал на поиски дерзкого барда-беглеца несколько десятков своих отъявленных головорезов-стражников. А уж они, мгновенно разделившись на небольшие отряды, двинулись рыскать по всем дорогам королевства. Эти опытные сыскари хорошо запомнили того наглого поэта и теперь в случае его поимки ему грозила смертельная расплата. Но не только ему угрожала опасность, под молот недовольства короля могли попасть и все прочие барды с музыкантами, кто свободно мыслил и вольно говорил. По всему королевству началась самая настоящая охота. Гонения ожидали каждого, кто хотя бы словом мог затронуть честь короля.