Выходя из реки, та стянула свои волосы в тугой узел за головой, чтобы не намочить их. Вода стекает по ее грудям, животу, золотисто-каштановым волосам между ног. Пятнышки грязи на ногах, руках и лице тщательно смыты, и кожа вновь стала чистой. Санса знает, что она смотрит на нее не так, как должны смотреть леди, но она не властна над своим взглядом. Над ним властвует Маргери, которая, кажется, наслаждается ее вниманием.

— Видишь? — спрашивает она с удивительно искренней улыбкой. — Разве я не была быстра, как рыба?

— Но гораздо прекраснее, — отвечает Санса, тут же смущаясь собственной смелости, но это стоит того, чтобы услышать довольный смех.

Это почти ранит — настолько оказаться в ореоле доброты Маргери, ее нежных улыбок, обнаженной, беззастенчивой красоты. Санса неуверенно встает и отправляется к реке, в то время как Маргери расстилает тонкую шаль в том месте, где деревья не препятствуют солнечным лучам, и она может спокойно обсохнуть в их свете, словно героиня какой-нибудь картины или песни. Хотя... Сансе кажется, что нет такой песни, которая была бы достойна Маргери. Умывая лицо и руки, она глядит на свое отражение в зыбком потоке. Конечно, их еще не создали, и каким же удовольствием было бы создать их.

Санса возвращается, как только чувствует, что достаточно овладела собой. Маргери еще лежит на спине, обнаженная и беззаботная, кажется, уже задремавшая. Санса смотрит на прикрывающие их деревья. Если Золотые Плащи уже здесь, то они надежно укрывают их. Маргери, возможно, не слишком заботится о приличиях, но Санса старается устроиться рядом с ней так, чтобы прикрыть будущую королеву собой, не загородив ее от солнечного света.

Невольно ее рука оказывается рядом с рукой Маргери, и, сравнивая их, Санса отмечает, как похожи их пальцы, тонкие и бледные. Различия между ними становятся очевиднее, когда ее взгляд поднимается по руке Маргери, задерживаясь на покрытых веснушками плечах, более округлых грудях, более темных сосках. Соски такие же темно-розовые, как и ее губы, сейчас слегка приоткрывшиеся — мягкие, будто облако. Рот Сансы еще слегка покалывает там, куда недавно Маргери приложила свой палец. Прикосновение к губам — настолько интимный жест, что Санса задается вопросом, осмелится ли когда-нибудь на такое она сама.

Сердце ее бешено стучит, когда она делает даже нечто большее. Прежде чем она успевает сказать себе, что это неправильно, Санса склоняется над Маргери, коснувшись ее груди, и целует в губы. Касание такое легкое, едва ощутимое, что она не до конца уверена в реальности происходящего, и сомневалась бы еще сильнее, если бы не чувствовала дрожь буквально в позвоночнике. Губы Маргери оказываются сладкими на вкус, словно хлеб с медом и вино, которыми они завтракали, остались на них до сих пор, а запах ее не смытых даже водой духов ударяет Сансе в голову.

«Об этом нужно сложить песни», — думает она, чувствуя странное волнение.

Санса так охвачена мыслями, так увлеклась, что когда чья-то рука хватает ее за запястье, она рефлекторно сжимает ее в ответ, и их руки переплетаются. Только потом она соображает, что это значит. Наваждение проходит, и она обнаруживает, что смотрит прямо в два безбрежных моря карего с золотистыми крапинками цвета.

— Я... Прости! — выдыхает Санса, резко отшатываясь и чувствуя, как жар снова разливается по щекам, обжигая их вместе со стыдом и паникой при отчаянной мысли о том, что она поцеловала Маргери так, как не должны целовать леди, и теперь они никогда не смогут дружить. — Я не должна была, не знаю, что на меня нашло...

Пальцы, сжимающие ее руку, напрягаются, и слова застревают у Сансы в горле. Маргери смотрит на нее своими пронзительными глазами, обнаженная и раскрасневшаяся, выглядящая такой любящей.

— Пожалуйста, не извиняйся, — едва слышно просит она, ее грудь мерно вздымается и опускается, что противоречит участившемуся сердцебиению Сансы, и улыбка Маргери согревает ее, словно солнце. — Я надеялась, что ты это сделаешь.

Рука тянет ее вниз, и Санса поддается, обрадованная и не смеющая надеяться, но нуждающаяся в том, что должно было произойти. На этот раз поцелуй взаимный, они дышат вместе, как единое живое трепещущее существо. На душе у Сансы становится так легко и чудесно, что сложно представить, будто разум обманывает ее. Руки Сансы касаются нежных грудей и торчащих сосков, и даже чувствуя, как краснеет, она не может отстраниться. Маргери касается ее лица руками, и это кажется самым лучшим сном, который Сансе приходилось видеть, только в тысячу раз лучше.

— Не хочешь ли полежать еще немного? — нежно спрашивает Маргери, откидываясь назад, ее ярко-красные губы влажные, и Санса смотрит на нее, не в силах найти слов.

Не дожидаясь ответа, Маргери улыбается и укладывает ее рядом с собой. Санса обнаруживает, что не беспокоится ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, что бы кто-то мог сказать. Она удивлена, но послушно ложится рядом и прижимается к Маргери. Та очень теплая, настолько, что Санса не решается снова прикоснуться к ней сама, но она кладет ее руку себе на бедро и напевает нежную мелодию.

«Я бы хотела спеть для нее тысячи песен», — сонно думает Санса, глядя на свою маленькую ладошку, лежащую на изгибе бедра Маргери. Плеск воды убаюкивает, и Санса погружается в сон.

* * *

Когда она просыпается, над ней стоят два Тирелла, оба полностью одетые и улыбающиеся. Санса садится и протирает глаза, пытаясь прогнать румянец со щек. Солнце еще ярко светит, она отдыхала не так уж долго.

Сир Лорас протягивает руку, желая помочь ей встать, но она смотрит лишь на Маргери. На ней белый плащ брата, надетый поверх порвавшегося платья, она выглядит прекрасной и хорошо отдохнувшей. Она тоже протягивают руку Сансе, и она берется за нее, словно обещая сохранить их тайну, и еще чувствуя, как покалывает губы.

Тиреллы отмахиваются от ее извинений, и находится еще один плащ, который ложится на плечи Сансы, чтобы прикрыть изодранный подол ее платья. Сир Лорас указывает дорогу и утверждает, что уже скоро они выйдут к лошадям и остальным стражникам.

— Брат, может быть, споешь нам, чтобы дорога стала приятнее? — предлагает Маргери, не отпуская руку Сансы.

Лорас улыбается нежно, но на его лице заметно легкое недовольство.

— Дорогая сестра, ты просишь меня опозориться перед леди Сансой. Ты же знаешь, что я не певец...

— ...а тот, кому песни обычно и посвящают, — непринужденно поддразнивает его Маргери, выглядящая очаровательной. — Санса, кажется, Лорас подвел нас. Как поступим?

Ее улыбка как всегда заразительна, и Санса не может придумать причин для того, чтобы оставить ее без ответа.

— Спеть могу я, — отвечает она и улыбается.