3

Область Межозерья представляла собою далекую северную периферию древнерусского государства, вошедшую в его состав с самого начала его существования как отдельного политического целого, но это была его органическая часть, и именно в качестве таковой она не могла не жить той же социальной жизнью, что складывалась и в центре Руси. Конечно, расположенная вдали от этого центра, она переживала те же общественные процессы с некоторым запозданием, как и вообще весь русский Север. Не следует, однако, забывать того, что вблизи области расселения Веси проходил великий путь «из Варяг в Греки», что реки Свирь и Оять служили звеньями древней торговой магистрали, ведшей на Волгу, в Болгар Великий и далее на восток, что эти мировые торговые связи, как увидим далее, не обошли стороной земли Веси и что все названные обстоятельства способствовали более интенсивному социальному развитию местного общества вопреки окраинному положению самой территории.

Осветить вопрос о характере социальных отношений, сложившихся в области Межозерья в эпоху существования курганной культуры, не располагая данными раскопок поселений, по одним только материалам могильников — задача весьма не простая. Тем не менее в основных своих аспектах она решена советскими археологами. Едва ли кто-нибудь станет теперь сомневаться в том, что структура древневесского общества, отличаясь определенной сложностью, сочетая в себе черты патриархально-родового и рабовладельческого быта, обнаруживала в указанное время явственную тенденцию развития в сторону формирования и укрепления феодальных отношений. Проследить в деталях процесс смены одних общественных форм другими пока не удается, однако на материале могильников можно выделить достаточно хорошо различимые признаки, относящиеся к трем социальным укладам, о которых идет речь.

Исследователями отмечался факт своеобразной группировки могильников приладожского типа: они разбросаны по берегам рек, но не равномерно, а объединены в четко отграничивающйеся друг от друга группы, в которых насчитывается обычно около пяти или несколько более могильников. Между двумя такими «гнездами», как правило, тянется полоса на 20–30 км, свободная от курганов (так сказать, «округа»). По мысли А. М. Линевского, которая и нам представляется верной, описанное явление следует рассматривать в качестве признака разделения всей области Веси на маленькие родовые территории, которые отделялись одна от другой пространствами незаселенной земли. Тот же исследователь высказал предположение, что, например, группа или «гнездо» могильников в районе Яровщины (на Ояти) составляют кладбище одной родовой группы; здесь, таким образом, ставится вопрос о выделении очень мелких (родовых) локальных особенностей в курганной культуре древней Веси. Все же прямых свидетельств, говорящих о наличии родовых пережитков у древней Веси, археологические материалы дают в общем немного. Имеющиеся факты позволяют думать, что родоплеменная организация уже изживала себя, а те немногие ее черты, которые могут быть зафиксированы, сохранялись, видимо, как пережитки, активно вытесняемые новыми общественными институтами.

В этой связи прежде всего обращает на себя внимание очевидный факт нарушения присущего родовому строю имущественного равенства. Раскопочные данные со всей очевидностью говорят об отсутствии такого равенства, о существовании значительных имущественных различий между членами общества, о развитии частной собственности. Резкие различия в инвентарях отдельных захоронений, наличие богатых и бедных находками курганов не оставляют на этот счет никаких сомнений. Особый интерес представляют находки нескольких экземпляров висячих пружинных замков, а также железных и бронзовых ключей (последние носились в качестве украшений). Появление замков и ключей — факт чрезвычайно яркий, красноречиво указывающий на то, что в весском обществе не только утвердилась частная собственность, но возникла связанная с ней преступность (воровство).

Заслуживает внимания и факт нарочитой поломки вещей, которые клались в могилу, — бронзовых котлов, предметов вооружения и т. п. «Очень часто, — пишет по этому поводу Я. В. Станкевич, — мы встречаем в сожжениях намеренно испорченные вещи: согнутые и разломанные копья, клинки мечей, разломанные пополам шейные обручи и прочее. Этот обычай… связан с представлениями населения о загробной жизни и объясняется желанием освободить души предметов для того, чтобы они могли последовать за умершим». Однако такое объяснение кажется слишком сложным и, пожалуй, надуманным. Я. В. Станкевич не оценила того обстоятельства, что поломке при погребении подвергались, как правило, сравнительно дорогие вещи, что, в свою очередь, напрашивается на сопоставление с систематически устанавливаемыми случаями ограбления курганов вскоре же после их возведения. Ясно, что грабители охотились за богатыми захоронениями. Чтобы курган не подвергся разграблению, покойникам стали класть либо ветхие, либо нарочно испорченные вещи, которые уже не представляли интереса для грабителей. Понятно, что случаи ограбления могил могли иметь место лишь в таком обществе, где родовые устои настолько пошатнулись, что страх перед умершим предком уже не останавливал вора, и где имущественное расслоение зашло настолько далеко, что некоторые члены общества не видели для себя иного способа добывания определенных ценностей.

Имущественное расслоение неизбежно влекло 3ä собой и социальное размежевание. Археологически этот процесс хорошо прослеживается. По всему Межозерью, в том числе и на Ояти, встречены парные захоронения (в одном кургане погребены останки мужчины и женщины), в которых женские захоронения лишены вещей, т. е. в них погребены не жены, а рабыни-наложницы. Самое положение этих погребений без вещей, в стороне от основного захоронения, хоть и в одном кургане с ним, свидетельствует о пренебрежительном к ним отношении — именно как к рабским. Особенно ярко социальное расслоение в древневесском обществе чувствуемся в том факте, что рабские погребения могут сопровождать не обязательно захоронение полного костяка мужчины, но даже отдельной его части. Например, в кургане № 5 могильника Кяргино на Ояти А. М. Линевским раскопана костяная пластинка (видимо, черепная крышка), тщательно завернутая в шерстяную ткань и бересту. Захоронение этого фрагмента является основным в кургане и занимает центральное положение. Оно сопровождается захоронениями двух пробитых в теменной и затылочной части женских черепов без вещей (женщины средних лет и девушки-подростка). Такие памятники достоверно свидетельствуют о бытовании обычая человеческих жертвоприношений, о бесспорно патриархальных порядках, отличавших тогдашнее состояние древневесского общества, а также о существовании домашнего рабства.

Социальное расслоение зашло не настолько далеко, чтобы внутри общества сформировалась особая купеческая прослойка, однако торговля здесь была развита, и ею, видимо, занимались представители местной знати. В курганах найдено много монет арабского и западноевропейского происхождения. Правда, значительная часть из них употреблялась в качестве украшений, но подавляющая масса не приспособлена для этой цели. Не следует также забывать, что обилие женских украшений в ту пору служило не только выражением богатства отдельных представителей родоплеменной верхушки, но и определенным способом накопления этого богатства. Таким образом, и в этом случае монеты в известном смысле использовались по прямому своему назначению. Недаром в области Межозерья обнаружено значительное число кладов монет курганного времени. В одном из курганов на р. Паше найдено 5 весовых гирек, а в ряде других мест — весы для взвешивания серебра (денег); такие весы, по свидетельству А. М. Линевского, «не представляют большой редкости в инвентаре курганных находок». Любопытно, что гирьки найдены в тех же погребениях, что и замки, а это хорошо иллюстрирует, какой именно группе населения следовало опасаться за сохранность своего имущества.