Далее идет коллекция старинных рукописей: на бенгали, ория и ассами — 3295, на санскрите — 2441, тибетских и персидских — 244, всего — 59801 А кроме того, картины, миниатюры, тибетские танки, старинные документы, статуи, монеты, а также изрядная коллекция личных вещей великих людей — трости, зонты, табакерки, очки, чернильницы, перья и т. д.

Если все это красиво и культурно выставить, получится великолепный Литературный музей, как у нас в Высокопетровском монастыре в Москве, или Пушкинский Дом в Ленинграде. Я искренне преклоняюсь перед энтузиазмом и патриотизмом чудаков, сохранивших бесценные реликвии прошлого. Но все это спрессовано в непроветриваемых, грязных, пыльных комнатках, спрятано от человеческих глаз и тихо гибнет — гниет, ржавеет, поедается мышами и термитами… Кощунственная мысль, а может, в Бостоне Вишну было не так уж и плохо?…

24 октября. Матушка-Калькутта не дает расслабиться. Только я разомлел, восхищенный ее культурными сокровищами, как — бац! Отвратительная статья в газете: Индия уже много лет является ведущим в мире экспортером… человеческих скелетов, и главную долю «товара» исправно поставляет «город богини Кали». Начал этот бизнес некий Шанкар Нараян Сен в 1943 году, во время «великого бенгальского голода». Об этом поведал в те годы миру американский журнал «Лайф», все были шокированы, но изворотливому бенгальскому купцу на это было наплевать, он продолжал «дело» и продолжает его до сих пор. Его агенты вытаскивают трупы из рек, подбирают на тротуарах… но не буду углубляться в подробности. Европейские страны — Англия, Франция, ФРГ и другие, а также Соединенные Штаты охотно приобретают страшный товар для анатомичек, медицинских институтов, школ и т. д. Несколько раз правительство Индии пыталось запретить экспорт, ссылаясь на оскорбление религиозных чувств народа, но… опять разрешало — нужны деньги.

Примечание 1989 года. По сообщению журнала «Индия тудэй», Ш. Н. Сен закрыл «дело» и ушел на покой в 1985 году, сколотив за 40 с лишним лет миллионное состояние. Сейчас он руководитель специального лобби в Законодательной ассамблее штата Западная Бенгалия, требующего… запретить «безнравственный экспорт, оскорбляющий нравственные чувства народа». Каково?

И еще в заключение несколько цифр. В 1979–1980 годы Индия экспортировала в 20 стран мира человеческих скелетов на сумму 8507000 рупий. В 1984 — 1985-м эта цифра возросла до 13 миллионов рупий. Один скелет дает выручку в 100 долларов.

30 октября. Пресс-конференция для журналистов у С. К. Басу, руководителя отдела информации Управления по развитию Большой Калькутты. Для меня это — как визитная карточка, которую великий город вручает мне на прощание. Несколько интересных цифр я записал на память. Вот они.

Сегодня в Калькутте проживает 8 миллионов человек, из них в трущобах — 2,5 миллиона, в основном бедняков в 10-м, а то и в 20-м поколении. По прогнозам, к концу века в Большой Калькутте будет 12 миллионов и она станет крупнейшим городом мира.

Общая длина улиц Калькутты — около 1000 километров, но они занимают чуть больше 6 процентов городской площади, хотя по нормам на них следует отводить не менее трети ее. Эти улицы вмещают 142 тысячи зарегистрированных автомашин, а также сотни изношенных донельзя трамваев, автобусов, десятки тысяч повозок, рикш и т. д. Общественный транспорт — автобусы, трамваи и такси — перевозит в день 2,8 миллиона пассажиров, а должен бы перевозить 5,5 миллиона! Средняя скорость уличного движения здесь — 10 км/час. Решить транспортные проблемы может лишь метро. Уже есть соглашение о сотрудничестве с ленинградскими метростроителями, я побывал даже на одном из первых котлованов в районе, где Чоуринги пересекается с Ленин-сарани.

Большая Калькутта, по сути дела, три десятка сросшихся городов на обоих берегах Хугли, вытянувшихся полосой до 100 километров в длину и от 3 до 20 и ширину. Сотни тысяч людей, живущих в одном конце Калькутты, никогда не бывали на другом ее конце.

Калькутта — это половина мирового джутового производства, четверть валовой продукции индийского машиностроения, крупнейший центр легкой промышленности. Калькуттский порт по грузообороту — первый в Индии, хотя отстоит от океана на 140 килиметров.

1 ноября. У нас гостит Александр Леонович Тер-Григорян, корреспондент «Известий». Он объехал полмира, много видел и написал. Особенно хорошо он знает Бангладеш и Индию и неравнодушен, мне кажется, к Калькутте. Он рассказывал удивительные вещи о тех сферах ее жизни, которые закрыты для постороннего глаза, в частности о «дне» — уголовных корпорациях, нищих, подпольных обществах. Наверное, он — единственный из европейцев, который был допущен на собрание таинственного религиозно-экстремистского ордена «Ананда марг» («Путь к вечному блаженству») и видел «тандав» — танец с человеческими черепами, входящий в тайные ритуалы ордена. Этот страшный обычай и само общество созданы человеком по имени Прабхат Ранджан Саркар, кстати, бенгальцем. «Ананда марг» объединяет политических экстремистов, которые воспитываются в духе слепого подчинения своим вождям. На счету ордена — подготовка покушений на лидеров прогрессивных партий, на министров.

И я еще раз подумал о том, как мало, невозможно мало знаю о Калькутте.

Добавление 1989 года

А. Л. Тер-Григорян умер в 1986 году, успев буквально за несколько дней до смерти подписать гранки своей последней книги индийских очерков — «Когда улыбнется Ганеш». Он был не только прекрасный человек и хороший журналист, но и хороший поэт. Уже после его смерти я нашел в книжечке его стихов стихотворение «Калькутта», живо напомнившее мне мои калькуттские впечатления. Я подписался бы под каждой его строкой обеими руками.

Калькутта

Нагромоздили здесь грабители

 викторианские капители.

Из камня конные воители

Фасады мрачно стерегут.

Своим соседством их обидели

у стен тряпичные обители,

что все фотографы-любители

в альбомах гордо берегут.

Заполнив Чоуринги длинную,

машины движутся лавиною,

и полицейский с постной миною

торчит как вкопанная жердь.

Торгуют на циновках брошками

и пряностей каких-то крошками.

И нищие с пустыми плошками

маячат, страшные, как смерть.

Сей город горд своими язвами —

проказой, рубищем, миазмами,

детьми бесхозными и грязными,

рябой и пепельной Хугли.

Матронами благообразными,

святыми, пестрыми и праздными,

помоев рвами непролазными,

босыми рикшами в пыли.

Калькутта, вечно обнаженная,

разъятая и прокаженная,

так тяжко горем обожженная,

невероятная, как сон!

Здесь грязь давно проникла в атомы,