31 мая, В небольшом классическом особнячке неподалеку от Парк-стрит находится частная галерея «Субхом Арт Гэлери». Сегодня здесь открылась выставка «Эхо старой Калькутты». Цель ее, как было сказано при открытии, «показать, как выглядела Калькутта и как жили там люди в эпоху свечей и паланкинов».

Выставка очень напоминает наши историко-культурные выставки типа «Грибоедовская Москва» или «Петербург Достоевского». Из музеев и частных коллекций собраны картины, литографии, рисунки XVIII–XIX веков, изображающие старую Калькутту. Есть, конечно, Дэниелы, Б. Солвинс, Дж. Фрезер, Ч. Дойли, калигхатские лубки. Приятно было увидеть и литографию князя А. Салтыкова «Праздник Дурги в Калькутте». А особый колорит придают экспозиции вещи далекой эпохи, в основном из быта английского общества. Сам набор их заставляет то и дело вспоминать строки из «Евгения Онегина», особенно описание «уединенного кабинета» русского денди, схожего до мелочей с кабинетом денди лондонского и включавшего поэтому

Все, чем для прихоти обильной

Торгует Лондон щепетильный

И по Балтическим волнам

За лес и сало возит нам.

Совсем как в московском или ленинградском музее, красовались на стендах изящные вещицы — лорнеты, табакерки, подсвечники, масляные лампы, бронзовые чернильные приборы, джентльменские несессеры с туалетными принадлежностями:

Гребенки, пилочки стальные,

Прямые ножницы, кривые,

И щетки тридцати родов

И для ногтей и для зубов.

А местный колорит выставке придавали коллекция опахал и вееров, набор курительных приспособлений — хукк и кальянов — и даже великолепный паланкин.

Интересно, что в подготовительный комитет выставки вошли генконсулы Великобритании, Франции и СССР.

После выставки я пошел домой не по Чоуринги, как обычно, а углубился в сеть переулков, выжженных солнцем добела и пустынных. И неожиданно вышел к зданию городского аукциона. Все там было как в старом романе: полутемный зал, живописный хлам, выставленный на продажу, грозный оценщик с молотком: раз, два, три… продано!

А подходя уже к дому, подумал впервые за эти месяцы: до чего же, оказывается, интересна эта чертова Калькутта! Эдак я ее еще и полюблю.

5 июня. Завтра все-таки уезжаем. Беготня с билетами, с грузом. Духота стоит неописуемая. По ночам яростные ливни. Днем — «парниковый эффект» — тотальная влажность, через несколько минут становишься мокрым насквозь. В офисе, в комнатах — устойчивый запах сырого погреба.

Газеты сообщили, что заместитель начальника тюрем штата был найден на собственной вилле запертым в шкаф. Голова лежала отдельно. Электроэнергию снова отключают утром и вечером. Жаркое лето продолжается.

6 июня. И все-таки уезжаем… Уехали!

* * *

9 августа. Вот и опять мы на нашей Бишоп-Лефрой-роуд.

Отпуск прошел как сон. Кроме Москвы были еще в Прибалтике. Жадно хватали ртами чистый прохладный воздух, удивляясь, что существует на свете такое чудо. Поражались малолюдью (это в Москве-то!), чистоте улиц и обилию голых женских коленок (позже поняли, что в Индии-то все одеты в сари). И даже Дели на обратном пути показался нам почти неприлично чистым.

Но в Москве мы чувствовали себя гостями, временно пребывающими. И нет-нет, а мыслями мы то и дело возвращались в Индию: что-то там творится на нашей Лефрой-роуд, не сгнили ли заживо наши книги, и что нового в офисе, и какие новые фильмы идут в нашем любимом «Глобе»? Короче, мы чувствовали, что сейчас наш дом — в Калькутте.

15 августа. Все больше убеждаюсь, что Калькутта — это город культуры не только индийской, но и европейской. Очень заметно это, скажем, по музыке. Газеты то и дело печатают объявления о концертах знаменитых музыкантов, приезжающих из Европы и Америки, — пианистов, виолончелистов, скрипачей, да и местных концертов с европейской программой немало. Достопримечательность здешней музыкальной жизни — ежегодные «монсунные» концерты, в которых выступают и одиночные музыканты, и оркестры — симфонические и джазовые, и рок-ансамбли.

В этом году сезон начал «Калькуттский хор». Я слушаю его впервые и был поражен высоким профессиональным уровнем. Исполняли Брамса, Шуберта, русскую народную «В чистом поле», дважды, на «бис», «Эхо», негритянские спиричуэле. Рафинированная публика, весь местный «свет» восторженно аплодировали. В составе хора индийцы и европейцы, по-моему англичане. Но главное, руководит Калькуттским хором советский музыковед Татьяна Морозова. Может быть, это не такой уж случайный факт. Одним из первых знакомил жителей Калькутты с европейской музыкой еще в XVIII веке наш соотечественник Герасим Лебедев, музыкант, драматург, ученый. Я о нем пока знаю очень мало.

16 августа. Радость возвращения была очень недолгой. Чтобы не забывались, Калькутта напомнила о себе жестоким «лоуд-шеддингом», о котором мы немного позабыли. Кроме света без конца отключают и воду. Снова скучаем на заднем дворе торгпредства, наполняем впрок ведра и кастрюльки, тащим по вечерам домой гору бутылок с водой, мажемся специально привезенным из Москвы антикомариным кремом «Тайга», который, похоже, пришелся по вкусу здешним москитам — они летят на него тучами… Даже вчера, в День независимости, ухитрились на несколько часов отключить свет.

18 августа. В числе главных приманок Калькутты туристические проспекты называют Мраморный дворец.

История его такова. Его построил в 1835–1840 годы раджа Раджендра Маллик Бахадур, представитель богатого и древнего рода здешних властителей, восходящего к середине XVII века. В три года юный раджа остался сиротой, и по решению Верховного суда его попечителем стал сэр Джеймс Хогг. Однажды он подарил мальчику пару красивых попугаев, не подозревая, что зажигает в нем на всю жизнь коллекционерскую страсть. Юный Раджендра Маллик начал скупать диковинных птиц, животных, благо, наследство было немалое, и населил ими большой сад вокруг дворца. В клетках сидели занятные зверюшки, по дорожкам бродили павлины, на золоченых цепочках — роскошные попугаи. В саду было много гротов с сюрпризами, фонтанов и бассейнов с золотыми рыбками, мраморных причудливых статуй.

От природных чудес Маллик перешел к произведениям искусства. В прошлом веке корабли доставляли в Калькутту из стран Европы большое количество картин и статуй, которые охотно раскупались богатыми англичанами и индийцами. Раджа Маллик мало разбирался в искусстве, но деньги помогали ему одерживать победы на торгах и аукционах, и коллекции его быстро росли. Брал он, правда, без разбора — и отличные вещи, и третьеразрядный хлам. Кроме того, его агенты в Европе скупали живописные полотна, фарфор, хрусталь, серебро, мрамор. Так рос этот странный музей, слава о котором шла по всей Индии…

Сегодня Мраморный дворец и его коллекция принадлежат последнему отпрыску рода — Раджендре Лаллу Маллику. Он уже не так богат, как его предки, но гордо хранит два их завета: во-первых, двери «музея» широко открыты для бесплатного посещения всем — бедным и богатым; во-вторых, на протяжении многих лет регулярно организуется бесплатная кормежка для бедных людей. Говорят, что в былые годы их набиралось до трех тысяч.

А вот что увидели мы. Большой, когда-то красивый палаццо в итальянском стиле сегодня сильно обветшал, облицовка, как и всюду в Бенгалии, буквально съедена всепроникающей влагой. Сильно запущен сад. В относительном порядке находится лишь место для ежедневных религиозных церемоний. На газонах сохранилось немало бронзовых и мраморных статуй, изображающих античных богов и героев: тут есть Венера, Марс, Психея с Эротом, Геракл, Демосфен, Софокл. Но бронзовые статуи выкрашены дурацкой золотой краской — ни дать ни взять пионерский парк у нас в провинции. Мраморные же покрыты толстым слоем плесени и копоти, у многих недостает рук и голов.