Он кивает, делает последние шаги вперёд и осторожно кладёт букет мне на руки.

— Твоя сестра… они всегда были её любимыми, — его голос прерывается, неловкий, принуждённый, но он пытается.

Даже я это вижу. И прямо сейчас, в этот самый момент, только что переживя предсмертный опыт… Я готова дать ему свободный проход.

Я наклоняю голову и вдыхаю аромат цветов.

— Спасибо, Майло.

Он пытается неловко улыбнуться.

— Мам, ты не поставишь их в воду для меня? — спрашиваю я, передавая ей цветы.

— Конечно, малышка.

Она прижимает их к груди. Я вижу ещё больше слёз в её глазах, когда она наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб, а затем поворачивается к двери.

— Чейз, почему бы тебе не помочь мне найти вазу? — спрашивает она, её голос дрожит от эмоций.

Чейз встречается со мной взглядом, и я киваю.

Я в порядке.

— Конечно, Петра.

Он позволяет маме без возражений вытащить его за дверь.

— Я тоже могу пойти. Уверен, что тебе нужно отдохнуть.

Майло переминается с ноги на ногу, глядя куда угодно, только не на меня, и готовится отправиться вслед за ними.

— Почему бы тебе не остаться? — спрашиваю я, останавливая его своими словами.

Его глаза находят мои, полные неуверенности… и надежды.

— Ты уверена?

Я киваю.

— Расскажи мне о Фиби. И Паркере. Мне бы хотелось побольше узнать о них.

Он выглядит немного шокированным, когда садится в кресло рядом с моей кроватью, но как только начинает говорить, кажется, немного расслабляется.

А я-то думала, что этот день не может стать более странным.

Из всего, чего я не ожидала за последние двадцать четыре часа, погони на машинах, похищения, неожиданные роды, близкое утопление, я, сидящая с отцом, ведущая цивилизованный разговор, было последним, что я могла бы предсказать. И всё же… на самом деле всё не так страшно. На самом деле, слушая, как он говорит о брате и сестре, я надеюсь, что когда-нибудь узнаю…

Честно говоря, это довольно мило.

* * *

К тому времени, когда все расходятся по домам, уже далеко за полночь, и я так устала, что мои глаза закрываются. Крисси официально выписали, они с Марком хотели как можно скорее отвезти новое пополнение в их семейный дом, а Шелби пошла готовить ужин для Пола, который в любой час должен вернуться из деловой поездки.

Они обе заверили меня, что приедут первым делом утром.

Родители ушли за несколько часов до друзей. Мама с сокрушительным объятием, от которого у меня заболели рёбра, и Майло с жёстким кивком и неловким пожатием руки, с обещаниями скоро навестить меня.

Учитывая тот факт, что вчера я не разговаривала ни с одним из них, я собираюсь сказать, что есть, по крайней мере, один положительный момент в том, чтобы почти умереть.

Мой телефон звонил весь день, когда все, от Эстель (которая быстро ругалась по-французски в течение нескольких долгих минут) до Кэти (владелицы булочной "Крамбл") и Фиби (у которой, как я даже не знала, был мой номер), звонили, чтобы проверить меня. Я хочу поговорить с ними, но Чейз не позволяет мне, настаивая, что мне нужен отдых, в чём он может быть прав, а, может, и нет. Сидя у моей кровати, он принимает сообщение за сообщением и никогда не жалуется, свободной рукой, крепко сжимая мою руку.

В конце часов посещений я с нетерпением жду столь необходимый отдых… Как вдруг снова кто-то стучит в дверь.

— Кто теперь? — тихо бормочет Чейз.

Я поднимаю затуманенные глаза к входу и, к моему великому удивлению, мой взгляд приземляется на хрупкую старую женщину в синем бушлате до пола и с массивной чёрной сумкой на плече.

— Джемма, дорогая!

— Миссис Хендриксон? — в моём голосе слышится удивление, когда я выпрямляюсь в постели. — Это вы?

— Нет, Софи Лорен, конечно, это я, дорогая, — она кудахчет, проходя дальше в палату.

Она останавливается, замечая Чейза, который всё ещё стоит у моей кровати.

— А ты, должно быть, тот самый миллиардер, о котором все говорят. Я соседка Джеммы, живу внизу, в 1С. Уверена, она рассказала тебе обо мне.

— Я Чейз, — медленная улыбка растягивается на его губах, когда он протягивает руку в знак приветствия. — Приятно познакомиться, мэм.

Она мгновение смотрит на его руку, не пожимая её, её глаза сужаются.

— Знаешь, эти репортёры растоптали все клумбы возле нашего здания из-за тебя.

Чейз пытается скрыть улыбку, но это ему не очень удается. Его голос полон веселья, а губы подергиваются, когда он отвечает.

— Я позабочусь о том, чтобы их заменили, мэм.

— Ну, тогда, — она удовлетворенно кивает, берёт его за руку и крепко пожимает, прежде чем поворачивается ко мне и встречается со мной взглядом. — Ты выбрала хорошего, Джемма, дорогая.

Я смотрю на Чейза.

— Я знаю.

— Но должна сказать, что выглядишь ты просто ужасно.

Миссис Хендриксон неодобрительно качает головой, пока её глаза скользят по моему избитому лицу.

— Мы услышали, что случилось от домовладельца, все в здании просто гудят об этом, и нам просто нужно было заскочить и убедиться, что с тобой всё в порядке!

— Нам? — спрашиваю я, несколько встревоженная тем, что она употребила множественное число. — Что значит "мы"?

— Я и Биглоу — кто ещё?

Её мягкие голубые глаза прищуриваются в улыбке, когда она опускает свою большую сумку на край моей кровати. Я чуть не выпрыгиваю из кожи, когда из сумки высовывается пушистая рыжая голова, треугольные уши резко направлены к потолку, а раскосые кошачьи глаза, щурясь, смотрят на меня.

— Не думаю, что кошкам разрешено находиться в отделении интенсивной терапии, — бормочу я, широко раскрыв глаза, переводя взгляд с Биглоу на Чейза, который, кстати, выглядит чрезвычайно удивлённым.

Миссис Хендриксон закудахтала:

— Ну, конечно, нет, дорогая. Как ты думаешь, почему он спрятался в моей сумке?

— Я… ну…

Я замолкаю, не находя слов.

Со стороны Чейза раздаётся приглушённый смешок. Секунду спустя я чувствую, как он переплетает со мной пальцы и крепко сжимает. Он протягивает другую руку, чтобы погладить шерсть Биглоу, и, как только его пальцы прикасаются, раздаётся громкое мурлыканье.

— Я знала, что он будет кошатником, — счастливо бормочет миссис Хендриксон, с обожанием глядя на Чейза.

Я чувствую, как улыбка подёргивается на моих губах. Я протягиваю руку, решив тоже почесать кота за ухом.

— Спасибо, что привезли его, миссис Хендриксон.

— Не благодари меня, дорогая. Просто поправляйся, — она улыбается. — В конце концов, мне нужно, чтобы ты снова присмотрела за Биглоу через несколько недель, когда я вернусь в Феникс, чтобы посмотреть, как мой младший внук оканчивает среднюю школу. И ты знаешь, он довольно активный кот, он не может быть с кем-то, кто весь день прикован к больничной койке.

— Конечно, нет, — соглашаюсь я, мой голос задыхается от смеха.

Чейз смеётся во весь голос, стискивая рукой мою руку, и этот звук настолько наполнен радостью, что согревает меня до глубины души.

* * *

Позже в моей палате темно и тихо, единственный звук — тихое жужжание машин и наше медленное дыхание, смешивающееся в пространстве между нашими лицами, когда мы делим слишком тонкую подушку на тесной больничной койке.

— Ты выглядишь измученной, — шепчет Чейз в темноте, его губы находят мои в мягком поцелуе. — Засыпай, солнышко.

— Ты всё ещё будешь здесь, когда я проснусь? — сонно спрашиваю я.

— Глупый вопрос.

Я улыбаюсь.

— Хорошо.

Он усмехается в мои волосы.

— Думаю, что медсёстры отказались от попыток выгнать меня.

— Я велела им оставить тебя в покое, — я пожимаю плечами. — Думаю, что если я снова впаду в кому, я бы хотела, чтобы это произошло в объятиях мужчины, которого люблю.

Он совершенно неподвижен, и когда он говорит, его голос низкий, напряжённый.