Эти речи обидели Мисри и всех царей, но не стали они огорчать вновь прибывших. Потом Навшадур сказал так: «Что это за речи, которые ты произнес! Может, твой трусливый лазутчик и убоялся дэвов, но кто может испугать таких доблестных и львиносердых рыцарей, как мы, напрасно стращаешь ты своих воинов».

Увидели гнев Навшадура Мисри и Горшараб и сказали: «Не гневайся, царь! Врага лучше видеть самому. Разве этим наши войска напугаешь? Дэвы обычно поражают всех величиной и скверной. Но раз вы, три государя, идете вместе с вашими воинами, одолеть дэвов будет легко». Засмеялся Зав и сказал: «Такое бедствие терпела целая страна от одного дэва, что такого множества немудрено испугаться». Начали они шутить, веселиться и радоваться.

Три дня утешались они и неспешно пировали. На четвертый день сказали так: «Мы идем туда, дэвы – сюда. Они ничего не знают о нас, а мы – о них. Или гонца послать надо, или выставить караул». Сказал Мисри: «Не подобает нам посылать гонца, ибо нам с ними воевать незачем. Они против нас идут, и им следует не подкрадываться тайком, а предупредить нас. Теперь мы сделаем так: выставим караульных. Потом, если будет на то ваша воля, я пойду вперед. Если они объявят [о своем приходе] – хорошо. А нет – и придут тайно, я постараюсь пораньше известить вас и встречу их как подобает. После же поступайте, как повелит вам господь».

Отвечал на это Зав: «О брат мой Мисри, ты говоришь так, как подобает твоему мужеству и твоей отваге. Но кровным врагом дэвов являюсь я, и не бывать тому, чтобы ты пошел, а я тут остался. Дэвы поганые пустят в ход все свое грязное колдовство и коварство, и ты один попадешься в их сети. Я и дэвы – враги, вы же – мои помощники. Я один выйду вперед, а как придет срок, призову на помощь любимых моих братьев».

Сказал тут Навшадур: «О государь, благороднейший из всех, львиносердый и крепкорукий! Ты надеешься их победить, и господь выполнит твое желание, врагов своих ты повергнешь к своим стопам. Но негоже тебе покидать трон и идти вперед. Ты должен недвижно на престоле своем сидеть, а мы должны прислуживать тебе, как рабы. Если эти поганые дэвы желают отомстить за своего брата, то что должен сказать я, у которого они погубили несравненных, украшавших землю родителей! Не твой это долг и не остальных героев-царей. Я должен пойти вперед, встретить их и с позволения вашего главенствовать в битве».

Не соглашался Зав, но не уступал и Навшадур, и

тогда решили они, что назавтра Навшадур пойдет вперед, а они – вслед за ним. В это время явились караульные и доложили: «Среди наших войск имеются вражеские лазутчики, и дэвы знают все о ваших намерениях и о том, сколько у нас воинов. Теперь они совсем уже близко, на расстоянии десяти дней пути. Сорок дэвов отрядили послами, и они уже идут сюда».

Как услышали они это, приготовили пять царских престолов, накрыли их пышными накидками и сели на них, возложив себе на голову венцы.

Расположились герои и предводители, как кому подобало, пригнали боевых слонов, впереди воздвигли знамена пятерых царей. И выстроились воины по обеим сторонам дороги – на расстоянии пяти дней пути, и походили дружины на синее море, а множество копий – на частый лес. Человеку трудно описать красоту их коней и доспехов, а если послушаете, рассудок откажется верить и вы обвините рассказчика во лжи.

Явились послы от дэвов и доложили царю: «Пришли послы от Бакбак-дэва». Велел [Зав] впустить их в тот же миг. Вышел [визирь] Шаиэман и ввел их. Как вошли они, поклонились одному Заву, другим – нет. Доложили: «Бакбак, повелитель дэвов и великий государь, велел передать так: «Черный дэв очень огорчен смертью своего брата, Белого дэва, и вам надлежит это дело разрешить. Ныне, поскольку ты наших дел не знаешь и по молодости ошибся, я пришел для того, чтобы примирить вас и восстановить между вами мир. Тебе надо поступить так: город Учинмачин, принадлежавший Белому дэву, теперь должен перейти к его брату, а ослушника, царя Настура, передай ему же, связанного, чтобы ответил он за кровь Белого дэва. Ты же сам за свой грех будешь ежегодно платить дань – сто слонов, нагруженных драгоценными камнями и жемчугом, и тысячу верблюдов с китайской и индийской парчой. Мисри отдашь мне, чтобы я отомстил ему за кровь моих воинов, им пролитую, и больше ничего я с тебя не требую и отпущу с миром. А ежели не поступишь так, иду я на тебя со своим войском великим и ни за что не поверну назад. Страны ваши сровняю с землей, жилье человеческое так разгромлю, что камня на камне не останется, и горы и скалы разрушу все, никого в живых не оставлю».

Как услышал Зав эти горькие слова, вскричал гневно, и голос его походил на небесный гром, бросил оземь свой царский венец и воскликнул: «Как смеете вы говорить такое, погань, нечисть, каджи и бесы! Да сгинет с лица земли само ваше имя! Клянусь повелителем солнца и луны, вы все и одного волоска с их головы не стоите, а посмели потребовать крови Мисри и Настура!»

Увидев гнев Зава, сказал Мисри: «Не гневайся так, царь! Заклинаю тебя главой твоей, а Бакбак-дэв не опечалится, если не вернутся его послы к нему живыми и невредимыми. Он требует меня взамен тех поганых дэвов. Прошу тебя, не препятствуй им, пусть схватят они меня и поведут».

Как услышали дэвы голос Мисри, подобный грому, увидели его, словно гора железная на троне восседающим, и сияние лика его, лампаде подобное, обуял их страх, и сказали они: «Он – дэв, а не мы». Одного дэва обидели речи Мисри, и сказал он: «Если бы не пришли сюда остальные дэвы, я и один смог бы тебя одолеть!»

Подошел он ближе, хотел столкнуть Мисри с трона, схватил его, но Мисри даже с места не сдвинулся. Сидя, взял он того дэва, как младенца, поднял повыше и швырнул в остальных. Пятеро дэвов на месте испустили дух, а четверо получили тяжкие раны: у кого руки переломаны, у кого – ноги. А остальных такой ужас обуял, что свет померк в их очах и память отшибло.

Собрал Мисри мертвых и раненых, взвалил их на живых и отправил назад с наказом: «Для вас лучше было даже не вспоминать обо мне в вашей стране, а не то что сюда являться. Сие свершил я только для острастки, а когда соберетесь вы вместе, тогда изведаете, на что способен Мисри и кто сумеет его полонить!»

Пошли дэвы [к повелителю своему] такие перепуганные, что назад оглянуться боялись. Те же, кто видел подвиг Мисри, восхваляли его и говорили: «Нет на земле витязя, подобного Мисри». Цари тоже похвалили Мисри и благословили его десницу. Мисри отвечал: «Так и наши враги уйдут ни с чем, как ушли те, кто пришел меня пленить».

Когда пришли перепуганные дэвы, с переломанными руками и ногами, полумертвые, опозоренные, спросили их: «Кто так разделался с вами?» Отвечали они: «Если вы разум потеряли и на богатырей тех войной пошли, то отчего мы тогда же или в море не утонули, или в воздухе не рассеялись? Не думайте, что люди не могут с нами сражаться. Вы себя считаете дэвами, а у них есть пятеро таких богатырей, что они одним глотком море осушат, одним ударом гурзи гору Бустен^[22] снесут. Теперь ступайте-ка лучше отсюда подобру-поздорову, если хотите уцелеть, иначе пожалеете о содеянном».

Услышал такие речи Черный дэв, вспыхнул как огонь, и глаза его налились кровью, вскочил он и всыпал послу тысячу палок со словами: «Своей трусостью не внушай уныния моим воинам!»

Собрались дэвы и отправились в путь, разъяренные, с криками и ревом. Под ними содрогалась земля. Пришли они и встали напротив [войска царей]. Отрядили гонца с таким посланием: «Над слабыми вы потешались, не к лицу это героям-палаванам… Теперь, коли хотите называться отважными, кто хороший боец-палаван, выходите завтра и сразимся!»

Отвечали они: «Мы готовы. Только выбирайте – поодиночке сражаться будем или целыми ратями». Дэвы решили так: «Сначала сами сразимся, проверим их ловкость и силу, а после, если не одолеем их, призовем на подмогу рати». Назначили битву на завтра.

Здесь первая схватка Мисри с дэвом и победа Мисри