— Да так… Я влипла, копец-жесть! Не знаю, что делать… «Мой», — я поняла, что под этим словом она имеет в виду Гросса, а не Макса, — попросил доставить кристалл черного мориона для одного опыта… Я заказала его из Бразилии от знакомого шамана из яминава, но посылка задержалась. Яну нужно уже сегодня к вечеру… А бандероль приедет не раньше следующей неделе. Честно, боюсь ему на глаза показываться, — чуть грустнее, чем начала, закончила она рассказ.

Я замялась. Точно знала, что нужный кварц есть у Кристовского, он сам рассказал мне о чудесных свойствах этого минерала, когда пару месяцев назад я протирала полку с геологической коллекцией. Но Глеба не было, чтобы спросить разрешения, да и я не была уверена, что он пышет желанием помочь Гроссу, с которым его связывали, а точнее разделял давний конфликт, который к тому же был окутан целым шлейфом тайн, умалчиваний и мистификаций.

— Ладно, давай, пошла думать, что делать. Может обзвоню местных поставщиков. Так бывает, что у кого-то что-то где-то завалялось. Может быть, мне повезёт. Целую, друг, — мне было легко представить взбалмошную Юльку, которая продолжала улыбаться, но между бровками уже пролегла ниточка-морщинка тревоги.

— Подожди, — произнесла я и чуть не обернулась на собственный голос, так неожиданно это прозвучало. — Я тебе помогу.

Слова были сказаны. Пути назад не было. Я вернулась в кабинет, распахнула стеклянную витрину, которая на мгновение успела поймать и отразить желто-розовый луч солнца, встав на цыпочки, дотянулась до шоколадно-чёрного кварца с отблесками оранжевого янтаря. Его прохлада отрезвила меня: «Что я творю? Даже если мне удастся достать такой же кварц, он не будет идентичным. Натуральные камни не повторяются по размеру и форме. И Кристовский более, чем точно заменит подмену! И тогда ждет меня гостеприимный жёлтый дом…» Но у меня была всего одна подруга, которая всегда и не раздумывая приходила мне на помощь, я не могла её потерять. А что-то мне подсказывало, что если она не выполнит задание Гросса, то как раз её я в следующий раз увижу либо в «кукушкином гнезде», либо в гробу.

Ни то, ни другое меня не устраивало. А Глеба может быть я еще и смогу уломать…

— У Кристовского есть морион, я могу дать тебе, — громко произнесла я, чтобы заглушить мучительный голос сомнений в своей голове.

— Вау! Круто! Ты реально сделаешь это для меня! — в прижатой к щеке трубке вновь были слышны задорные нотки, так свойственные Юльке.

— Конечно! Мы же друзья!

— А у тебя не будет проблем?

— Надеюсь, что нет. Не парься.

Мы договорились о встрече, через 15 минут. Юлька просто бомбардировала меня благодарностями, но у меня совсем не было времени. Поэтому сто тыщ раз повторив, что всё нормально, я рванула к Невзоровичу.

Издалека было видно, что балагур-патологоанатом зол. Он докуривал короткий окурок, практически кусая пальцы сжимающие его. Папироса явно была очень дешёвой, будто чем хуже и горше табак, тем слаще дым.

— Ты чего так долго? — даже не поприветствовав, буркнул он, обдав меня бурым, зловонным облаком.

Еще никогда он не разговаривал со мной так грубо.

— Твой звонит. Срочно вынь да положь, мол, ты уже едешь. Стою здесь, мёрзну как дурак, а ты где-то прогуливаешься, — отчитал он меня.

От неожиданности я так опешила, что даже не нашла что сказать, кроме как шепнуть перехватившими от возмущения связками «извините», отдать полагавшийся ему конверт, и, сунув кулёк с чем-то тепловатым и мягким в рюкзак, отправиться назад.

— Бокса не было, — явно в качестве примирительного жеста бросил он мне в спину.

— Ясно, — махнула головой, уже летя на самокате в сторону библиотеки.

Рюкзак с ношей ощутимо оттягивал плечи, но времени заскочить в офис сейчас не было. Также как его не было на вежливые раскланивания с Марией Наумовной, перехватив у неё стопку изданий, которые она к моей радости заранее приготовила, направилась назад.

В животе резануло! Блин, я же сегодня еще не ела. Как не вовремя! Голосовым набора вызывала Глеба. Его телефон раздражающей трелью ответил, что абонент находится вне зоны действия сети. Что же, значит его еще точно нет в офисе. Из ближайшей кофейни долетел чарующий запах свежей выпечки.

Там что, маг у печки стоит?

Глянула на часы, рассудила, что пятнадцать минут у меня всё-таки есть. Прищелкнув самокат к стойке-парковки вошла в кафе. Заняла столик у окна. Уже через пару минут неформального вида официант с огромными туннелями в ушах и обесцвеченным вихром подал американо и круассан с ветчиной. Зачем-то размешав ложечкой кофе, в котором не было сахара, обвела взглядом зал. За столиком напротив сидели две женщины лет по тридцать…

Мир ослепил белым светом.

Попыталась прищуриться, чтобы сфокусироваться и рассмотреть где нахожусь. Но ничего не получилось. Всё кругом было наэлектризованным и ярко-серебристым, будто мне в лицо, наотмашь бил гигантский прожектор. Попыталась протереть рукой глаза. Не получилось. Кто-то или что-то удерживало мои ладони за спиной. Дёрнулась! Ноги тоже не слушались. Поняла, что привязана к стулу!

Что вообще происходит?

И где Глеб?

— Очнулась что ли? — донёсся глухой потрескивающий голос, царапающий реальность.

Разряд. Вспышка. Сознание отключилось.

Люминесцентный янь погас. Я вновь провалилась в кромешный инь.

Проехавшая повозка обдала грязью. Мальчишка съежился как от удара. На самом деле ему было не больно. Просто голодно, холодно и страшно. Его жизнь как эта лужа разверзлась грязью, где смешались конский навоз, помои и влажная жижа, от непрекращающихся дождей. Ливни не умывали город, а топили его в слякоти, превращая в болото.

— Эй, малой, чё замер, — тяжелый камень прилетел ему по плечу.

Обидчик приблизился, ногой пошевелил сидящего. Но трогать побоялся. Мало ли, вши у него или еще какая зараза, убедившись, что поживиться нечем хулиган побежал дальше.

Худенькая фигурка, прислонившаяся к забору, скатилась на бок. Его слезы смешивались с городскими нечистотами, выплеснутыми нерадивой хозяйкой. Сирота настолько обессилил, что впал в полузабытье. Последний раз ему подали ломоть хлеба, когда увозили тело матери. Небрежно сунули — на, мол, помяни покойницу. И тут же отвернулись, забыли о живом. Да шутка ли, сколько этих оборванцев якшались по городу. Всех не обжалеешь. С тех пор он перебивался редкой добычей с мусорок. И то, если удавалось отбить что-то в неравной схватке с крысами. Но теперь к голоду примешивался холод. А значит шансов у него не было. Вспыхнет лихорадочно температурой как последний попыткой напомнить кому-то неведомому, что дышит. И окочурится от тут же нахлынувшего озноба. Хорошо, если подберут да закопают, до того как собаки обглодают его кости. Но он об этом не думал. Он вообще уже ни о чем не думал.

Рядом с безжизненным тельцем остановилась повозка, запряженной тройкой вороных лошадей. Дверь отворилась, из проёма высунулась рука, облачённая в пальто из толстой, хорошей шерсти. Не снимая перчатку, она схватила пацанёнка за шиворот и как котёнка втащила внутри. Дверь захлопнулась. Повозка покатилась дальше. На случившееся никто не обратил внимания.

Горький запах щекотнул ноздри. Так пахнет ад? На рай как и ни на что хорошее ни при жизни, ни после неё малец не рассчитывал.

— Есть хочешь? — грубоватый окрик доказал, что он пока в мире живых.

— Где я?

— Узнаешь. Пожри пока. Много сразу не набивай — сдохнешь. Пузо привыкнуть должно, — закончил кто-то скрывающейся в полумраке.

Для мальчонки, не привыкшему к доброму отношению, это было почти лаской. Он поёжился и сел. Огляделся. Комната, где он находился, была сосем не богатой, но добротной. Крепкие белёные стены, значит, дом явно кирпичный. Чистые окна, даже со шторами. Две узкие кровати с матрасом, одеялом и подушкой. На одной из них сидел он, другая — была идеально заправлена. Между ними деревянный стол. На нём вкусно пахнущая похлебка. Она уже не парила, но было видно, что свежая и почти горячая. Неуверенно зачерпнув варево ложкой, поднёс ко рту. Непривычное тепло разлилось по желудку и ушло в пятки. Мальчонка улыбнулся сам себе. Дверь скрипнула, стало ясно, что таинственный посетитель оставил его одного.