Сама идея сначала ошеломила её, но потом… она начала раздумывать над представляющимися возможностями. Это и мог быть подходящий момент. Ей было хорошо известно, что Ливен не назвал Дамека своим преемником и теперь находился в процессе выбора между двумя сыновьями. Могла ли она повлиять на выбор? Вскоре она обнаружила, что наслаждается картиной, которую рисовало её воображение: она входит в замок Сеон на правах приёмной матери Антона.

Написав ему в ответ, она спросила о его соображениях, когда и как лучше всего осуществить переезд.

Он не ответил.

Карина ждала.

Один из её шпионов прислал сообщение с известием, что Джозелин умерла при родах и Антон, кажется, сошёл с ума от горя. Он заперся в покоях и отказывается от пищи.

Она отправила весточку в замок, сообщив, что приедет.

Через несколько дней Карина начала своё путешествие на запад. Из-за трагичной смерти Джозелин Антон сейчас ещё больше нуждается в матери. Карина приедет, чтобы одарить его сочувствием и помочь ему. Он будет назван преемником князя. Она станет его сильной правой рукой и воплотит свою мечту быть хозяйкой великого дома, а потом и владычицей народа.

Отправившись в путь с караваном, как и её сестра много лет назад, Карина в один пасмурный осенний день въехала во двор замка Сеон. Когда она спешилась, её встретила высокая седовласая женщина в переднике.

На лице женщины отразилось глубокое облегчение:

— Моя госпожа, — выдохнула она, — я не могу передать, как мы благодарны, что вы приехали. Я управляю горничными и кухонными служанками. Но как хозяйка… умерла, а молодой князь впал в траур, дом начал приходить в упадок.

Карина пожала её руку:

— Я сделаю всё возможное, чтобы помочь вам и князю.

— Благодарю, моя госпожа. Мы подготовили комнаты. Есть ли что-нибудь, что нужно отнести прямо наверх?

— Пока только несколько маленьких сундуков. У меня есть ещё кое-что. — Карина указала на большую картину, тщательно завёрнутую в парусину. — Я привезла с собой семейную реликвию, портрет. Но я бы предпочла не вешать его в моих покоях. И для родового портретного зала он недостаточно хорош. Может быть, здесь есть зал поменьше, где-нибудь в стороне, где можно выставить картину?

Она хотела спрятать вещь на виду, но там, где она может оставаться незамеченной. В конце-концов портрет будет позабыт всеми, кроме неё самой.

Если престарелая экономка и нашла эту просьбу странной, то она не подала виду. Напротив, она на минутку поджала губы и сказала:

— О да, есть маленький зал над гостевыми комнатами в северной башне. Там выставлены несколько старых портретов. Я могу повесить картину там.

Карина улыбнулась:

— Благодарю вас. Это было бы замечательно!

Глава 15

Белый туман исчез, и Амели обнаружила, что всё ещё сжимает руку леди Карины. Она отпустила её и вскочила со стула, отступая назад. Амели пыталась очистить голову от многих лет и событий, которые ей пришлось пережить вместе с Кариной.

Ощущение дурноты затопило её сознание, и она задохнулась от отвращения, когда сделала шаг назад.

— Ты… ты убила этих девушек… Сибил… Инну. Ты забрала их жизни!

Карина смотрела на неё дикими глазами. Она выглядела скорее ошеломлённой, чем разгневанной или виноватой.

— Ты знаешь! — выдохнула она. — Никто и никогда даже не догадывался. Никто не мог меня заподозрить.

Разум Амели немного прояснился, она поняла, что Карина считала себя неприкасаемой. Она не возражала против того, чтобы Антон прибег к помощи Селин в этом расследовании, поскольку никогда не верила, что кто-нибудь узнает её секреты и свяжет с убийствами.

— Ты сумасшедшая, — сказала Амели, качая головой. — Все эти смерти только ради смазливого личика.

Её рука инстинктивно потянулась к боку, но меча там не было. Только дурацкое тёмно-синее платье.

Карина выпрямилась:

— Гораздо больше, чем красивое лицо. Ты бы поняла это, если бы пережила в своём видении всё, что чувствовала я.

Хотя выражение её лица всё ещё оставалось диким, она почти с удовольствием говорила об этом. Амели горячо надеялась, что Селин и дальше будет укрываться за деревянными панелями, слушая их. Ещё неизвестно, какую опасность представляет Карина.

— Антон будет назван великим князем, — Карина гордо подняла голову, — и когда это случится, я буду рядом с ним.

— Как долго? — парировала Амели. — Даже если все твои планы исполнятся, ты уже рядом с ним четыре года. Что, если он станет преемником Ливена, а будет объявлен великим князем только на следующем избрании? Что будет через следующие девять лет, когда ты не состаришься ни на день? Ты думаешь, что всё ещё будешь рядом с ним?

Карина успокоилась.

— А ты не такая уж близорукая, какой кажешься, — она сделала паузу. — Да, я всё ещё буду рядом с ним, потому что состарюсь. Сейчас моё место рядом с Антоном, и наградой мне станет власть, которую я разделю с ним. В настоящее время мне нужна моя красота, чтобы склонить других князей на его сторону… после я смогу прожить и без этого. Я решила, что через пять лет, когда действие ритуала исчерпает себя, я не прибегну к помощи картины. И буду довольствоваться тем, что имею.

Амели не поверила ей. Но это было и не важно.

— Ты не приблизишься к Антону. Никогда больше. Как только Яромир услышит об этом, считай, что тебе крупно повезёт, если тебя всего лишь запрут в тюремной камере.

Амели пыталась усыпить её бдительность, внушив миледи ложное чувство, что обе они увлечены словесной перепалкой, весьма свойственной всем женщинам. Сама же она в это время искала подходящий момент, чтобы выбраться из комнаты.

— Яромир ничего не услышит, — ответила Карина.

— О да, он всё узнает.

Амели двигалась с быстротой молнии, как и всегда полагаясь на элемент внезапности. Она бросилась вперёд и выставила правый кулак, намереваясь одним ударом выбить из Карины дух. Но каким-то образом Карина угадала, что сейчас должно случиться, и сумела отступить назад, так что кулак Амели едва скользнул по её щеке.

— Джаэлль! — призвала Карина. — Приди ко мне!

Антону было стыдно за себя.

Он стоял в большом зале с Яромиром и Павлом. Караульный Рюрик тоже был здесь. Рана на его голове достаточно зажила, чтобы он смог вернуться к своим обязанностям.

Антон ждал, когда сможет поприветствовать своих гостей. Ждал, когда увидит Селин, входящую в арочный проход.

Но она не появлялась.

Ему стало интересно, что задержало её, но источником его стыда было вовсе не нетерпение. Его рука зудела. Кисти мелко тряслись. Антон не мог заставить себя не вспоминать, как он чувствовал себя, когда принял небольшую дозу макового сиропа. Вся боль тогда ушла, ощущения, словно его кожу раздирают когтями, не было и в помине.