Нет, она не понимала.
— Инна прибыла вместе с Джозелин, — сказал он просто.
— Я знаю. Павел рассказал мне. Он сказал, что Джозелин спасла её из беды.
— Из беды? Ты можешь называть это так. Отец продал её в бордель, когда Инне было тринадцать лет. Джозелин знала эту семью, и она спасла Инну. Когда они приехали сюда, я заметил, что она была… не совсем здорова. Но Джозелин была к ней привязана. Когда моя жена умерла, Инна почти обезумела от горя, как и я. И она начала делать для меня разные мелочи как раньше для своей госпожи. Мне следовало прекратить это, но я этого не сделал. Не смог. Я позаботился о том, чтобы между нами была дистанция. Но я понял, что забота обо мне — единственная вещь, которая не позволяет ей впасть в полное отчаяние, даже безумие.
Он провёл дрожащей рукой по своему лицу.
— Ты считаешь, что я поступил неправильно?
— Не считаю, — сказала Селин, и это была правда. Она действительно так думала. Как сочувствие может быть неправильным? — Конечно, нет.
Он отнял руку от лица и посмотрел на неё.
Амели мерила шагами их комнату. Когда в дверь вошла Селин и объявила, что стражу отозвали от их комнаты и сделка с аптечной лавкой всё ещё в силе, она чуть не расплакалась от облегчения.
Но её облегчение быстро исчезло, когда Селин начала рассказывать всё, что произошло в минувший час.
— Женщина с картины? — ошеломлённая Амели опустилась на кровать. — Как это возможно?
— Я не знаю. Я знаю только то, что видела.
Дверь открылась, и в комнату проковыляла Хельга с полным подносом еды. Но Амели была слишком увлечена своими размышлениями, чтобы перестать говорить.
— Ты сказала, что той женщиной управляют. Кто может контролировать изображение с портрета?
Хельга поставила поднос на туалетный столик.
— Возможно, котелковая ведьма, — сказала она.
Обе сестры умолкли на мгновение, когда обернулись к туалетному столику.
— Что ещё за котелковая ведьма? — спросила Амели.
— Сами знаете, — провозгласила Хельга, разливая чай. — Это не одна из Прозревающих туман. А просто ведьма, которая учится по книгам… забрасывает в котелок кусочек того, кусочек сего.
— Вы имеете в виду котёл? — спросила Селин.
— Котёл, котелок, — отмахнулась Хельга. — Всё одно и то же. Они не принадлежат к числу Прозревающих туман, — она смолкла. — Но это не значит, что они не опасны. Я знаю пару таких ведьм, у которых есть сила. Они ненавидят Прозревающих туман.
Амели и Селин беспомощно смотрели друг на друга.
Хельга знала гораздо больше, чем они полагали. Но её речи всегда были так непонятны, что смысл, казалось, вовсе отсутствовал.
— Хельга, — начала Селин, — кто такие Прозревающие туман?
— Кто такие…? Ваша матушка ничему вас не научила? — Хельга опустила чайник. — Прозревающие туман — это вы.
— Мы? — спросила Амели.
Хельга пристально посмотрела на неё.
— Вы правда ничего не знаете? — она вздохнула. — Ваша матушка, должно быть, покинула свой народ.
— Я не думаю, что у неё был свой народ, — сказала Селин.
— Разумеется, был. Мондьялитко. Ваша матушка была Прозревающей туман из рода Фоу.
Беспокойство и разочарование Амели росли. Ей не нравилась мысль о том, что у их матери была тайная жизнь среди кучки цыган. Их мать была травницей и уважаемой провидицей. Их отец был деревенским охотником в Шетане и хорошим человеком, даже очень хорошим. Амели плохо его помнила. Зато день, когда он умер, она запомнила хорошо. Трое солдат приказали деревенскому фермеру отдать им целое стадо коз. Фермер возразил и завязалась драка. Отец Амели попытался остановить это, и всё закончилось тем, что он получил клинок в живот. Шесть лет спустя их мать отправилась отнести лекарство семье, страдающей лихорадкой. Она подхватила её сама и умерла через неделю.
После этого Амели и Селин договорились защищать только себя и ставить свои интересы на первое место. За последние несколько дней их соглашение подверглось испытанию, но Амели всё ещё верила в него.
Хельга наклонила голову на одну сторону, будто размышляла, как бы получше всё изложить.
— Народ Мондьялитко не владеет ни богатством, ни властью в том смысле, как князья и лорды. Но у них есть особая тайная власть и связи. В родословной Мондьялитко встречаются оборотни, провидцы и им подобные. Ведьма-провидица имеет силу от рождения. Она — сокровище для своего народа. Ведьма любит, когда пожелает, у неё могут быть дети. Но мало кто из провидцев вступает в брак. Ваша матушка, верно, без памяти любила вашего отца.
— Она любила, — тихо сказала Селин.
— А вот колдуньи, — пробормотала Хельга, — должны учиться по книгам или у другой такой же колдуньи. Поэтому они ненавидят ведьм-провидиц. Зависть.
— Итак… если мы хотим найти здесь колдунью, — сказала Селин, — нам следует искать кого-то образованного? Кто способен учиться по книгам и разбирается в чарах?
— Звучит здраво, — ответила Хельга, кивая.
— Кто это может быть: мужчина или женщина?
— Да. Они не провидцы.
— Откуда вы всё это знаете? — спросила Амели с вызовом. Сама-то она точно не была из числа провидиц. Она родилась без силы, и вся эта болтовня заставила её почувствовать себя обычной… заурядной.
Хельга выпрямилась.
— Как? Я сама мондьялитко. Вот как.
— Тогда что вы здесь делаете? Почему вы оставили свой «народ», как вы его назвали?
— Это моё дело, — огрызнулась Хельга, удивив её. — А тебе лучше заняться своими делами. Две стороны одной монеты, вы обе. Будущее и прошлое.
Амели шумно вздохнула. Только не весь этот бред снова.
Но Селин пристально и задумчиво изучала Хельгу.
— Будущее и прошлое, — прошептала она.
Яромир поместил Инну в маленькую комнату рядом со своими покоями и оставил у открытой двери пленницы двух стражников. Прежде чем попросить мастера Фёдора о встрече, он размышлял, как лучше подступиться к лекарю.
Он рассматривал возможность спуститься в тюрьму под старыми казармами — ради того, чтобы оказать на него давление. Но затем его посетила идея получше. Он прекрасно знал, что не может физически угрожать Фёдору, как это было с Инной. Мастер Фёдор всё ещё был придворным лекарем Антона, назначенным князем Ливеном. Яромир должен действовать осторожно. Главное — получить информацию.
